Том 9. Рассказы. Капкан - Синклер Льюис

И тут великий Вудбери не выдержал.

Его прорвало, и он заклокотал, извергая потоки огнедышащей лавы:

— Ну, а теперь, когда вы тут мило порешили, как провести вдвоем лето, и даже пикничок не забыли, позвольте и мне вставить пару слов! Этого Прескотта, Истер, я его подобрал в Нью-Йорке; он в ту пору до того дошел, что у него руки тряслись. То ли наркотики, то ли за галстук закладывал потихоньку — не знаю, врать не хочу. Я беру его в долю. Даю возможность участвовать в поездке, которую подготовил я один. Потратил месяцы. Телеграммы, хлопоты. О расходах говорить не приходится — да и плевал я на расходы! И после всего этого…

— Я свою долю внес, — уточнил Ральф, но Вудбери будто не слышал.

— …после всего этого он меня подводит. Кстати, вы, может, думаете, мистер Прескотт, я буду очень убиваться, что лишился вашего драгоценного общества? И трус, и нытик, и брюзга! Где еще найдется такое сокровище — где, я вас спрашиваю? Покажите мне его! И если вы воображаете, что я все ночи напролет буду сидеть и плакать без вашего высокоученого общества, так вы очень ошибаетесь, только и всего, очень и очень ошибаетесь! Катись, скатертью дорога! Удерживать не собираюсь! Боже упаси! Только одно позволь тебе заметить, мой милый — мой миленький соплячок, выскочка несчастный: эти индейцы — мои. Их нанимал я.

И эти лодки — тоже мои. Я их покупал! Мы договорились, что ты за свою лодку заплатишь после — вернее, за то, что от нее останется, когда ты еще пару раз продырявишь ее на порогах! Но откуда я знаю, вдруг ты не заплатишь? Вдруг ты от долгов привык отпираться так же, как от товарищей в походе? Я с тобой еще в покер на честное слово не играл — уберег господь!

— Браво, — сказал Ральф.

— Короче, — продолжал Вудбери, — если ты так очаровал своим разговором дорогого мистера Истера и он желает прихватить тебя с собой, — пожалуйста. Только когда я прибуду в факторию Мэнтрап, у меня состоится небольшой разговор с тамошними белыми — настоящими белыми, — и когда я им выложу все, что знаю, едва ли мистера Ральфа Прескотта примут с распростертыми объятиями!

Все это время Джо Истер был тих, как статная ель, что росла за навесом, — впрочем, ель хоть вздыхала на упрямом ветру, под неумолчным дождем. Только раз, не дожидаясь просьбы, Ральф вложил ему в руку сигарету. Джо сунул в костер веточку, прикурил. Пламя осветило его худое лицо, резче обозначив морщины, точно черные рытвины в красноватом грунте. Теперь он заговорил, негромко и равнодушно:

— Ты не прибудешь в факторию Мэнтрап, Вудбери.

— Да неужели?! Что вы говорите?! Очень интересно, кто это меня остановит!

— Вот так, Вудбери. Не прибудешь. Меня мало трогает, что ты пустишь слух — среди таких людей, как Папаша Бак и Джордж! — будто Ральф — отъявленный прохвост и будто я его умыкнул. Мне просто-напросто не по вкусу твои сапоги, Вэс. И эта неопрятная привычка спать одетым. Так что в Мэнтрапе тебе не бывать. Ты повернешь…

— И кто ж это мне запретит?

— Я. Здешний мировой судья. Мне придется тебя задержать. Доставим в Медвежью Лапу и сдадим под суд за отстрел лося в неохотничий сезон.

— Не болтай вздор. Я в жизни не подстрелил ни одного лося.

(Ральф мог бы разоблачить Вудбери: «А как же ты мне рассказывал, что три года назад повалил целых шесть штук!» Но, к чести его будь сказано, промолчал.)

— Охотно верю, — так же неторопливо продолжал Джо Истер. — Интересно, сколько раз пробовал. Но я тебя вправе задержать и за другую провинность — и за нее-то я тебя уж точно задержу; считай, что ты арестован за ввоз спиртных напитков на индейскую территорию. Тихо, ты, болван! Хоть раз в жизни закрой рот и послушай! У тебя и сейчас вон в заднем кармане фляга с самогоном — своими глазами видел, когда мы шли к берегу, как ты прикладывался к ней за поворотом. Словом, вот таким образом, как говорит миссионер у нас в Мэнтрапе. Ты нам здесь не нужен, Вэс. Так что поворачивай-ка ты на восток…

В этот миг Ральф любовался Вудбери так же искренне, как в другое время презирал его. Вудбери парировал выпад — энергично и без прежнего фанфаронства. Парировал, как подобает толстому мальчугану, который каким-то чудом превратился в коммерческого директора фирмы и имеет на счету сорок тысяч долларов.

— Джо, тебя интересно послушать. Возможно, ты и мог бы арестовать меня за тайный ввоз спиртного, но ты не сделаешь этого. Вопреки здравому смыслу тебя чем-то взял этот Прескотт — видит бог, ты еще наплачешься с ним — а если будут судить меня, притянут и его… Ты угощайся табачком. Сигаретки-то — дешевка, должно быть, уж надоели порядком.

— Благодарю. — Джо набил трубку и запыхтел ею в раздумье, а Ральфу стало так одиноко и тоскливо, как никогда в жизни. — Пожалуй, правда твоя, — проговорил Джо. — Да и хлопот не оберешься, пока тебя засудят… Но все же… Слушай, Вэс. — Голос Джо зазвучал просительно. — Мы с Ральфом будем рыбачить на Озере Грез — ну, и еще в кой-каких водоемах поблизости от Мэнтрапа. А тебе забрать бы свои славные байдарки и повернуть на озеро Солферино: там и рыбы гораздо больше…

— Спасибо за заботу, очень мило с твоей стороны, только никуда я не поверну! — ангельски-безмятежным тоном отозвался Вудбери.

— Мило? Я думаю. Не каждому специалисту по продаже кальсон и самогона посчастливится рыбачить на озере Солферино. А тебе вот повезло. Чарли!

За невинным словечком «Чарли» последовали другие, на кри — трескучем, резком, хлестком, дразнящем кри. Индейцы Вудбери, сидевшие у костра, повскакали с мест. Они уронили сковородку с бэнноком и чайник. Они в ужасе стояли и слушали.

— Я только сообщил им, — объяснил Джо, — что им будет, если они заявятся в Мэнтрап с бутлеггером. Завтра же они поведут тебя на Солферино, а нет — так шагай пешком.

Он возвысил голос, добавил еще что-то непонятное, и индейцы послушно присели у огня.

— А теперь, Вэс, — сказал Джо, — угощай нас ужином. В четыре утра тебе трогаться в путь.

Глава IX

Мирно блестела на солнце река, охорашивались сосны. Только на мгновение за весь день у Ральфа стало скверно на душе — при прощании с Вудбери.

— Не пойму, из-за чего это все получилось, Ральф, — сказал Вудбери. — Чертовски неохота тащиться совсем одному. Думаешь, ты очень по совести со мной поступил, старик? Вспомни, так ли я к тебе отнесся в Нью — Йорке, когда ты там совсем расклеился! Какими глазами ты после этого будешь смотреть на меня, когда вернешься?

Но тут Ральфа весело окликнул Джо Истер:

— Устраивайся на середине, Ральф. Думаю, там тебе будет удобней. Или хочешь сесть на мотор? — И мгновение было забыто.

Ральф оглянулся, недоверчиво следя, как удаляется вниз по Мэнтрап-Ривер караван Вудбери — его караван: его собственная байдарка, Вэс, привычные фигуры индейцев… А он с человеком, которого до вчерашнего вечера не видел в глаза, несется под гул мотора вверх по реке в неведомую и загадочную страну.

Он заметил, что Джо — капитан иного склада, чем Вудбери. Весь экипаж — только он сам да один индеец, и тем не менее долговязый человек в свитере и синем комбинезоне никогда не раздражается, не повышает голоса, не приказывает, а как бы предлагает. Вудбери не спускал глаз с подвесного мотора, точно гравер со своей работы. Джо Истер, будто между прочим, подкрутит болты, подрегулирует карбюратор — и мотор заводит свою песню и работает у него безотказно.

Ральф со своим спальным мешком и рюкзаком сидел в своем новом плавучем доме, пристроив дробовик и рыболовную снасть, как и прежде, в ногах. Сзади — едва знакомый Джо Истер, впереди — совсем незнакомый Лоренс Джекфиш, стройный индеец-кри с хитрыми глазами и бисерной лентой на ковбойской шляпе. Невероятно. Он — и вдруг здесь. Этого не может быть.

Вудбери утверждал — и не раз, — что сквозь шум мотора ему не разобрать, что советует Чарли. То и дело, нетерпеливо заглушив мотор, он с досадой спрашивал: «Ну, что ты там бормочешь, черт побери?» — по-видимому, извлекая немало удовольствия из этой процедуры. А вот Джо Истеру, оказывается, гул мотора слушать не мешал. Пока они летели по светлому, искрящемуся речному раздолью, он как бы невзначай задал Ральфу два — три вопроса, и Ральф разговорился, да как!

Обычно немногословный, он вел себя сегодня, как мальчуган, чьи родители за всю неделю не набрались терпения выслушать волнующие его вопросы и теории. Он пересел лицом к корме и принялся изливать Джо свои воспоминания, впечатления — все, от чего с такой скукой отмахивался Вудбери.

Лондон… Бывал Джо когда-нибудь за границей? Никогда?! Лондон! Библиотека Внутреннего Темпла,[74] башенки, глядящие на старинные газоны… Трафальгарская площадь в День Перемирия,[75] десятитысячная толпа в завороженном и согласном молчании… Витрины узких улочек под шоколадными вывесками, в которых больше английского, чем в Вестминстерском аббатстве… Камин черного дуба в таверне «Петух»…[76] Беркли — Сквер ранним весенним вечером; к высокому мрачному особняку подкатывают хорошенькие женщины, спеша на чай к герцогине… Пикадилли-Серкус в желтоватом тумане, полисмен, такой краснолицый, как будто у него внутри жаровня… И Дуврские утесы, какими ты увидел их, возвращаясь из Франции, и славные толстяки — носильщики после крикливых щуплых facteurs[77] Кале.