Долгие Дороги - Дэн Марко

было показного бахвальства. Это была способность человека нового времени, человека сострадательного, милосердного, так сильно отличающегося от всех этих счастливых лиц на трибунах, ушедших в прошлое настолько глубоко, что потеряли себя там. Способность, которая, увы, всё ещё была редка.

– Вы достойны своего титула, мой император. Такой великий человек как вы, без сомнения знает как тяжело приходится государю на его посту, и не мне, обычному смертному знать лучше вас. Но я прошу только об одном – не совершайте ту же ошибку, что и те, от кого вы так тщательно старались отдалиться. Будьте выше этого, выше правила «железной руки».

Его лицо слегка смягчилось. Из-под своих кудрей, он то и дело бросал взгляд то на арену, то на Вестерфозе. Казалось, будто смысл сказанного обрёл в его одурманенной алкоголем и безумием голове ясность.

– Ты воистину говоришь как Сенека… – со странной грустью от явно всплывших воспоминаний, произнёс он. Но вскоре, тон голоса вновь переменился в более строгий.

– Ты такой же, как и он… Такой же коварный лжец! – Крик императора эхом отразился, казалось, от стен всего громадного зала. – Я устал от постоянной лжи, всех этих грязных манипуляций и губительных козней! Я здесь единственный император, я и никто другой!

Даниэль попытался успокоить его.

– Прошу вас, выслушайте меня…

– Нет! С меня довольно! – оборвал его он. – Центурион! – обратился он к одетому в нарядные доспехи войну.

– Да, мой император?

– Позвольте нашему гостю Даниэлю, лично принять участие в третьем акте представления. Пускай воочию увидит всю красоту римского театра!

В сию же секунду, не успевшего ничего сделать учёного схватили преторианцы. Один из них сильно ударил его в живот, от чего сдавленный стон прервал любые попытки что-либо сказать. После чего, мужчины без особого труда скинули Вестерфозе вниз, под хохот и улюлюканье толпы, пока Нерон с самодовольным выражением продолжал наблюдать за происходящим.

Глава 17.

Он был готов к чему угодно, сидя в холодных стенах под толщами грунта, но увиденное здесь и сейчас зрелище по-настоящему повергло его в шок, ибо ничего подобного, он и близко не ожидал увидеть. Признаки совершенно иной цивилизации, давно минувшей, томились под обломками старого мира, воплощая в себе самую необычную из возможных проявлений – искусство. Древний амфитеатр поражал не только своей красотой и масштабностью, но самим своим появлением. Своим величественным образом, томясь в титаническом по своим размерам каменном зале, он завораживал также сильно, как пугал свой жестокой принадлежностью.

Когда его вывели к центру площади, оглушительное ликование толпы было первым, что привлекло его внимание. Увидеть здесь живых людей было сравни настоящему чуду. Чувство искреннего удивления и облегчения от осознания того, что кто-то всё-таки смог пережить эту ужасную катастрофу, смешались воедино. Никто из вышедших не смог сразу отойти от увиденного, насладиться присутствием других выживших, прежде чем до них дошло чего именно хотели эти люди, и что они так яростно скандировали.

Только наконец прозрев, до каждого из них дошло, что конкретно сейчас должно было произойти. Это было ужасное представление, где человек становился кормом, появившихся из неоткуда львам, на потеху голодной до зрелищ толпе, а Йоахим, вместе с ещё тремя несчастливыми бедолагами, являлись его непосредственной частью.

Не смотря на обычно спокойное своё состояние, бельгиец нервничал точно так же, как и остальные. Увиденное им холодной водой омыло его тело, отринув постоянную отстранённость, заставив действовать, хоть и не так активно, как того ему хотелось, с учётом покалеченной ноги. Но как бы он не старался, какие-либо пути отхода так и не были найдены. Ни оружия чтобы защититься, ни дороги чтобы убежать.

Единственным изменением сложившейся ситуации стало падение ещё одной жертвы для этого безумного шоу. Молодой человек в странной белой одежде казался отличным от местных жителей, а факт того, что он по итогу оказался с ними на ровне, ещё больше привлекло к нему интерес.

Правда прежде чем он успел узнать, обратил ли другие внимание на упавшего незнакомца, он сам поспешил к упавшему Это было странной реакцией для него самого – жертвовать собой, ради спасения незнакомца, который даже встать сразу не может, в тот момент, когда дикие звери уже начали теснить их к стене. Больше походило на безумие.

И всё же Ахав пошёл к нему. Медленно, опираясь на палку, которую чудом нашёл возле края арены, он собирался спасать того, кого он даже не знал. Спасать того, кто, как и они сейчас, скорее всего, умрут в ужасных муках. Но по крайне мере отсрочить на какое-то время. Спасти. Спасти, потому что устал видеть мёртвые тела на своём жизненном пути… даже если это её конец.

Судя по всему, парень был всё ещё жив. Он стонал и извивался, но вставать не решался. Не похоже, что он что-либо сломал или вывихнул. Скорее всего, его сильно огрели, прежде чем скинули вниз, где так или иначе пострадала голова.

– Эй приятель, – обратился он к нему сквозь шум ликующей толпы, похлопывая того по щекам. – встать сам сможешь?

В ответ прозвучало мычание, слабо походившее на внятный ответ.

Больная конечность мешала поднять человека, который сам толком ноги с трудом передвигал. Из-за этого сдвинуть его с место, пытаясь при этом сохраняя равновесие самому не упасть, было крайне тяжело. Львы же, становились всё ближе, окружая полукругом теперь не всех людей на арене, а только их двоих.

Бельгиец как мог взвалил незнакомца, облокотив на плечо, обхватив одной рукой и сжав, что есть сил другой свой костыль, дрожащий из-за приложенной к нему силы. Но даже таким образом, как-либо переместиться никак не выходило. При одиночной опоре левой ноги, боль казалась проходила по всему телу. Только чудом ему удалось сохранить равновесие.

В тот момент, когда Ахав намеревался совершить ещё один тяжёлой шаг, груз тела был, неожиданно для него переложен. Вначале он с опаской подумал, что тот снова упал, но оглянувшись увидел, что его подхватил один из незнакомых людей, с которыми им предстояло разделить участь в желудках этих зверей.

Таким образом, они вдвоём смогли оттащить выпавшего на некоторое расстояние, но стало уже слишком поздно. Животные окружили их, начисто забыв о двух других оказавшихся на арене, в страхе прижавшихся спинами к решётке.

«Видимо, такова и есть цена спасения другого человека.» – подумал Ахав. Стоя здесь и сейчас, оглядывая беглым взором сначала одного хищника, затем второго, он, казалось, наконец смог смириться с происходящим. Прожив достаточно долгую, хоть и не самую счастливую жизнь, он пережил катастрофу и смог обмануть смерть не