Фортунат (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич

Сегодняшний мой визит напрямую с началом намечающихся боевых действий на европейском военном театре не связан. Дело в том, что работы над созданием первого в мире летательного аппарата завершены, о чем я решил лично уведомить высокое начальство.

Да, да, мой самолет не только построен, он уже успел основательно полетать. Все члены нашей дружной артели авиастроителей хотя бы по разу побывали в воздухе и с удовольствием полюбовались на родную землю с заоблачных высот. Выбор названия много времени не занял. Моим волюнтаристическим решением при общей коллективной поддержке аэроплан окрестили «Стремительным». А как еще назвать самое быстрое на всей Земле средство передвижения? Пять сотен кэ-мэ в час — лехко. Можно шестьсот, но аппарат начинает потряхивать и поскрипывать. Не, нам такие рекорды ни к чему. Помнится, в Чернобыле тоже хотели как лучше, ну типа к празднику солидарности всех трудящихся успеть провести какие-то загадочные работы в реакторе, чтоб высокое начальство порадовалось и заценило по достоинству. А оно кэ-э-к жахнет!

А все-таки хорошо обходиться в полете без нудного гула моторов. Шелест пропеллеров толкающего винта и легкий шум от набегающего на крылья потока воздуха, практически гасятся звукоизолирующей прослойкой из обычной столярной стружки. Не волнуйтесь, мыши и всякие зловредные козявки там не заведутся, за это отвечает специальный магический конструкт. В салоне тишина, можно спокойно выразить свое восторженное отношение к проплывающим под крылом лесам, полям, рекам и прочим природным ландшафтам. К моему великому облегчению пассажирам не понадобились заготовленные на всякий случай пакеты из вощеной непромокаемой бумаги. Народ оказался крепкий морской болезни не подверженный.

Пока я крутил штурвал и работал рычагами, пристегнутые ремнями к креслам пассажиры смотрели в иллюминаторы и обменивались между собой впечатлениями от увиденного, зачастую в выражениях, неприемлемых официальной цензурой. Что неожиданно напомнило мне один бородатый анекдот из первой моей жизни:

Дали Ваньке от колхоза путевку в Париж. Вернулся Ванька обратно в свою деревню, сидит с Манькой на сеновале, подруга просит про Париж рассказать.

— Ну че, залез я на Эйфелеву башню, глянул налево — епическая сила! Глянул направо — гребаный Екибастуз! Глянул прямо — едрит тебя за ногу!.. Ой, Манька, а че ты плачешь?!

— Да как же не плакать, Вань, красотища-то какая!

То есть, сказать, что летать по небу моим специалистам по дереву и металлу понравилось — ничего не сказать. Народ был в полном восторге. Однако словами не описать их радость, когда всего лишь за час мы совершили турне от Владимира до Нижнего Новгорода, затем через Муром вернулись обратно, а это без малого пять сотен верст.

Чтобы не рассекретить раньше времени появление летательного аппарата тяжелее воздуха, пришлось держаться на высоте около пяти километров. С поверхности земли наш небольшой аэроплан за счет окраски в небесно синий цвет не бросался в глаза, а нам, в свою очередь, было все отлично видно.

Короче, полетали и неплохо так полетали. Теперь наступило время доложить высокому начальству о готовности самолета к государственной приемке. В связи с началом в самом ближайшем будущем боевых действий, у меня имелось ряд предложений по использованию авиации вообще и данного образца, в частности. Впрочем, воякам только дай очередную игрушку, без всяких советчиков сами придумают, где и каким образом лучше всего её использовать. Однако в отличие от всех прочих стратегов, у меня имеется опыт предыдущей жизни, глядишь, и мой слабенький голосок кто-то да услышит. «Слабенький» не в плане громкости, а в понимании своей значимости, ибо даже осипший от постоянного ора на подчиненных адмирал будет скорее услышан, нежели какой-то скромный капитан третьего ранга.

Как это ни странно, но в здании управления царили тишина и покой. Озабоченные сотрудники по коридорам не бегали. Лишь время от времени на моем пути попадались степенно бредущие по своим делам господа как в военной форме, так и в статском платье. На меня не обращали внимания.

В приемной генерала Романова скучал его личный адъютант капитан-лейтенант Проскурин Вадим Викторович. Мужчина лет слегка за тридцать, насколько я понял, из «сухопутных» моряков, то есть, настоящего моря не видавший. Однако человек на своем месте, ибо любая потребная адмиралу бумажка появлялась перед ним в самые кратчайшие сроки и вообще Вадим Викторович был человеком исполнительным, задолго предвидящим всякий начальственный чих. За что весьма ценим адмиралом. В отличие от других «бывалых» морских офицеров, считавших меня выскочкой, незаслуженно получившим высокое звание, ко мне он относился вполне благожелательно.

— Ах, Андрей Драгомирович, — всплеснул руками Проскурин, — не вовремя пожаловали! Николай Силыч с полчаса назад отправился а Кремль на совещание высшего военного руководства государства. Быстро вернуться не обещал. Вы оставьте свои координаты, я доложу адмиралу по его приезде.

М-да, печалька! Хотел начальство порадовать, не вышло. Ладно, после отчитаюсь. А пока у меня имеется еще одно весьма важное дельце.

Написав на листочке адрес гостиницы, в которой остановился, покинул здание ГлавУпрМатоб ВМФ. Теперь мой путь лежал в направлении улицы Царьградской, точнее к зданию за номером пять. Ну да, вы догадались, мне было необходимо в самом срочном порядке встретиться со своим бывшим начальником генерал-майором от жандармерии Пафнутовым Дмитрием Аркадьевичем. Вполне возможно, кто-то задаст недоуменный вопрос: «А с какого перепугу при начальнике адмирале мне встречаться с каким-то генерал-майором?» Так вот, я реалист и вполне отдаю себе отчет в том, что у «какого-то генерал-майора от жандармерии» влияния на ход текущих событий намного больше, нежели у самого крутого адмирала. Пафнутов не просто жандарм, он лицо приближенное к Государю Императору, а это означает, что предложенный мной план будет хотя бы рассмотрен, а не отправится тут же по его предоставлении в корзину для использованной бумаги. Ну не доверяю флотским ни на грош — уж больно высокомерны. А вот в уме и проницательности своего бывшего командира и его здравомыслии я успел убедиться за недолгий срок нашей совместной службы.

А план мой касался эскадры Западной Коалиции, движущейся к берегам российской Таврики. Пока ни для кого в России не очевидна его угроза для самого существования нашего военно-морского флота в этом регионе. А мне с высоты послезнания о Крымской войне и её печальных последствиях для России той реальности, много чего ведомо. Полтора десятка только линейных кораблей первого класса, еще около сотни второго и третьего, а также более восьмидесяти больших транспортных бортов с десантом числом в сто тысяч штыков и со всем необходимым оснащением способны в самые кратчайшие сроки оккупировать полуостров Таврика, после чего нанести удар в северном направлении по незащищенным городам юга и центра европейской части России.

Тема вторжения союзного флота в акваторию Русского моря с последующей осадой главной военно-морской базы России Корсуня Таврического, разумеется, муссировалась в периодической печати. Однако «заслуженные аналитики» из отправленных в отставку адмиралов и генералов были склонны к откровенному шапкозакидательству.

«Да что нам могут сделать эти лаймы с лягушатниками у них же боевого духа кот наплакал, рассуждали престарелые маразматики, — и вообще каждый русский чудо-богатырь стоит десятка каких-то англичан, тем более, турок».

Меня подобные статейки просто выбешивали. Разумеется, я понимаю, что простого обывателя нужно успокоить, но не такими же идиотскими рассуждениями. Стоит вражеским кораблям подойти к берегам полуострова их дальнобойная артиллерия перемелет в прах все береговые укрепления вместе с гарнизонами, а пять русских линкоров вместе с полутора десятком боевых кораблей классом ниже не в состоянии им хоть как-то помешать. То есть ситуация швах. Если в той реальности Крым и прочие атакованные противником места худо-бедно удалось отстоять, что бы там себе не воображали англичане с французами. В данном же случае остается надеяться только на чудо. А чудес, как известно, не бывает. Вряд ли этого не понимают в Генеральном штабе, вроде бы даже какие-то части собираются перебросить на юг. Однако нет у России лишних войск. Более сотни тысяч задействованы в Иране. Еще двести пятьдесят тысяч вынуждены торчать в Манчжурии в ожидании коварного удара южного соседа, недовольного грандиозными территориальными потерями Поднебесной. Все прочие войска направлены на запад. В стране объявлена всеобщая мобилизация, однако пройдет не менее полугода, прежде чем вновь сформированные полки и дивизии станут хотя бы минимально боеспособными. А сплоченная Европа уже сейчас способна выставить до пяти миллионов штыков. Вот такая «Арифметика» Лейбы-Лейбовича. По качеству и количеству артиллерийских систем Россия также отстает от западных стран. Единственное в чем мы превосходим супостата — это магия. У нас на порядок больше сильных боевых чародеев. Будем надеяться, что именно они станут залогом несокрушимости нашего государства.