Бояться поздно - Шамиль Шаукатович Идиатуллин

было ни понять, что это — особенности игры, шутки помраченного сознания или результат стороннего воздействия на организм, — ни поменять сложившихся условий. Карим даже двинуться не мог без острого приступа тошноты. А она была неуместной — как эстетически, так и с точки зрения выживания: если Карим действительно спал или потерял сознание, рвота могла привести к асфиксии и смерти. Умирать, не сдав курсовую и даже не набрав необходимого материала для нее, было стыдно.

Карим, пробормотав: «Бисмилля», покрутил глазами и медленно потянулся туда, где, кажется, было чуть светлее.

Кредит искал кошака и угол. Учитывая обстоятельства, занятие казалось тупым. Но, возможно, только казалось. Если вдуматься, вся жизнь Кредита и состояла из тупых занятий: тупил дома, в садике, в школе и в секции, тупил в армии и в магазине, в который устроился охранником, тупил, набирая кредиты, тупил, приворовывая на складе, чтобы поскорее погасить кредиты, тупил, сначала пытаясь откупиться от спалившего его начальника, потому залезая в еще большие кредиты, а потом, решив травануть начальника, тупил при расчетах дозы клофелина и его покупке через интернет, тупил на следствии, в СИЗО, на суде и в колонии и при вербовке «Генделем» тоже поначалу тупил. Но, во-первых, он так учился. По-другому было бы легче и здоровей, но по-другому у Кредита не получилось: необходимо со всей дури наступить на каждые грабли, чтобы, очухавшись, запомнить: ага, это тоже грабли, в следующий раз наступим на что-нибудь другое. Во-вторых и в-главных, Кредит выживал. Несмотря на тупость, а может, благодаря ей — пока остальные, остря и прикалываясь, забуривалась туда, где уже не выжить. Их грабельки Кредит запоминал тоже.

Поэтому он и согласился сыграть придурка Дизеля, чтобы заманить и зачистить болтливых сопляков. Ну и потому еще, что неисполнение приказа Патрона было суперграблей, быстрой и беспощадной. Играть-то несложно — знай улыбайся, кивай и следи, чтобы все приняли свою дозу. С парой девах возникли затруднения: кобенились и уклонялись от солевого причастия, так что Кредит готов был влить или сыпануть им чистой отравы в пасть насильно, сразу или ближе к отбою.

Отбой случился согласно расписанию, вливать и сыпать не пришлось, хотя болван Лексеич и заставил тратить время на повторный заход, да еще и кошаком расстроил. В итоге время истратилось, а с кошаком вышло мутно. Сквозь дурацкую музыку Кредит явственно слышал мяуканье, не жалобное, победно-наглое, а когда гостиная домика сменилась серо-бурой хмарью, впереди мелькнул белый кошачий зад с торжественно задранным темным хвостом. Кредит рванул следом, но не обнаружил ни хвоста, ни угла, ничего. Но куда-то же они делись. Значит, надо искать.

Кредит слышал, что кошки избегают плохих людей, но сам себя плохим не считал, а главное — ничего плохого кошкам специально старался не делать, а прошлогодний случай пробовал отмолить как мог и почти убедил себя, что тот вопль в горящем доме был не кошачьим. К тому же он честно пытался уберечь кошака от отравы, а потом так же честно собирался взять его с собой и спасти.

Может, кошак это оценил и сам взял меня с собой, типа спас, подумал Кредит с неудовольствием, но решительно отшвырнул от себя эту мысль, как отшвыривал остальные странные мысли и образы, в которых, например, он деловито резал болтливых сопляков или, наоборот, старшая из сопляков со всей дури засандаливала ему в голову чем-то тяжелым, а затем, пока толстый сопляк вязал гаснущему Кредиту руки, еще одна соплячка деловито копалась в его телефоне. Это никак не сочеталось с реальностью, при том что резать Кредит был готов всегда, а подставляться под удар и отдавать телефон — никогда. Значит, следовало сосредоточиться на том, что с реальностью сочеталось.

Кредит не знал, что сделает, если все-таки настигнет кошака и найдет угол, но даже от столь странной, зато внятной задачи не стоило отвлекаться ради того, чего не было и, скорее всего, не будет. Упремся — разберемся, решил Кредит и продолжил бесконечный путь, уводящий его все дальше от тех, кому он мог и хотел вредить.

Азат послушал вопли некоторое время, отодвинул трубку от уха и принялся ждать, пока собеседник проорется. Потом спокойно признался, что да, он дежурный администратор базы «Тынлык», и да, он знает, что в восьмом домике находится спецхранилище под сигнализацией, да, на новогоднем корпоративе одни ваши доблестные коллеги оставили в спецхранилище спецпосылку для других ваших доблестных коллег, но те по ряду причин, останавливаться на которых нам не позволяет инстинкт самосохранения, эту посылку не забрали ни сразу, ни в течение следующей недели, и да, в этот домик с сегодняшнего полудня до завтрашнего заселены гости, да, так гласит инструкция для случаев, если других свободных домиков не осталось, да, у нас именно такой случай, и да, гостей специально предупредили не соваться в хранилище, не тревожить сигнализацию и даже не трогать дверь. И нет, он, дежурный администратор, никакой сигнализации либо шума не слышит и никакого беспорядка в районе восьмого домика не наблюдает. И нет, он знать не знает, какую ценность представляет то, что хранится в восьмом домике, и не собирается компенсировать эту ценность в случае кражи или порчи. И нет, у него нет инструкций, полномочий и возможностей пресекать беспорядки, проверять сигнализацию или бегать по ночам по приказу незнакомых людей.

Он снова отодвинул трубку от уха и подождал еще немного, тоскливо глядя на термос чая с душицей и экран, на котором «Ак Барс» рвался отыграть глупую шайбу, пропущенную в начале периода. Первый тихий вечер безумной новогодней недели обламывался с диким хрустом.

Азат пообещал вопящему собеседнику сделать все, что возможно, оборвал связь, нашел телефон А. Литвиной, снимавшей и оплачивавшей восьмой домик, глянул на часы, вздохнул и набрал номер, готовясь на ходу смешивать извинения за беспокойство с требованиями немедленно навести порядок в районе кладовки и намеками на гигантский штраф и прочие неприятности. Подготовленная смесь не пригодилась: трубку никто не брал. Да если бы и взял, толку-то, запоздало сообразил Азат: сами-то сигналку гости вырубить не смогут, даже если найдут.

Он как мог коротко и кротко ответил на очередной вызов крикуна, протяжно вздохнул, выключил телевизор и пошел одеваться, попутно подсыпав корм в и без того нетронутую миску: коза так и шлялась где-то с самого утра.

Восьмой домик был тих, двор пуст, но хотя бы окна слабо подсвечены. Молодежь вместо впадания в угар и дебош пырится в экранчики — понимаем и осуждаем. Как они сигнализацию-то дернуть умудрились, подумал Азат, осерчав, сбросил новый звонок