Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли

– Мистер Лэнкфорд, встаньте, пожалуйста.

Лэнкфорд в недоумении встал. Посмотрел на пристава, затем на судью.

– Вы носите оружие, мистер Лэнкфорд? – спросила Лего.

– Э-э… да, ношу.

– Сдайте оружие мистеру Эрнандесу. Оно будет храниться у него до конца дачи показаний.

Лэнкфорд не пошевелился. Стало ясно: Лего обеспокоена тем, что свидетель вооружен и может причинить вред себе или окружающим.

– Мистер Лэнкфорд, – с нажимом повторила судья, – передайте, пожалуйста, ваше оружие мистеру Эрнандесу.

В ответ Эрнандес одной рукой расстегнул кобуру, а другой нажал микрофон на плече, видимо передавая какой-то сигнал сотрудникам службы безопасности.

Лэнкфорд в конце концов поднял руку и отвернул полу пиджака. Затем медленно вытащил пистолет и протянул его Эрнандесу.

– Спасибо, мистер Лэнкфорд, – сказала судья. – Можете сесть.

– У меня с собой еще карманный нож. Его тоже отдать?

– Нет, мистер Лэнкфорд, можете оставить. Пожалуйста, присаживайтесь.

По залу пронесся вздох облегчения, когда Лэнкфорд сел на место, а Эрнандес отнес пистолет к своему столу и запер в ящике. Тут через заднюю дверь и зону ожидания в зал вбежали четверо приставов. Судья тотчас же отменила боевую готовность и пригласила присяжных.

– Мистер Холлер, можете продолжать, – кивнула мне Лего.

Я поблагодарил судью, а потом попытался зацепиться за вопрос, на котором меня прервали:

– Мистер Лэнкфорд, вы просили агента Марко встретиться с вами на Франклин-авеню?

– Нет, я ему позвонил и назвал адрес. Затем я ушел. Дело было сделано. И я отправился домой.

– А два часа спустя Глория Дейтон, известная также под именем Жизель Деллинджер, была мертва. Все верно?

Лэнкфорд потупил взгляд и кивнул:

– Да.

Я посмотрел на присяжных и понял, что все осталось по-прежнему. Признание Лэнкфорда их просто загипнотизировало.

– И снова я задам этот вопрос, мистер Лэнкфорд. Вы знали, что той ночью она умрет?

– Нет, не знал. Если бы я…

– Что?

– Ничего. Не знаю, что бы я тогда сделал.

– А что, по-вашему, произошло, когда вы сообщили Марко адрес Глории Дейтон?

Форсайт возразил, сказав, что формулировка вопроса подразумевает домысел, но судья не приняла протест во внимание и позволила Лэнкфорду отвечать. Лего, как и все в зале суда, хотела услышать ответ.

– Я не знаю, – покачал головой Лэнкфорд. – Той ночью, перед тем как дать Марко адрес, я снова спросил, что происходит. Он утверждал, что всего лишь хочет поговорить. Мол, узнал о ее возвращении в город, потому что она позвонила ему с предоплаченного телефона и сказала, что получила повестку по какому-то гражданскому делу. Марко сказал, что должен ее найти, чтобы это обсудить.

Ответ Лэнкфорда я подчеркнул молчанием. По сути, я сделал свое дело.

– Зачем вы согласились на просьбу агента Марко?

– Он меня контролировал. Я себе не принадлежал.

– Как?

– Десять лет назад я работал по двойному убийству в Глендейле. На Салем-стрит. Тогда мы и познакомились. Я совершил ошибку…

Голос Лэнкфорда едва заметно дрогнул. Я не стал его торопить. Он собрался с силами и продолжил:

– Марко пришел ко мне. Сказал, что есть люди… люди, которые заплатят, если дело останется нераскрытым. Понимаете, заплатят мне, чтобы я его не раскрыл. По правде говоря, мы с моим напарником скорее всего его и не раскрыли бы. Там не было ни единой зацепки. Налетчики, наверное, были иностранцами и потом просто вернулись на родину. Я тогда подумал: ведь ничего не изменится? Мне нужны были деньги. Я развелся, и моя жена – бывшая жена – собиралась увезти сына: переехать в Аризону и забрать его с собой. А мне нужны были деньги на приличного адвоката. Моему мальчику только исполнилось девять… Поэтому я взял деньги. Двадцать пять тысяч. Марко обо всем договорился, и я получил деньги. А потом…

Он замолчал и, похоже, погрузился в свои мысли. Мне показалось, что судья может снова вмешаться, потому что, несмотря на закон о сроке давности, Лэнкфорд признался в преступлении. Но Лего замерла. Все в зале суда замерли.

– Что произошло потом? – подсказал ему я.

И совершил ошибку. Лэнкфорд взорвался:

– Что? Хотите, чтобы я воссоздал всю картину? Он получил надо мной власть. Вы понимаете, о чем я говорю? Я больше себе не принадлежал. Там, в отеле, это все мелочи. Не в первый раз он меня использовал или говорил, что надо сделать. Не в первый. Это случалось много раз. Он обращался со мной так же, как со своими осведомителями!

Я кивнул и опустил глаза. Мне не требовалось снова допрашивать Марко или вызывать еще свидетелей. Мойа, Бадвин Делл – они уже были не нужны, они больше не имели значения. Дело завершилось прямо сейчас.

– Мистер Лэнкфорд, вы когда-нибудь спрашивали агента Марко, что произошло той ночью с Глорией Дейтон, после того, как вы сообщили ему адрес?

Лэнкфорд медленно кивнул:

– Я спросил прямо в лоб: убил он ее или нет. Не хотел, чтобы это было на моей совести. Он ответил, что нет. По его словам, когда он вошел в квартиру, она была уже мертва. Он устроил пожар, чтобы уничтожить все возможные инкриминирующие улики. Но утверждал, что она уже была мертва.

– Вы ему поверили?

Лэнкфорд ответил не сразу.

– Нет, – наконец выдавил он. – Не поверил.

Я замолчал. Хотелось, чтобы этот момент продолжался всю жизнь.

– Ваша честь, у меня вопросов больше нет.

По пути к столу защиты я прошел сзади Форсайта. Он остался на месте; очевидно, не мог решить, вести ли перекрестный допрос или просто попросить судью закрыть дело. Я сел рядом с Дженнифер, и она немедленно прошептала мне на ухо:

– Ни фига себе!

Я кивнул и наклонился к ней, чтобы прошептать ответ, когда услышал, как Лэнкфорд заговорил со свидетельской трибуны:

– Мой сын уже вырос и справится сам.

Я развернулся, чтобы посмотреть, с кем он разговаривает, однако он нагнулся, и его загородила свидетельская трибуна. Казалось, он пытается что-то достать… Потом, прямо на моих глазах, Лэнкфорд выпрямился, поднес правую руку к шее, и я заметил у него маленький пистолет – такой прячут в ботинках. Нисколько не колеблясь, он вдавил дуло в мягкую кожу под подбородком и нажал на курок.

Вслед за вырвавшимся из пистолета глухим звуком послышался дикий крик со скамьи присяжных. Голова Лэнкфорда откинулась назад, затем упала вперед. Тело медленно стало крениться вправо, рухнуло и исчезло из виду. По всему залу суда раздавались крики ужаса. Только Дженнифер Аронсон не издала ни звука. Как и я, она сидела, будто проглотив язык, уставившись на внезапно опустевшую свидетельскую трибуну.

Судья стала кричать, чтобы все покинули зал суда, хотя даже ее пронзительный и истеричный тенор отнесло для меня на задний план. А вскоре я словно оглох.

Я посмотрел на скамью присяжных и увидел, что мой главный присяжный, Мэллори Гледуэлл, вскочила, закрыв глаза и зажав руками открытый рот. Эта сцена во всех деталях врезалась в мою память. Навечно. Двенадцать человек – двенадцать богов вины, пытающихся не смотреть на то, что они только что увидели.

Часть 4

Боги вины

Понедельник, 2 декабря

Заключительное слово

Шесть месяцев спустя дело Глории Дейтон еще создает рябь на поверхности моей жизни. Когда Лэнкфорд извлек потайной пистолет и забрал у себя жизнь перед лицом присяжных, суд, конечно, завершился.

Судья Лего аннулировала судебное разбирательство, и дело застряло в кулуарах 120-го департамента. Офис окружного прокурора решил снять все обвинения с Андре Лакосса, сославшись на «вероятность» его невиновности и другие смягчающие вину обстоятельства. Естественно, никто из офиса окружного прокурора или из полиции не стал признавать, что они ошибались с самого начала.

После освобождения Андре перевели в элитную клинику «Седарс-Синай», где его лечили лучшие из лучших. Он перенес еще несколько операций и в условиях суперсовременного медицинского обслуживания восстановился за шесть недель. Все счета от врачей я высылал Деймону Кеннеди в офис окружного прокурора. И мне их не возвратили.

Когда Андре наконец-то вышел из больницы, он вышел с тростью и скорее всего с ней и останется. Андре был очень благодарен за исход уголовного дела и позволил подать от его имени гражданский иск против города и округа с требованиями о возмещении убытков за необоснованный арест, заключение и последовавший за этим физический и психический ущерб. Ни один из правительственных ответчиков не захотел с этим делом даже близко подходить к суду, и мы все урегулировали мирно. Я запросил по миллиону долларов за каждую ножевую рану, нанесенную моему клиенту, но в конце концов мы договорились о двух с половиной миллионах поверх оплаты всех медицинских счетов.

Я получил самый огромный разовый чек за всю историю существования фирмы «Майкл Холлер и партнеры». Своей команде я выплатил премии, а матери Эрла Бриггса послал чек на сто тысяч – самое малое, что я мог для нее сделать. Оставалось еще больше чем достаточно, и я три недели отдыхал на Гавайях с Кендалл и приобрел парочку «линкольнов». На одном я собирался ездить прямо сейчас, а другой решил приберечь на потом. Оба автомобиля «таун-кар» были с малым пробегом, 2011 года – последнего года, когда выпускали эту элитную модель, просуществовавшую на рынке тридцать лет.