Поцелуй черной вдовы (СИ) - Евгения Бергер

Ей не было дела до приспешника толстяка, зато было — до Кайла.

— Ну скорее же! Умоляю, скорее! — Уже в дверях металась она, то ли крича, то ли тяфкая — одним словом, вопила всем своим существом. Вернее, двумя существами себя: и звериной, и человеческой.

Но крыша рухнула раньше, чем Кайл успел выйти…

Сама она инстинктивно отпрыгнула и в прыжке видела, как отбросило Кайла, ударив балкой в широкую спину. Он упал в стороне от нее и больше не поднимался…

Соланж показалось, она и сама… умерла.

Снова застопорилось дыхание, потемнело в глазах, а язык прилип к нёбу куском мертвой плоти.

— Кааааааааааайл! — в конце концов завопила она, взвыв в совершенно нечеловеческом крике.

И уже подалась в его сторону, когда чьи-то руки ухватили ее…

— Пожалуйста, не убегай, умоляю, — взмолился тоненький голос. — Он велел без тебя не возвращаться, а ты понятия не имеешь, какой он в гневе. Чисто Люцифер!

Соланж узнала голос слуги и в принципе, перекинувшись, справилась с ним бы на раз, но пожалела беднягу. Извернувшись, цапнула его за руку и отпрыгнула в сторону… Вряд ли он знал, чего избежал, отделавшись легким укусом…

— А, ты нашел нашу маленькую лису, — выступил из клубов дыма, поистине как Люцифер, его хозяин. — Милая, не убегай, — обратился он к ней. — От счастья разве же убегают? Я ведь к тебе со всем сердцем. С любовью, можно сказать, а ты обманула меня… Нехорошо это, милая. Очень нехорошо.

Слушая лицемерные эти речи, Соланж думалось лишь о том, что из-за этого человека, из-за него и никого больше, Кайл, может быть… умирает. Прямо в эту секунду, когда она даже не может быть рядом… опять же из-за этого человека.

В ней вскипела такая острая ненависть, что не осталось ни голоса совести, ни стыда.

Перекинувшись в один миг, она с бесстыдством сделала шаг в его сторону.

Толстяк обомлел, пожирая ее обнаженное тело глазами. Разве что слюни не капали изо рта…

— Ты либо уйдешь подобру-поздорову, — предупредила она, — либо… умрешь. Я даю тебе выбор!

Толстяк осклабился в пошловатой улыбке.

— Я был бы полным ослом, откажись от подобной красотки, — молвил он, по всему не воспринимая ее угрозу всерьез.

Соланж сделала к нему еще шаг.

— Вы уверены в своем выборе? — тихим, упреждающим тоном осведомилась она.

— Абсолютно уверен, моя дорогая. — И говоривший тоже шагнул в ее сторону.

Теперь они оказались так близко друг к другу, что стоило одному протянуть руку, как он бы коснулся другого.

Именно это и сделал толстяк, протянув руку и… обхватив грудь Соланж.

Она ни разу не шелохнулось, пока несчастный корчился в муках у ее ног, он, в конце концов, сам сделал выбор. Его предупреждали. И только когда наблюдавший за происходящим слуга в панике бросился прочь, девушка отмерла и, перешагнув через мертвое тело, бросилась к Кайлу.

Он дышал.

Но едва различимо.

Острый обломок доски, проткнув его сзади насквозь, алел свежей кровью.

— Кайл, — позвала Соланж, осторожно приподнимая с земли его голову. — Кайл, пожалуйста! Умоляю, не умирай. — Она обхватила его, прижимая к себе, и слезы, до этого будто запекшиеся в груди, хлынули водопадом. — Я так виновата перед тобой… так виновата… ни разу не сказала спасибо, хотя ты, как никто, помогал мне во всем. Даже тогда, когда я не знала об этом! Когда принимала тебя за врага, ты уже заботился обо мне… Вот и сейчас это все из-за меня. Какая ж я дура, Кайл! Какая же я непроходимая дура.

Среди треска догорающих досок старого склада Соланж отчетливо различила чьи-то шаги и тревожно прислушалась.

Что же делать?

Кайл ранен, она без одежды и понятия не имеет, как быть.

И вдруг до нее донеслось:

— Соланж? Кайл? — Она, не веря ушам, узнала голос Шекспира и сразу откликнулась:

— Уильям, я здесь. — Голос странно хрипел, она тут же закашлялась.

— Боже мой, что случилось? — Приятель вынырнул из клубов дыма с лошадью на поводу. Опешил на миг, разглядывая ее — Соланж так обрадовалась ему, что забыла на миг о своей наготе, — и тут же бросился к ней, на ходу скинув плащ и укутав им ее плечи.

— Кайл ранен, ему нужен лекарь, — сказала она. — Мы должны что-нибудь сделать.

— Лекарь не нужен, я сам знаю, что делать.

Те шаги, что она различила до этого, принадлежали вдруг появившемуся мужчине, уже старику. Он шел, с трудом подволакивая правую ногу, и держался за бок… Ей показалось, она его где-то видела, но сейчас не могла вспомнить где.

Да и до этого ли ей было?

— Вы поможете ему, правда? — ухватилась она за слова старика. — Что нам делать? Только скажите.

— Скажу, но отсюда надо уйти. Скоро нагрянет королевская стража — и тогда нам конец! Эй ты, — обратился мужчина к Уиллу, — веди сюда лошадь, надо бы уложить на нее нашего парня.

Соланж испугалась.

— Но это убьет его!

— Не убьет. Сама знаешь, перевертыши крайне живучи!

Их глаза встретились, и Соланж, как ни странно, доверилась незнакомцу.

— Если спасете его, я все для вас сделаю, — клятвенно пообещала она, и ее наградили грустной улыбкой.

— Он будет жить, а ты… ничего не должна мне. Ну, малец, поднимай парня! — Это старик, обратившись к Уиллу, подхватил Кайла за плечи.

Так, втроем, они кое-как перекинули раненого через седло, а следом за ним на круп жеребца взгромоздился старик.

— А теперь едем домой, — сказал он, и их маленький пестрый отряд двинулся прочь от пожарища.

Глава 43

По дороге к Блекфрайерс-хаус Соланж вспомнила, где уже видела незнакомца. Это ведь он помог Сайласу обратиться, сняв со звериной лапы браслет…

Тот самый нищий с плащом и кусачками.

— Он сказал, где искать тебя, — шепнул ей дорогой Уилл. — Кайл ускакал вместе с ним, оставив меня возле «Розы». Этот старик что-то знает!

Соланж молча кивнула, исподволь глядя на незнакомца. Но задавать вопросы не торопилась: в первую очередь следует убедиться в благополучии Кайла. Это сейчас волновало ее в первую очередь.

В доме на Темзе, куда они вскоре прибыли, перепуганный Катберт при виде бесчувственного и окровавленного хозяина, охая и причитая, развел активную деятельность под руководством того, кто назвал себя Фергюсом. Слуга тоже не спрашивал, кто таков этот странный мужчина, и имеет ли он какое-то право раздавать указания в графском доме, просто почувствовал, как, наверное, и Соланж, что он знает, что делает.

— А теперь зажимай. Надавливай так же сильно, как любишь… Ну. — От подобного наставления у Соланж вспыхнули щеки,