Окончательная синхронизация - Сергей Шангин

Едва за Алексеем закрылась дверь, раздался телефонный звонок. Эва сняла трубку, потому что кроме нее в этом номере никто не смог бы связно ответить на любой вопрос, заданный по-французски. Она молча слушала, что говорят, кивала головой, соглашаясь с чем-то, бормотала «Уи-уи». Внезапно по ее лицу прокатилась странная судорога, словно она услышала жуткую гадость. Лицо тотчас же разгладилось, словно ничего и не было, но я никак не мог забыть ее мимолетной гримасы. Она еще что-то сказала и положила трубку.

— Местный администратор интересовался, как долго мы намерены снимать этот номер, — пояснила она. — У них планируется приезд одной важной персоны, которая привыкла снимать именно этот номер. Но если мы возражаем, то ему предложат другой, очень похожий. Я сказала, что мы подумаем и сообщим о своих планах.

— Мы можем об этом пока не думать?

— Можем, только… странно… впрочем, неважно, ерунда! — Эва мотнула головой, словно отмахиваясь от назойливой мысли. Поморщилась, как от боли, прикоснувшись к затылку, но промолчала.

Я машинально кивнул, соглашаясь, что все это ерунда, и сразу же выбросил из головы саму мысль о том, что мы кому-то что-то должны. Наши планы нам самим неясны, может мы сегодня покинем номер, а может и покидать его будет некому. Так что не будем отвлекаться на всякую ерунду, — принял я решение, хотя мысль о том, что Эвелина услышала какую-то гадость, и это ее задело, тревожила меня. Все-таки я ее люблю, черт возьми и мы… господи, о чем ты опять? Все! Забыли! Выкинули из головы! Нам нужно разработать план проникновения на особо охраняемый объект. Мы не имеем права отвлекаться на всякую ерунду. Итак, что мы имеем?

Сидит куча операторов в специальной комнатке, и непрерывно следят за показаниями датчиков и видеокамер. А чем им еще заниматься, если кругом тишь, да благодать. Тишина и покой — худшие друзья шпионов. В такой тихой обители проникнуть в охраняемое помещение дело совершенно бесперспективное. При отсутствии внешних раздражителей оператор будет тупо отсиживать свои часы у мониторов, стараясь не пропустить нарушения периметра охраняемого помещения. Тут не только шпион, мышь не проскочит.

Можно постараться нащупать наблюдателей, нащупав их синхронизации через обслугу, и вырубить их одним ударом. Хотя для этого придется выследить хотя бы одного представителя той самой обслуги, чтобы через его сознание выйти на операторов. Но никто не гарантирует, что где-то останется единственный не замеченный нами оператор, который и нажмет на красную кнопку. Вариант, не гарантирующий сто процентную безопасность, меня лично не устраивает.

Значит нужно сделать так, чтобы внимание операторов было чем-то отвлечено. Пьяный дебош на улице, скандал в фойе с мордобоем и стрельбой — не подходят по причине мелкости. Вызовут полицию и моментом устаканят ситуацию. Потом с пристрастием спросят у дебоширов: «Почему? По какой причине? Кто приказал?» И не полицейские спросят, а специалисты, которые дубинке и кулакам предпочитают шприц и наркотик. А это следы, причина для повышенной настороженности. Налицо результат обратный ожидаемому.

Нужна масштабная провокация, чтобы сомнения не оставалось. Чтобы причины спрятались за размерами, и так глубоко, что сами участники провокации о ней не смогли бы догадаться. Сто, двести, тысяча человек — это по-нашему, наша сцена сегодня будет ломиться от статистов. А главные герои в это время останутся в тени и даже не выйдут на поклон к восхищенной публике. Нам не нужны цветы и аплодисменты. На подобных спектаклях среди грома оваций легко не заметить легкий хлопок снайперской винтовки с глушителем. У нас особый спектакль и особая, я бы даже сказал элитная публика.

Как это здорово думать в две головы, если бы Алексей мог к нам присоединиться, то было бы еще восхитительнее. Поговорку твердим сотни лет, что одна голова хорошо, а две лучше. Только редко кому удавалось это воплотить в жизнь. Чаще две головы вносили раздрай и споры, в ходе которых истина безжалостно втаптывалась в грязь. Коллективное мышление — это синхронная, не требующая дополнительных договоренностей работа двух сознаний. Ты моментально увеличиваешь свои способности не вдвое, а многократно, так как пересекается два совершенно разных по развитию сознания, умножая сферу познаний напарника. Идет обычный разговор, но расцвеченный образами, вариациями решений, столь свойственными мыслительному процессу.

— Бандитская война? Шуму будет предостаточно!

— Нет, с бандитами нужно работать долго. Чтобы их раскрутить, придется организовывать подставы, наводить на мысли о причастности, убивать, в конце концов. А как ты думала, бандиты без крови результат не принимают, закон волчьей стаи.

— Коммунистов поднять? Демонстрация, потасовка с полицией, потом разбегутся по отелю, полицейские вдогонку. Шум, гам, тарарам.

— Да ты что, какая потасовка? Они соберутся толпой, подержат для вида плакаты, поплюют на правительство и мирно разойдутся по ближайшим кабачкам, это тебе не Россия 1917 год.

— Что-нибудь межнациональное? Эмигранты и местное население, наверняка конкуренция из-за рабочих мест. В Европе не очень то любят гастарбайтеров.

— Ага, не любят, но сами за собой сортиры чистить не будут, пусть арабы в выгребные ямы заглядывают. Чистенькие стали, заелись, себя за первый сор держат, остальных за третьесортных. Бюргеры, хреновы!

— Бюргеры — это в Германии!

— Мне нравится идея с арабами, в смысле не нравится, но самая продуктивная из всех предложенных. Что они хотят?

— В смысле?

— Они выходят на демонстрацию с требованиями, так какие у них требования?

— Денег хотят, равных условий оплаты труда, гражданства, да просто хотят набить морду всем, кто в этой стране живет припеваючи!

— Эвелина, ты с каждой минутой мне нравишься все больше и больше, еще чуть и ты станешь лидером национального восстания. Эдакий Гарибальди!

— А как мы их заставим сделать что-то и именно там, где нам это нужно?

— Арабы народ эмоциональный, нужно найти достаточно образное событие, связанное с любым из них, привязать его к месту и впихнуть это как воспоминание в их память.

— Это все?

— Ну, вкратце да.

— Ничего не забыл?

— Ты имеешь в виду, как мы будем это им впихивать в мозги?

— Ага. Для начала неплохо было бы попробовать на кошечках.

— Договорились, кошечка, готовься! — зарычал я, как камышовый кот.

— Боюсь, боюсь, боюсь! — пискнула Эвелина, — Не шали, нет настроения.

— Окей, только для чистоты эксперимента ты от меня отключись, чтобы была односторонняя синхронизация. Заодно понаблюдаешь, как это выглядит для обычного человека, если конечно сможешь побыть обычным человеком.

— Это не совсем честно, почему именно ты должен пробовать? Как всегда мужской эгоизм!

— Ну, как сказать, очень хочется попробовать, аж до зуда! Ты же сама чувствуешь!

— Ладно, но в следующий раз я буду первой! Отключаюсь, — у меня в голове, словно лампочка погасла, я словно ослеп на один глаз. Даже и не думал, что контакт с сознанием Эвелины стал привычным и необходимым атрибутом моего сознания.

Хорошо бы еще придумать, как именно это сделать. Первый раз все идет через пень колоду, делается долго и мучительно, чтобы в конце пути понять, как же просто все можно было сделать. Кто бы научил волшебника-недоучку? Вспомним урок с медведицей. Естественно, что в тот раз мне было не до анализа, все произошло на автомате. Будем помнить, что это получилось, и надеяться, что я вспомню подробности.

Моя синхронизация осталась активной, я неспешно плавал в памяти Эвелины, стараясь замаскировать свое присутствие. Фрагмент для копирования выбран, осталось придумать, как его подмешать в воспоминания Эвелины. От чего будем отталкиваться?

Для простоты будем считать, что наша память хранит прошедшие события в нескольких слоях. Наружные слои — это очень общие и небольшие образы информации. Они нужны нам, чтобы осознать, что мы помним некоторое событие. Это маркеры информации, они не должны быть емкими, просто закладка на память — такое есть! Второй слой уточняет, что именно мы знаем об этом, но тоже в общих чертах. Этого должно быть достаточно, чтобы среди похожих воспоминаний выбрать самое нужное, самое близкое к тому, что мы ищем. На самом глубоком уровне, в подсознании мы храним буквальную информацию — зрительные, осязательные, обонятельные слепки нашего восприятия. Это огромные объемы информации и по этой причине они хранятся в специальном пассивном состоянии, не требующем загрузки сознания. С компьютерной точки зрения пассивное состояние можно сравнить с упакованным архивным файлом.

В промежутке между архивом и верхними уровнями находятся слои специализированных отборов. Наш образ жизни, опыт, образование создают в сознании особые фильтры, которые просеивают архивную информацию и выстраивают из нее специальные ключевые образы. Зачем они нам нужны? Вспомните — интуиция, внезапное озарение, предсказание. Все это результат просеивания через сито ключевых образов.