Память льда. Том 2 - Стивен Эриксон

Его лицо было знакомым, но Паран не сразу узнал юношу.

— Кафал, верно? Ты брат Хетан.

— А ты — малазанский капитан.

— Ганос Паран.

— Благословляющий.

Паран нахмурился.

— Нет, это прозвище куда лучше подошло бы Итковиану, Кованому щиту…

Кафал покачал головой.

— Он лишь несёт бремя. А ты — Благословляющий.

— По-твоему, если кто-то и способен снять с плеч Итковиана его… бремя… то это я? Мне нужно лишь… благословить его?

А я-то думал — арбитр. Всё явно куда сложнее. Способность благословлять? Упаси Беру!

— Не мне это говорить, — прорычал Кафал. Его глаза блестели в свете факелов. — Но разве можно благословить того, кто отрицает твое право это сделать?

— Хорошо подмечено. Неудивительно, что большинство жрецов такие несчастные.

Зубы заблестели то ли в ухмылке, то ли в гримасе похуже.

Не думаю, что мне по душе эта идея с благословениями. Но в ней есть какой-то смысл. Как ещё Господин Колоды вершит суд? В самом деле, будто мировой судья в Унте, только с тревожными для меня нотками религии. Обдумай это позже, Ганос…

— Я тут сидел, — сказал Паран, — и всё время думал вот о чём: в этих гниющих каноэ скрыта какая-то тайна.

Кафал хмыкнул.

— Я ошибусь, если сочту этот звук согласием?

— Нет.

Паран улыбнулся. Он знал, что баргасты ненавидят говорить да, но если заставить их сказать «нет» в ответ на противоположное утверждение, можно получить согласие.

— Хочешь, чтобы я ушёл?

— Нет. Только трусы хранят секреты. Подойди ближе и узри одну из истин, скрытую в этих древних судах.

— Спасибо, — ответил Паран, медленно вставая. Он взял светильник и направился к краю ямы, затем слез с на покрытую плесенью землю рядом с Кафалом.

Правая рука баргаста лежала на резном челне.

Паран рассмотрел резьбу.

— Сцены морских сражений.

— Это не тот секрет, что я собираюсь тебе открыть, — прорычал Кафал. — Резчики обладали огромным мастерством. Они скрыли соединения, и даже спустя века сложно понять, где они. С виду кажется, будто каноэ было вырезано из ствола одного-единственного дерева, да? На самом же деле это судно собрано по частям. Ты смог бы распознать это, Ганос Паран?

Капитан присел, чтобы присмотреться поближе.

— Едва ли, — сказал он спустя некоторое время. — Разве что там, где отдельные фрагменты деформировались в соединениях. К примеру, эти панели со сценами сражений…

— Да, вот эти. А теперь — узри секрет. — Кафал вытащил широкий охотничий нож. Он вогнал клинок между резной панелью и лежащим под ней сочленением. Провернул лезвие.

Планширь с изображением сражения отскочил к носу корабля. Под ним виднелась длинная полость. Что-то в ней чуть блестело. Кафал спрятал нож за пояс, засунул руку в отверстие и достал лежавшую там вещь.

Меч с тонким травлёным односторонним лезвием, на котором игриво переливался свет факелов. Оружие было слишком длинным, клинок сужался к концу на последней пяди. Небольшой ромбовидный эфес из чёрного железа защищал крепко обмотанную жилами рукоять. Ножен не было, и меч не был смазан маслом, но столетия не оставили на нём и следа.

— Он зачарован.

— Нет, — Кафал поднял оружие и взял рукоять двумя руками, странно сомкнув вокруг неё пальцы. — На заре нашего народа, мы умели сочетать терпение и мастерство в идеальный союз. Клинки, которые мы ковали, не знали равных ни тогда, ни сейчас.

— Ты, конечно, прости, Кафал, но зазубренные клинки и копья, которые я видел у ваших воинов, вряд ли требовали при создании особого мастерства.

Кафал ухмыльнулся.

— Не извиняйся. По правде говоря, ты ещё вежливо отозвался. Нынче наши кузнецы создают безобразное оружие. Мы утратили древние знания.

— Кафал, я не могу себе представить простой, обычный меч, который перенесёт такое пренебрежительно отношение без малейшего вреда. Ты уверен, что его не зачарова…

— Уверен. Время не способно навредить этому сплаву металлов. Некоторые из них всё ещё не сумели заново открыть, а теперь, когда магия так распространена, может, никогда и не сумеют. — Он протянул меч Парану. — Он кажется несбалансированным, да? С тяжёлым концом. Возьми.

Паран взял оружие. Оно было лёгким, словно кинжал.

— Невероятно, — прошептал он. — Сломать его, должно быть, так…

— Нелегко, капитан. Он кажется гибким, да? Поэтому ты решил, будто он хрупкий, но это не так. Осмотри клинок. Никаких зазубрин, хотя этот клинок множество раз бывал в бою. Лезвие остаётся верным и острым. С этим мечом не нужно возиться как с ребёнком.

Отдав меч, Паран осмотрел все каноэ.

— И в каждом судне спрятано такое оружие?

— Да.

— Кто будет пользоваться им? Вожди?

— Нет. Дети.

— Дети?

— Тщательно отобранные, чтобы начать тренироваться именно с этими мечами. Представь, как ты будешь замахиваться таким оружием, капитан. Твои мышцы привыкли к оружию более тяжёлому. Ты перестараешься либо с замахом, либо сдерживая его. При сильном ударе он вылетит из твоей руки. Нет, потенциал этих мечей полностью может открыться только в руках тех, кто не держал иного оружия. И большинство того, что предстоит выучить этим детям, им придётся выучить самим. В конце концов, как можем мы научить их тому, чего сами не знаем?

— И какова будет цель этих мечей? И молодых воинов, которые возьмут их в руки?

— Возможно, когда-то ты узнаешь ответ, Ганос Паран.

Некоторое время Паран молчал.

— Кажется, — сказал он наконец, — я разгадал ещё один секрет.

— И какой же?

Вы разберёте эти каноэ, научитесь их делать.

— Долго ли земля будет оставаться вашим домом, баргаст?

Кафал улыбнулся.

— Нет.

— Вот так.

— Вот так. Капитан, Хумбролл Тор кое о чём тебя просит. Ты хочешь услышать эту просьбу от него самого, или я могу озвучить её от его лица?

— Говори.

— Баргасты просят благословить их богов.

— Что? Я не нужен вам для того, чтобы…

— Это так. Но, тем не менее, мы просим тебя об этом.

— Хорошо, дай мне подумать, Кафал. Проблема в том, что я не знаю, как это сделать. Могу ли я просто подойти к костям и сказать: «Я благословляю тебя», — или необходимо сделать что-то посложнее?

Кафал приподнял свои тяжёлые брови.

— Ты не знаешь?

— Нет. Возможно, вам следует созвать своих шаманов и обсудить это.

— Да, думаю так и надо поступить. А когда мы узнаем всё о необходимом ритуале, ты это сделаешь?

— Я же сказал, что подумаю, Кафал.