Протокол «Шторм» - Влад Полевой

Выпадая из реальности, Кочетков будто что-то почувствовал, но ощущение это пронеслось настолько мимолетно, поверхностно и непонятно, что в мгновение ока было забыто и похоронено.

Пашка в тот момент и правда выглядел не важно. Мокрый, как мышь, от пота, на боку, со скрюченными конечностями, трясущейся головой и выпученными глазами – такого не держать в заточении, а спасать надо. Что-то наверху вновь загромыхало, и вниз опустили стремянку. Едва она коснулась пола, как по ней лихо, как моряк на судне, слетела Кали, и на ходу вырывая из футляра шприц, ринулась к изгибающемуся от страшных спазмов Драйверу.

Укола Пашка даже не почувствовал. Ему в тот момент было не до тонкой иголки, впившейся в бедро. Мыслей тоже не было. Голова была девственно пуста, и только крутящая, все нарастающая боль снежным комом накатывала, забивая собой все остальные ощущения. Еще немного, еще несколько минут, и, наверное, вытеснила бы она из Пашки все человеческое, оставив после себя корчащийся на полу, безумный кусок мяса.

Когда боль начала отступать, странное чувство какого-то неправильного присутствия, неудобства, неловкости и смущения одновременно снова вернулось, но Драйвер по понятным причинам его проигнорировал. Следовало бы, конечно, себе доверять, и в другой ситуации он почти наверняка бы к себе прислушался, но общее физическое и моральное состояние не давали особого выбора. Долгожданная тишина и спокойствие наконец приняли его в свои ласковые объятья.

В этот раз все было гораздо проще, комфортней и удобней, чем несколько часов назад. Пробуждение было хоть и безрадостным, но особенных неприятностей не принесло. Отсутствовали раздражающие факторы, дурное самочувствие и запах гниющей органики. Голова болеть перестала, и дискомфорт быстро улетучивался, оставляя удивительную легкость в членах. В голове, впрочем, тоже можно было хоть танцы устраивать, настолько она сейчас была свободна от мыслей, но Кочетков поспешил списать это временное явление на ударную дозу медикаментов.

Немного помедлив, прислушиваясь, принюхиваясь, и вообще стараясь определить, где оказался, Пашка приоткрыл глаза и, осторожно оглядевшись, отметил, что теперь уж он точно не в том сыром, мрачном подвале, в котором находился буквально пару часов назад. За время отключки его вытащили из погреба и уложили на топчан, наспех застеленный лоскутным одеялом. Чьи-то заботливые руки обработали рану на затылке и наложили повязку, сняли обувь и верхнюю одежду, и что удивительно, рядом с кроватью на тумбочке оказался большой пластиковый стакан с холодной водой.

Осмотреться как следует Пашка не успел, так как скрипнула дверь и в комнату вошла Кали, что-то напевая себе поднос. Увидев, что Кочетков очнулся, она смущенно кивнула и осторожно присела на стул рядом.

– Как чувствуешь себя? – осторожно поинтересовалась она. Голос у девицы был тихий и явно виноватый.

– Как будто тебя стукнули по голове чем-то тупым и тяжелым, а затем предал напарник, и тебя постарались замуровать заживо, – жизнерадостно поделился Кочетков. – А ты как? Вижу, цветешь и пахнешь. Красотка!

– Я могу все объяснить, – Кали густо покраснела и отвела глаза.

– Попробуй. – Кочетков пожал плечами и, откинувшись на подушку, скрестил руки на груди. – А я послушаю. Может быть, и найду смысл в твоих словах.

На лице девушки отразилась нешуточная внутренняя борьба.

– Понимаешь, все очень сложно. Мы боимся. Боимся, что нас найдут, и все старания пойдут прахом.

– И кто же такой страшный разыщет ваше чудное ОПГ?

– Прекурсоры, – тихо, почти шепотом произнесла Кали, как бы опасаясь, что ее может услышать кто-то посторонний. Шутку про организованную преступную группировку она, по-видимому, пропустила мимо ушей.

– Вот незадача. – Пашка сокрушенно покачал головой. – А травить их не пробовали?

– Чем? – девушка удивленно взглянула на Кочеткова.

– Ну как чем? – пожал плечами раненый. – Спреем против прекурсоров. По сорок рублей в любом продмаге. Знаешь, в таких флакончиках красных, с букашкой. Еще можно мыться чаще, чтобы их вывести. Чистота в этом вопросе дело первостатейное.

– Дурак ты, Драйвер. – огорчилась Кали. – Я же тебе о серьезных вещах говорю!

– Особенно когда прикладом да по головушке буйной…

– Ну, я же извинилась!

– Глядите, как все просто! – Пашка прищурился и вдруг, хлопнув ладонью об ладонь, расхохотался. – Не бывает такого, Кали. Ну честно, не бывает. Для меня ведь твой монолог звучит примерно следующим образом: ты, мол, прости меня, милый, что я тебе нож в ногу воткнула – переволновалась, с кем не бывает! Бред, не находишь?

Кали замолчала и, обиженно надув губы, придала своему лицу настолько оскорбленный вид, что Пашке почему-то стало стыдно.

– Ладно, – выдохнул он и, отмахнувшись, повернулся к стене. – Можешь и дальше играть в эту игру, а у меня отчаянно болит голова и спать хочется.

– Потом поспишь. – В комнату ввалился тот самый мужик со стволом и, настороженно оглядев собравшихся, сделал неопределенный жест рукой. – Старший ждет, так что ноги в руки, и вперед.

– А если не пойду? – поинтересовался Кочетков, намеренно не поворачиваясь к говорившему лицом. – Снова по затылку вдаришь?

– Надо будет, так и вдарю, – последовал спокойный ответ. – А если у тебя какие проблемы есть, так кушай витамины. Полезно.

Снова пришлось немного прогуляться, впрочем, Кочетков особо не возражал. И если в прошлый раз подобное путешествие происходило под дулом, то теперь можно было не спешить и как следует оглядеться. Населенный путь на поверку оказался обитаемым.

Несколько изб, стоящих рядком, поддерживались в презентабельном состоянии, о чем говорили починенные заборы, побеленные ставни и грядки с картошкой. В некоторых дворах были припаркованы старенькие, видавшие виды автомобили, а около одного дома Пашка заметил даже прицеп с пристегнутой к нему моторной лодкой.

Особняком стояли хозяйственные постройки, коровники, ангары с ржавой техникой, среди которой угадывался даже трактор «Беларусь».

Несколько кирпичных строений, стоящих особняком на приличном расстоянии от самого поселка, показались Кочеткову наиболее запущенными. Шифер с крыш в нескольких местах был сорван, кое-где просело и само здание, покосившись и сиротливо посматривая в небо пустыми оконными проемами. И если раньше здесь кипела жизнь, сновали туда и сюда колхозники, ревели грузовики, перевозя молодняк и бидоны с парным молоком, то теперь тут происходило что-то странное. Земля около входа в один из хлевов была взрыта почвозацепами шин припаркованной неподалеку «Нивы», а на подступах появились вечные спутники человека – отходы. Напрягали и странные подкопы по углам здания. Создавалось впечатление, что сначала в основании были прокопаны ямы, а потом их на скорую руку засыпали, даже не потрудившись утрамбовать землю. Перескакивая через очередную кучу с отходами, Кочетков сокрушенно покачал головой: