Худший друг (СИ) - Милтон МК

Но в это мало верилось. Хотя я уже не верила ни во что. В детстве, верила в Деда Мороза и Зубную Фею. Позже, молилась Богу.

Верила в силу алкоголя, дружбу и вечную любовь. А потом, ничего не осталось.

Была лишь маленькая надежда, что однажды я встречу его и вера вернется. Он станет для меня всем: и самым великим в мире волшебником и Богом.

— Это ты вырвал, ты вырвал, ты!!!

Плотина не выдержала, с треском уступая мощному цунами, смывая берега, города и цивилизации.

— Я видела справки! Я знаю, что ты сделал! Ты убил моего ребенка. Расчленил его и вырвал!

Я замахнулась чтобы ударить его изо всех сил, но Митя резко дернул руль так, что я снова больно стукнулась о дверь.

— Ты даже не человек! Ты животное!

— С животным ты т*ахалась, пока я слеп от своей любви. До ребенка. До признаний. До нашей встречи.

— Мне плевать, что ты об этом думаешь, и как это выглядит, — я машинально провела ладонью по опухшим глазам.

Мне не хотелось слышать его голос, не хотелось слышать из его уст слово "ребенок". Они оба изранили меня поочередно вонзая ножи в спину, я одинаково ненавидела обоих.

Не смотря на то, что Митя постоянно прикладывался к бутылке, машина уверенно мчала вперед. В салоне воцарилась тишина, и я наверное, успела за это время успокоиться. Меня часто укачивало и сейчас, я почувствовала, как тело становится тяжелым, а веки медленно закрываются. Я не знаю сколько мы ехали. Час или два. Очень долго и я даже успела увидеть сон. Мне снилась бабушка. Она протягивала ко мне свои ладони, а я бежала к ней по васильковому полю. У меня была длинная коса и босые ноги.

Но когда я коснулась ее рук, они были холодными.

Ледяными, окоченевшими. Я с ужасом посмотрела в ее глаза, в небе ударил гром, а она с силой оттолкнула меня от себя.

Машину качнуло, и я распахнула глаза: по обе стороны мелькал непроглядный лес. Митя все так же пил, и держал руль одной рукой.

— Куда ты везешь меня? — я не хотела спрашивать этого.

Не хотела показывать свою слабость.

Но мертвые просто так не приходят во снах. Не протягивают свои ладони.

— Туда, где тебе самое место.

Голос казалось, больше не принадлежал ему. Он стал чужим, инородным.

— Мы уже оба убедились, что я не слишком умная, поэтому попрошу говорить тебя без загадок.

— В твой новый дом, я же уже ответил.

Митя на мгновение повернулся ко мне, и я увидела перед собой абсолютно другого человека. Его лицо было больше похоже на каменное изваяние, во взгляде отчетливо ощущался надлом. Его глаза словно покрылись изморозью, и меня передернуло.

Воздушные замки, которые успело нарисовать моё воображение, сдуло неконтролируемым ураганом.

— Что ты задумал? — мой голос задрожал, но мне было плевать.

Я кусала свои губы, и чувствовала привкус крови во рту, а моё сердце гулко колотилось о ребра, вызывая тошноту непомерным пульсом.

Я не знала, что страх умеет выворачивать желудок на изнанку.

Митя остановил машину, когда я заткнула рот рукой, сражаясь с рвотным позывом, больше похожим на мясорубку, которая перекручивала все мои внутренние органы. Я нащупала ручку и просто упала на колени, пачкая их о сырую землю. У меня было несколько секунд, всего лишь несколько секунд для того чтобы достать из кармана телефон, включить геолокацию, найти в телефонной книге нужный контакт, и спрятать его обратно. Хоть кто-то в этом мире должен знать, где я. Если, конечно, возьмет трубку.

Я видела обувь Мити перед своими глазами, когда спазмы внутри меня переходили в агонию.

Он грубо поднял меня, заставляя прижаться к машине, сжимая подбородок, и продолжая буравить своим темным взглядом.

— Милая, дерзкая, молодая, беззаботная, — эти слова звучали из его уст как оскорбление, — не думал, что мы докатимся с тобой до этого. Ну ты должна понимать, что я себя не прощу, если оставлю все это так.

Митя толкнул меня обратно в машину, и я больше не пыталась ее покинуть. Бежать смысла не было. Он был сильнее и быстрее. От звука веток, которые скреблись о крышу машины, накрывала паника. Солнце садилось, и я сомневалась в том, что он сам найдет когда-нибудь выход отсюда, а может быть, так думает каждый человек, который действительно не имеет выхода.

— На, выпей.

Он протянул мне бутылку, и я хотела ее оттолкнуть, но не смогла. Во рту и в душе осела горечь, которую нужно было заглушить.

Перед глазами проносился лес, и моя жизнь. Жалкая, глупая жизнь. Сколько живет глупая бабочка? Сколько проживет глупая Мира?

— Зачем ты это сделал? — я глотнула высокоградусную жидкость, обжигая горло.

— Сделал что? Полюбил тебя? Пригрел на своей груди? Поверил тебе, бл*дь? Что из этого Мира, тебя интересует?!

Митя ударил по панели и меня передернуло от его крика.

— Ты знаешь, о чем я говорю. Знаешь.

Я не повышала голос. Он был уже сорван.

— Я ничего не делал. У тебя случился выкидыш. А я попросил врача не говорить тебе этого. Я думал, что это не та информация, которая сделает нашу жизнь лучше. Я думал, что у меня есть время все исправить. Вымолить у тебя прощение за это. Забыть. Оставить в прошлом. Когда я говорил, что я не идеален, я не знал, что ты такая мразь. Расскажи мне, как в твою пустую голову забрела мысль мстить мне? Понятное дело, что ты всего лишь кусок сыра, в зубах лиса. И все это было с его гребанной подачи. Но бл*дь! Как ты четко шла к цели. Как втиралась в доверие. Была такой особенной… И ради чего? Ради бабла?

— Я не взяла себе ни копейки, — процедила я, сжимая пальцами теперь толстое стекло бутылки.

— Потому что он тебе ничего не оставил? Не взял с собой? Скажи, тебе было хоть немного больно, когда он так бесславно тебя кинул?

— Замолчи, — я попыталась сделать ещё один глоток, чтобы уши заложило. Чтобы этот ад рассеялся.

— У тебя было бы больше, если бы ты продолжала быть со мной.

— Мне плевать на чертовы деньги! Никакими деньгами невозможно откупиться от того что ты со мной сделал. Я не игрушка, не е*аный «Киндер-Сюрприз», меня нельзя расколоть на две части, выкинуть игрушку, а шоколад сожрать!

— Я уже повторил тебе, что ничего не делал с ребенком, ничего кроме теста на отцовство.

— И как, ты обрадовался, когда узнал, кого убил?

Меня всю трясло изнутри. Мне казалось что эти вибрации расшатывают машину, сгущают воздух.

— Я его не убивал!

Оглушительный звон в ушах, привел к тому, что перед глазами потемнело, лицо вывернуло в сторону так, что в шейном позвонке что-то хрустнуло. Тёплая кровь побежала по моему подбородку, когда я непонимающе смотрела на алые пальцы.

— Ненавижу тебя, с*ка, — сквозь звон, улавливал мой слух, когда я покачиваясь смотрела на его руки сжимающие кожу руля.

— В нутро въелась, проросла, б*ядь, весь иммунитет убила.

Из носа текла кровь, лицо горело от удара, и я не могла открыть глаза, чтобы посмотреть на него. Чтобы во взгляде он прочел, как я ненавижу его.

— Ты убиваешь все живое. Все, что тянется к тебе и что любит. Тебе нельзя заводить цветы, домашних животных, женщин и детей. Ты убийца, смерть, которая одним движением уничтожает, — я не могла понять, говорю я это вслух или это всего лишь мои мысли.

Звон в ушах не прекращался. Что-что, а бить Дмитрий Николаевич точно умеет.

— А я знаю. Знаю. Ты мне сейчас ничего нового не сказала. Не от этого ли, я дожил почти до сорока, и ни разу не был женат? Ты сильно поздно поняла, с кем имеешь дело. Надо было раньше думать. А теперь поздно. Теперь ты и Лис, ляжете вместе. Рядом. Как считаешь, две могилы на одном квадратном метре, это романтично? Или вас скинуть в одну яму? Знаешь, типа, любовь до гроба, и умрем в один день. Это про вас.

— Вы одинаковые с ним, — я пыталась дышать ртом, потому что нос заложило, — как под копирку. Два животных. Вы оба просто использовали меня, только каждый преследовал свою цель. Он — хотел мстить с моей помощью. Манипулировал, рассказывал душещипательные истории, он думал, что это просто, подложить глупую идиотку под другого мужика, он не учитывал что чувства умеют просыпаться, он как и ты не знает что такое любовь. А тебе, тебе просто хотелось новую игрушку, бездушную куклу, которая бы никогда не приносила проблем. Я всегда это понимала, только знаешь, что-то произошло в один момент, я послала Яна к чертовой матери, я не хотела быть разменной монетой, не хотела слушать его бредни, которые в итоге оказались чистейшей правдой, и тогда он открыл мне глаза на тебя. Разложил все по полочкам как набитой дуре, тыча носом во все это говно. И знаешь, если бы я могла, если бы только у меня была такая возможность, я бы повторяла все это снова и снова. Я бы воровала твои деньги каждый день, потому что это единственное что ты любишь!