Сфера: Один в поле воин (СИ) - Светлый Александр

Виолетта ранее промолчала, но чтобы кто-то приживлял оторванные части тела и одновременно убирал раны на всём теле, как это недавно сделал я с эльфом — о таком она раньше никогда не слышала. Короче, моё лечение оказалось покруче местного «чуда» и это не могло не радовать.

Из рассказа сестры я понял, что хожу по очень тонкому льду, позволяя себе грубить «уважаемым» горожанам. А еще, раз я уже не служу в Храме, то и мантию послушницы носить не имею права. Этим я нарушаю неписаные законы общества. Расхаживая в мантии, и позволяя себе неподобающее поведение, я навлекаю на себя гнев священнослужителей Культа. Короче, я действую на грани фола, а так как я еще незамужняя девушка, сирота, то вообще права голоса и своего мнения иметь не могу.

Именно поэтому качание своих прав, торг на повышенных тонах и крики с моей стороны произвели на Виолетту столь неизгладимое впечатление. Пожалуй, только бродячий эльф в этом городе находился с нами на одном уровне социальной лестницы. Не удивительно, что эти ребята такие вспыльчивые. Кому бы понравилось к себе заведомо презрительное отношение?

Оказавшись у входа в здание гильдии авантюристов, я уже не чувствовал себя так уверенно, как раньше. Виолетта старательно запугивала меня тяжелыми последствиями неподобающего поведения, вроде висения на дыбе, публичной порки плетьми и пожизненной каторги на рудниках. Я заходил в холл гильдии с щемящим чувством собственной неполноценности, заранее ожидая, что на меня будут смотреть, как на г*вно, но внутренне я никак не мог смириться с таким положением вещей.

Если меня будут откровенно унижать, я не смогу смолчать, а если после ответного выпада меня пошлют из гильдии, через неделю я окажусь на улице, а еще через две умру в канаве от голода. Во всяком случае, такую перспективу мне обрисовала сестра, но обещала, если что, замолвить за меня словечко перед лордом Селвишем, вдруг ему или его многочисленным сыновьям, племянникам, прислуге или личному конюху потребуется дежурная дырка для плотских утех. Спасибо, сестрица. Мне даже показалась, что она издевается надо мной, специально нагнетая атмосферу безысходности. Решила меня запугать, чтобы я вел себя потише.

Небольшой зал гильдии оказался абсолютно пуст. Я ожидал увидеть сидящие за столами команды авантюристов. Множество самодовольных весельчаков, шумно обсуждающих успешно выполненное или предстоящее задание, но подобные представления о жизни авантюристов были лишь плодом моего воображения, созданного и поддерживаемого авторами моего прошлого мира. Эти фантазии быстро развеял появившийся за администраторской стойкой калека.

— Хотите вступить в гильдию? — окинув меня с сестрой одним подслеповатым глазом, спросил мужчина с изуродованным лицом, совершенно непонятного возраста.

У него не было левой руки, левого глаза, а лицо покрывала плотная сетка рубленых и рваных шрамов. Он производил довольно гнетущее впечатление.

— Да, — почему-то хором ответили мы с сестрой, хотя вступать собирался только я.

— Хорошо подумали? — с какой-то неприязнью в голосе спросил он.

— Да, — опять хором ответили мы с Виолеттой.

— Наверное, вы думаете, что работа авантюриста это быстрые и легкие деньги? — горько усмехнулся мужчина, — Наверняка, так и есть. Я и сам так думал: «Вот стану авантюристом орихалкового ранга — окажусь у Маркграфа на приеме почетным гостем и деньги польются ко мне рекой!»

Мужчина уставился невидящим взглядом куда-то в одну точку и стал говорить, словно сам с собой. Из его странного монолога я понял, что в действительности, бывалые авантюристы — это мрачные, замкнутые и никому не доверяющие люди, когда-то взявшиеся за опасную работу по глупости или из безысходности. И чем дольше они остаются живы после опасных встреч с монстрами, тем сильнее превращаются в угрюмых и хладнокровных убийц, которым уже нет никакого дела до других людей. Им уже не хочется ни больших денег, ни веселья, а лишь поскорее забыться, закрывшись в безопасном месте с бочонком вина, стряхнуть тяжелый груз, отогнать преследующие кошмары.

«…Работа авантюристов тяжела и неблагодарна. Новички очень часто гибнут на заданиях потому, что противники намного сильнее и зачастую многочисленней. Нет легких и безопасных заданий, иначе бы за них не платили. Места погибших товарищей по команде занимают новички, но, не успевая толком проявить себя, тоже погибают. Выживают не самые сильные и умелые, а как раз наоборот. Выживают трусы и подлецы, которые не моргнув глазом подставят товарища, чтобы выжить самим или поживиться его особо ценными вещами. Но даже честным авантюристам надо на что-то жить и создаются все новые и новые команды. Члены таких команд редко становятся друзьями. Никто никому не доверяет. Да и сблизиться, привязаться к кому-то, а потом потерять, тоже очень болезненно.

Авантюристы продолжают рисковать, понимая, что в следующий раз не вернуться с задания могут именно они и поэтому живут одним днем. На заданиях они каждый день играют в прятки со смертью, поэтому получив деньги, пропивают их до последней монеты. Редко кто из них заводит семью и строит долгосрочные планы, и если чудом доживают до тридцати, внутри это озлобленные и уставшие от бесконечных предательств старики, души и тела которых, истерзаны только им одним понятной болью. А еще, плата за выполненную работу не так велика, чтобы накопить хоть небольшое состояние и уйти на покой. Постоянно нужно покупать и чинить утерянное и испорченное снаряжение, тратиться на еду, лошадей и повозки для походов, платить немалые налоги гильдии и лорду провинции.

Еще чаще молодые авантюристы остаются калеками. Безногими, безрукими, никому ненужными попрошайками. В команду их больше не берут. Если еще способны, они работают в поле за краюху хлеба и кружку чистой воды. А если даже новичку удалось не умереть и не сильно пострадать в первом бою, то вскоре приходит понимание, что работа авантюриста — это билет в один конец. Сегодня умер твой товарищ, а завтра умрешь ты, и все воспримут это, как должное. С безнадежно раненого, пока не закоченел, снимут снаряжение, и бросят на корм волкам. Даже могилу копать не станут. А зачем зря рисковать? Кругом бродят не только опасные хищники, но и монстры пострашней, и запах крови они чуют за сотни метров.

Раненый обеспечит безопасное отступление другим членам команды. Иногда новичков берут именно для этого. Могут даже пырнуть кинжалом в бок или выпустить арбалетный болт в спину, если без жертвы от погони не уйти. И такое бывает. Нет никакой сплоченности, поддержки, все всегда первым делом спасают свою шкуру…»

— Чертовы ублюдки! Почему никто не сказал мне об этом, когда я сам переступил порог этого проклятого места. Ну вот, теперь вы знаете всё, что должны знать, — уперев единственный подслеповатый глаз в нас, завершил свой рассказ мужчина.

Похоже, одинокому калеке давно хотелось высказаться и, увидев перед собой зеленых новичков, он решил сразу предупредить, что их ждет, чтобы они не строили глупых иллюзий. Я ощутил к этому мужчине уважение и симпатию. Он расположил меня к себе не только искренностью, сказав горькую правду о жизни авантюриста без прикрас, но и дал подсказку, чего нужно опасаться. Достойный уважения поступок — оградить наивных новичков от глупых ошибок, которые совершил сам.

— Идите и никогда сюда не возвращайтесь, — подытожил мужчина, кивнул невидимому собеседнику в углу и развернулся, чтобы опять спрятаться в коморку справа от стойки, но я его остановил:

— Погодите, я всё равно хочу вступить в гильдию.

— Ризольда, не надо! Сестра, пожалуйста, пойдем отсюда, — вдруг вцепившись мне в руку, стала умолять Виолетта.

— Послушай свою сестру или ты не поняла, что я только что сказал? — поморщившись, спросил мужчина, и его лицо приняло разочарованное выражение.

— Спасибо, за предупреждение, но я хочу попробовать.

— Сестра, пожалуйста, не надо, — начав шмыгать носом и напустив слезы, — умоляла сестра, — Лучше пойдем вместе в наложницы к лорду Селвишу.