Шагни в Огонь. Искры (СИ) - Анна Мичи

Девушки не плавали – они жили в воде, казалось, не нуждаясь даже в воздухе, чтобы дышать. Ткань костюмов отливала под водой серебром, и Тенки на миг показалось, что перед ним никогда не существовавшие люди-рыбы, персонажи древних морских легенд, которыми в изобилии полнилось его детство. Водные танцевали, то опускаясь в глубину, то снова появляясь на поверхности, выделывали ногами немыслимые пируэты и били ладонями по воде, прицельно поднимая изящные всплески. И даже брызги тоже летели одинаково, синхронно.

Действо длилось недолго. Казалось, не успело пройти и десяти минут, как лёгкая мелодичная музыка остановилась – только тогда Тенки понял, что с самого начала представления в такт движениям танцовщиц играла музыка – и толпа, выдержав миг молчания, дань восхищению, разразилась оглушающим хлопаньем.

Девушки снова выбрались на край бассейна и застыли, обрадованно заулыбались. Эти улыбки вмиг смыли величие танца, заставили забыть о достоинстве страны, которое они должны были поддерживать, – и водяные танцовщицы вдруг стали совсем девчонками, едва ли не ровесницами Тенки.

– Здорово, – выдохнул кто-то из адептов – и нинъе молча согласился.

Интересно, что за жизнь вели девчонки там, у себя дома, на Водном материке? Наверное, каждый день ныряли в бассейн и разучивали до последних мелочей движения этого танца и других, множества других – ведь, без сомнений, сегодняшнее выступление было для них всего лишь одним из ряда прочих.

– Они, небось, даже по-элхески не говорят, – Тенки не заметил сам, как подумал вслух.

– Ну всеобщий-то должны понимать, – пожал плечами Тардис. – Хотя неправильно говорить «по-элхески», они ведь тоже элхе. Только язык другой, не анедве-ми.

– Ты, что ли, хочешь поболтать с ними? – обратился к нинъе Эвисто. – Невозможно, к ним же не подойдёшь так запросто.

– Больно надо, – Тенки независимо отвернулся. Соврал – конечно, хотелось с ними поговорить, узнать вообще о жизни в чужой стране, о том, как у них относятся к нинъе, и спросить, сколько лет они занимались, прежде чем научиться так чувствовать друг друга и воду, и ещё... Да, Тенки и впрямь не отказался бы от возможности засыпать жительниц Водного материка вопросами. И разглядеть поближе, действительно ли они настолько похожи. И вообще разглядеть поближе.

– Так что? Возвращаемся к Южным? Там будут наши, – напомнил Тардис.

Толпа вокруг потихоньку начала рассасываться. Кто отходил к лоткам, подкрепляясь после духовной пищи физической, кто-то, ведомый тем же соображением, что только что высказал Тардис, спешил скорее занять удобное местечко у Южных ворот.

– Сколько ещё времени до появления Хиэлие?

– Она всё равно не появится раньше выступления Огненных, – Ацу тем не менее вытащил часы из-за воротника «илерам». – Ещё пятьдесят минут.

– А представление-то недолго длилось, – подсчитал Химилиэ. – От силы минут двадцать пять. Огненные тоже должны быстро закончить.

– Пойдёмте? – Тардису не терпелось скорее тронуться с места, он сучил ногами, будто очень хотел в туалет.

– По-маленькому? – издевательски осведомился Тенки.

Тардис одарил соученика возмущённым взглядом. Но связываться не стал: деревенское прошлое весьма обогатило словарь Тенки, пусть даже большинство изощрённых словечек теряло при переводе на элхеский... ах да, «анедве-ми»... некую пикантность.

– Вперёд, – согласился Эвисто и двинулся первым, подавая пример.

Тенки отстал, умерив шаг, пристроился в конец цепочки, сразу за Ацу. Лицо темноволосого элхе ничего не выражало, навевая мысли о безмятежности булыжника.

– Эй, – тихонько позвал Тенки. Дождался, когда Ацу обернётся, и тогда зашагал рядом, благо поредевшая толпа позволяла.

– Ты, это, – начал было и запнулся – показалось глупым лезть не в своё дело.

Лезть не в своё дело.

Ну вот, всё. К нему прилипли дурацкие эльфийские церемонии.

– Да? – вежливо посмотрел на сокурсника Ацу.

Тенки чуть мотнул головой, отмахиваясь от идиотского видения: он в пышных дворянских одеждах раскланивается с кем-то жутко важным, а приклеенные длинные уши грозят вот-вот отвалиться.

Лучше зарезаться.

– Слышь, мне кажется, или ты сегодня не в духе? – чтобы последний призрак унизительного смущения сбежал, испугавшись, с поля боя его духа, Тенки включил улыбку на мощность в два раза выше обычной.

– Прости? – нет, вы только посмотрите, эта милая чуча так невинно хлопает ресницами.

– Ещё чуть-чуть, и я поверю твоим прелестным глазкам.

– Тенки, я отказываюсь понимать тебя.

– А ты не отказывайся, – отрезал подросток. И снова продолжил, пытаясь спародировать элхеские интонации, преувеличенно тревожно заглянул в лицо собеседнику: – Мне так грустно видеть тебя в печали.

– «Грусть» и «печаль», – усмехнулся Ацу. – Слова с одинаковым значением – использовать их в короткой фразе неизящно.

– Слуш, ну хватит уже чепухой страдать, – взмолился нинъе, стараясь не ослаблять морального напора. – Из тебя, конечно, и в лучшие дни слова с трудом выходят, но сегодня приходится аж клещами вытаскивать.

– Вот как? – рассеянно осведомился Ацу и глянул на спины ушедших вперёд соучеников.

– Ага. Может, не будешь уже ломаться?

– Но я вовсе не ломаюсь, почему...

– Тогда чего у тебя вид нездешней принцессы, которую выдают замуж против воли?

Тенки сам не ожидал такого эффекта от безобидной реплики. Глаза Ацу сузились. Он остановился, опустил руки, и нинъе заметил, как под манжетами школьной формы они сжимаются в кулаки.

– Ты чего? – чтобы не дать чокнутому повода наброситься, Тенки отодвинулся на полшага, показывая свои миролюбивые намерения.

Толпа обтекала их, стремясь к Южным воротам.

Ацу глубоко вздохнул. Тенки подозрительно проследил за кулаками – жилы на руках ещё напрягались, словно ногти владельца впивались в ладони.

– Извини, – сказал Ацу кратко.

Только теперь кулаки разжались.

– Но ты вмешиваешься в чужие дела, – продолжил элхе. Брови его хмурились.

Тенки почувствовал яркий, неожиданный прилив злости. Какого хрена?

– Слушай, а не пошёл бы ты? – предложил он Ацу и отстранённо удивился: похоже, на пике нахлынувшей эмоциональной волны ему до идеала удалось воспроизвести все вежливые интонации их треклятого языка.

– Что? – глухо произнёс элхе. Ноздри шевельнулись, словно вдыхая, не пьян ли собеседник, не бредит ли, перебрав вина.

– Надоела мне ваша песенка про «чужие дела»! Я сую нос, куда хочу, понял, надутый болван?