Убийство императора. Александр II и тайная Россия - Эдвард Радзинский

Да и при дворе Катя так и не появилась.

И не потому, что государь щадит императрицу. Императрица давно привыкла к фрейлинам-любовницам. Ее взгляд, полный терпения и жертвенности, привычно равнодушно встречал очередную красавицу… чтобы стать полным участия и печали… провожая ее из дворца!

Нет, появиться при дворе не захотела сама Катенька. Почему? Здесь и таилась главная разгадка романа, которую не понимали ни ее мать, ни Вера Шебеко: Она была ДРУГАЯ.

Другая

В это время Смольный институт был разбужен реформами Александра II, как и вся страна. Ветер перемен ворвался и в этот самый консервативный институт России. Туда пришел знаменитый педагог Ушинский. И он реформировал институт совершенно. При Ушинском здесь начали преподавать литературу и математику, всерьез давать образование девицам. Конечно же, вскоре знаменитого педагога сумели выжить из института, но остались набранные им преподаватели, остался новый дух! Произведения знаменитых писателей, герои знаменитых романов – все, что прежде запрещалось в стенах института, теперь преподается и обсуждается. И она – эта маленькая красотка – открывала государю новый, неведомый ему мир, который он сам породил! Это был мир новой России. Красавица была порождением его же перестройки.

И потому она не захотела быть при дворе. Положение в свете, богатство, интриги – главные ценности придворных любовниц – для этой девушки были пустое. Она видела двор теми же беспощадными глазами, какими видела другая умненькая девушка – Анна Тютчева: «Это пустой мир… он оживает только при вечернем свете… Только вечер придает ему таинственную прелесть. Над этим миром властвует одно слово – туалет. И в этом суетном море кружев и драгоценных камней можно стать только еще одной ряженой куклой… Здесь надо постоянно наряжаться: для Государя, идя на бал, или – для Бога, идя в дворцовую церковь… Здесь даже с Богом обращаются, как со скучным хозяином, который дает бал. К нему приезжают… чтобы тотчас о нем забыть…».

И царь влюбился в нее необратимо, непонятно для него – он влюбился навсегда. Но она… Как все девушки в петербургском свете, она наслышана была о его любовницах и боялась стать одной из них.

Как и все ее поколение, она мечтала посвятить себя высокому, она готова была жертвовать, но не ради жалких радостей обычной фаворитки.

Все случилось из-за жалости, столь сильной в подобных натурах. Жалости – к нему. Это были страшные для него два года. В начале 1865 года умер его любимый сын. А в апреле следующего года произошло ужасное для нее: в него стреляли в Летнем саду. И она впервые поняла, что значит для нее – потерять его. В мае умерла ее мать. Теперь она была совсем одна.

Один был и он – после смерти любимого сына.

Все случилось в июле 1866 года.

На дороге из Петергофа, на горке с названием «Бабигон», или «Бабий гон» (как переделали название местные крестьяне), до сих пор строит этот маленький охотничий дворец. Из его окон видна маковка дальней церкви, пруд и зеленые дали.

По преданию, в этом романтическом месте его дядя Александр I встречался с петербургскими красавицами.

Царь поместил ее в этом маленьком дворце вместе с Верой Шебеко. (Она до конца будет считать Веру бескорыстной патронессой их романа. И во всем верить ей.)

Это был день юбилея свадьбы его покойных родителей.

Празднество по этому случаю проходило в самом Петергофе – в Большом дворце. После парада, который так любил Николай I, был торжественный ужин и фейерверк. А ночью император поскакал к ней в «Бабигон».

Все, что случилось в ту ночь, ревниво скрыто за занавесом истории.

Остались только его слова, которые он сказал тогда в темноту кровати, где лежало нагое девичье тело.

– Теперь ты – моя тайная жена. И клянусь, коли буду когда-нибудь свободен, женюсь на тебе.

Она знала – он говорил правду и потому избрал для них этот день – день свадьбы отца.

В несчастный год первого покушения на государя Екатерина Долгорукая становится его тайной женой. И с этих пор начинает нести это бремя – тайной жены государя.

Уже на следующий день двор знал – «овечку зарезали». Видно, постаралась Вера Шебеко. «Приятнейшая госпожа» хотела, чтобы двор узнал: она занимает теперь важнейшую должность. Вера Шебеко – подруга фаворитки государя.

Александр видел, как страдала Катенька от этих сплетен. Сбылось то, чего она так боялась. Ей не дали стать тайной женой. Она стала явной любовницей. Для всех.

Чтобы как-то уберечь ее, он решил отправить ее из Петербурга. Сделали это деликатно. Женой ее брата Михаила была итальянская маркиза – веселая красотка-хохотушка. Катя очень любила ее. И маркиза предложила Кате поехать вместе с нею в Неаполь к родным – в веселое путешествие…

Катя уехала. Двор и Третье отделение по-своему оценили ситуацию. Все решили, что произошла обычная история. Неопытная девица надоела, и все, как всегда, быстро закончилось. «Финита ля комедиа».

Так поняла ситуацию и Вера Шебеко. Во всяком случае, вскоре после отъезда Екатерины она рассказала государю о трудном положении… младшей сестры Катеньки – Марии. И попросила… помочь и ей! К радости Веры Шебеко, государь тотчас согласился встретится с Долгорукой-младшей.

Младшая Мария была тоже красавицей. Так что Шебеко ждала обычных результатов. Но, к ее удивлению, царь передал красавице деньги. И все!

Но вскоре Вере Шебеко пришлось изумиться куда больше. Оказалось, государь почти каждый день писал письма в Неаполь! Однажды царь позвал госпожу Шебеко и поручил ей отправиться в Париж. И тайно снять особняк недалеко от Елисейского дворца.

Оказалось, любовники решили встретиться в Париже.

Предсказание цыганки

История с Долгорукой стала ударом для Шувалова. Он понял, что проморгал важнейшее. Теперь за государем и его любовницей следят постоянно.

Уже вскоре всесильный начальник тайной полиции смог оценить влияние молодой женщины на государя и опасность этого влияния – и для самого Шувалова, и для трона.

Между тем пребывание Александра в Париже шло по плану: на следующий день был устроен прием и ужин в Версале в его честь.

Подобные приемы в Версале и жалкий двор Наполеона III описал Бисмарк.

Отужинав первыми, важные лица (назовем их «лицами высшей категории») возвращались из обеденного зала. Им навстречу уже стремительно неслись голодные «лица категории номер два», демонстрируя полное отсутствие светских манер. Кавалеры в шитых золотом мундирах, красавицы в роскошных парижских туалетах толкали друг друга, причем дело доходило до брани и рукоприкладства… Так что Александр с удовольствием мог повторить слова Бисмарка: «Прошли времена Людовиков, когда французский двор был школой учтивости и манер для всей Европы».