Моя рыжая проблема - Софья Ролдугина

Я придала внешнему куполу шарообразную форму и укрепила его, затем на пробу слегка крутанула. Вроде бы получилось неплохо, держится… Теперь на очереди самое трудное — неориентируемая поверхность.

Свернуть щит правильно оказалось куда труднее, чем мне представлялось. Сперва воображение попросту пасовало перед незнакомой задачей. Потом худо-бедно я привыкла к мысли о том, что придется сидеть в «бутылке», у которой только одна сторона и нет никакой изнанки. Но когда создала более-менее приемлемую модель — «бутылка» задела внутренний купол и намертво слиплась с ним.

Пришлось начинать заново.

Через полчаса я уже чувствовала себя так, словно пробежала кросс, потом переплыла реку и начала отжиматься на другом берегу. Дыхание не сбилось, но вот мышцы словно закаменели, и усталость навалилась неодолимая, хоть развеивай защиту и засыпай снова, прямо до вечера. Опыт подсказывал, что лучше перетерпеть — на самом деле не настолько я устала, это просто сознание паникует. Нужно просто расслабиться, подышать глубоко, затем попробовать опять…

— Трикси? — сонно протянул Тейт, приподнимаясь на локтях. Халат у него съехал с одного плеча, а волосы так примялись от подушки, словно их с одной стороны намазали гелем и так высушили. — Уже не спишь?

Вот шрах! Только сосредоточилась!

— Полежи еще пять минут… пять катов. И пока не спрашивай ничего.

Рыжий даже не удивился. Подумал что-то невнятное про магию и опять свернулся клубком.

Умница.

Его пробуждение явно подействовало благотворно на мои способности, потому что правильная неориентируемая поверхность у меня все-таки получилась. Теперь надо было заставить конструкцию двигаться, но тут я справилась быстро: представила, что «прокручиваю» ее, как велосипедную цепь. Как ни странно, помогло. Осталось добавить «хлопья» в пустое пространство, создавая шумы — не такие опасные, колючие, как у мастера Оро-Ича, но тоже надоедливые.

Итак, что имеем в итоге?

Странное сооружение вместо обычного плотного купола. Насколько устойчивое — время покажет. В худшем случае все это благополучно схлопнется, и я останусь «голышом» перед мастерами…

Брр.

Нет уж, обойдусь без такого экстрима.

— Трикси, ты уже все, мм? — подал голос Тейт из вороха подушек — ни капли не сердитый, наоборот, одобряюще-заинтересованный. — Ты колдовала, да?

«Занималась ментальной эквилибристикой», — мрачно подумала я, но вслух просто согласилась.

Мы успели позавтракать, облачиться в отчистившуюся за ночь одежду и даже немного заскучать, когда потолок вдруг распахнулся и появилась лестница из желтого мха. Наверху поджидали двое незнакомцев в алом, мужчина и женщина; впрочем, за их спинами маячили синие щупальца, так что паниковать я не стала. Если хитроумный инкуб спокоен — значит, пока все идет по плану.

Похоже, за нами наконец-то явились.

Отчего-то я думала, что суд будет проходить в специально отстроенном здании или хотя бы в особой пещере. Но ничего подобного. В сопровождении мастера Оро-Ича и парочки в красном — кстати, так и не удосужившейся представиться — мы покинули внутренние пределы Лагона, отдалились на достаточно приличное расстояние от стен и остановились на безопасной с виду поляне, окруженной практически безлистным кустарником, столь плотно растущим, что между пурпурными стеблями нельзя было даже ладонь просунуть. Пахло здесь очень сильно — чем-то кондитерским, сладковатым, но источник отследить не получалось. Оро-Ич мягко откатился к пурпурному частоколу, свил гнездышко из щупалец и, кажется, в нем заснул.

Парочка в красном разделилась. Мужчина встал в том проходе, через который мы попали на поляну, а женщина — у гораздо более узкой щели с противоположной стороны. Тейт поглазел на них — и плюхнулся на землю, где стоял.

Я же замерла, глупо хлопая глазами.

Неужели тут и будут проводить суд? Прямо под открытым небом?

Судя по безмятежной физиономии рыжего, так и есть.

— Ты присядь, Трикси, — посоветовал он, словно почувствовав мои сомнения. — Не знаю, как там в вашем мире, а у нас обычно важные вещи обсуждают сидя.

— Да? А почему? — искренне заинтересовалась я, присаживаясь рядом с ним.

Красные ни на какие передвижения внимания не обращали, их разум был обращен к чему-то, происходящему снаружи, а о чем думал Оро-Ич… Пусть это лучше останется тайной. Нервы крепче будут.

— Ну, когда стоишь, ноги устают. Тут уже не до важных разговоров.

Что ж, в логике местным обычаям не откажешь.

Еще с четверть часа ничего не происходило. Красные пялились каждый в свою сторону, мастер загадочно улыбался, ветер гонял в небе облака. Я успела выяснить кучу бесполезных вещей. Например, что сладкий запах исходил от жесткой травы, на которой мы сидели, и что она использовалась в местном варианте парфюма для торжественных случаев, ароматном масле. А жутковатый на вид кустарник назывался орран, цвел трижды в год и приносил мелкие желтые плоды, употребление которых в сушеном виде вызывало легкое наркотическое опьянение. Самое забавное, что орран при этом считался символом мира, правды и добрых намерений.

Теперь мастер Оро-Ич представлялся мне исключительно в венке из цветущих ветвей, украшенном гроздьями тех самых желтых ягод. Интересно почему?

Впрочем, скоро стало не до дурацких мысленных картинок.

Когда первый из мастеров появился в зоне восприятия, щиты у меня мгновенно уплотнились, а волна неориентируемой поверхности потекла раз в пять быстрее. Это была инстинктивная, неосознанная реакция на опасность — вроде того, как отдернуть руку от раскаленной докрасна плиты или отшатнуться от пропасти. И если раньше я еще сомневалась, что смогу долго удерживать щиты нового типа, то теперь успокоилась: смогу.

Или сдохну, пытаясь, но читать себя этому существу не позволю.

Выглядел новоприбывший мастер как обычный человек. Высокий, немолодой, но с развитой мускулатурой, хорошо заметной даже под плотным трико. Разноцветных накидок у него хватило бы на дюжину местных модников. Круглая голова почти полностью была укрыта рыхлым ворохом ткани. Желтые, малиновые, синие и зеленые «хвосты» шарфов болтались за спиной или плотно обвивали шею. Ни бровей, ни ресниц не наблюдалось, зато по векам шли толстые черные линии, очерчивающие контур глаз. Радужки оказались светло-голубыми. С висков спускались жгуты из соломенно-белых волос — то ли остатки собственной шевелюры, то ли украшения.

От него шла такая волна жуткой, давящей психической энергии, что у меня кожа покрылась мурашками, а на спине, кажется, выступил пот.