Наши в космосе - Даниил Клугер

Первым делом обследовали нумер пассажира. Все было в точности так, как описал Степан: помятое железо стен, вывороченные петли, вырванный вместе с заклепками запор. Внутри сохранился прежний порядок, только на месте, где раньше стоял идол, теперь была непривычная пустота.

— Глядите, вот опять, — прошептал дед, поднимая с пола рваные веревки. — Как и в тот раз, помните?

— Пойдемте, — нетерпеливо предложил Жбанков. — Вонища здесь…

В кабине на самом деле все так же висел отвратительный запах, замеченный еще прошлый раз. Казалось, сейчас он лишь усилился и даже проник в коридор.

— Теперь куда? — спросил дед Андрей. И тут же сам предложил: — Теперь надо покойника смотреть.

Чем ближе подходили разведчики к грузовым кабинам, тем сильнее становилась вонь. Все это заметили и только удивлялись, как может такой маленький пассажир наделать столько запахов.

Уже издали они увидели, что и здесь дверь вырвана с корнями и валяется неподалеку.

— Стойте, я пойду проверю, — шепнул Степан и тихо начал прокрадываться, держа наготове свой гаечный ключ. Он по стеночке приблизился к двери, задержался, собираясь с духом, и — заглянул в кабину.

Но тут же отскочил, словно увидел самого сатану. Вся команда тоже невольно подалась назад, а дед даже тоненько вскрикнул от испуга. Однако Степан быстро унял страх и опять сунулся в кабину. Ничего страшного на этот раз не произошло, и остальные тоже подтянулись.

Тело чужеземца, покрытое рогожей, лежало на прежнем месте. А над ним мрачной глыбой возвышался идол.

— Может, притворяется? — робко произнес дед.

Никто не ответил. Все пристально глядели на пассажира, стараясь заметить, не выдаст ли он себя неосторожным движением. Ничего не происходило, поэтому смотреть всем быстро наскучило. После краткого совещания было решено, что дед Андрей, как обладатель самого длинного во всей компании орудия, обязан приподнять рогожу и потыкать тело трубой. Вдруг отзовется. Дед воспринял это решение почти как смертный приговор. Но возражать постыдился.

Шагнув на самую малость в глубь кабины, он вытянул трубу так, что та едва его не перевесила. И тогда осторожно потрогал покойника.

Ничего не произошло.

Осмелев, дед сковырнул рогожу, и все увидели, каким жалким и сморщенным стало тело чужеземца после смерти. Нельзя было и мысли допустить, что существо в таком виде может оживать и таскать тяжеленное каменное изваяние, круша при этом железные двери.

— Да ты сильней его ткни, — посоветовал Степан, тоже заметно похрабревший. — А ну, дай, я…

Он принял у деда трубу и так боднул ею вислоухого, что тот перевернулся на бок. Все вздрогнули — показалось, покойник пошевелился сам.

— Нисколько он не живой, — буркнул Степан и в подтверждение своих слов еще раз двинул пассажира в бок трубой.

И тут произошло нечто неожиданное. От сильного удара бок у покойника с треском разорвался, и из него покатились яркие желтые шарики размером с вишню.

Степан ахнул и отскочил назад в коридор, обронив трубу. Шарики все сыпались и сыпались с твердым звуком, раскатываясь по полу.

— Что ж ты сделал, козлиная твоя голова! — в сердцах воскликнул Жбанков. — Как такого покойника на свет теперь предъявлять? Мало нам одной беды?

— Барин, сам не знаю, как вышло, — виновато заговорил Степан.

— Эх! — Купец с досады махнул рукой.

Между тем странное явление с шариками вызвало у команды интерес. Дед Андрей — откуда только храбрость взялась? — полез в кабину и подобрал несколько штук. Один оставил в кулаке, другие положил ненароком в карман.

— Вот же чертовщина. — Он почесал в затылке. — Похоже, как икра. Может, они там икру мечут, как севрюга?

Он взглянул на лица товарищей, определяя их мнение по этому вопросу, но увидел в их глазах нечто совсем другое.

Все до единого оцепенело стояли и смотрели с невыразимым ужасом. Только Степан делал какие-то судорожные движения рукой и проговаривал одними губами: «Назад! Назад!»

Дед Андрей, еще не зная даже, в чем дело, уже покрылся мурашками. Очень медленно и осторожно он повернул голову — и увидел невозможное. Идол пришел в движение.

Каменная глыба вся дрожала и шевелилась, а сбоку от нее отделялся плоский отросток, видимо, рука, хотя больше она походила на тюленью ласту.

У деда в тот момент отказали и руки, и ноги. Он свалился кулем и остался лежать в скрюченной позе зародыша. Он бы так и лежал, ожидая, пока идол сделает с ним нечто страшное, но, к счастью, у других нервы оказались крепче.

Жбанков и Гаврюха ухватили деда за обе руки и выдернули из кабины, а Степан тем временем зашел сзади и огрел идола своим ключом прямо по голове-шишке.

— Дай ему, Степан, дай еще! — закричал Вавила и запрыгал на месте, вращая своей цепью. — Врежь, чтоб мало не казалось!

Купец с Гаврюхой поставили деда на ноги и поволокли по коридору прочь от кабины.

— Врежь ему, Степа! — надрывался Вавила. — Под дых ему, под микитки!

Идол начал медленно разворачиваться на Степана. Тот не стал испытывать судьбу и бросился вон. Впереди него уже мчался Вавила.

Первую попавшую на пути дверь захлопнули, заперли, положив крепкий засов.

Остановились, переводя дыхание. Никто не смел ничего сказать, только переглядывались и крестились.

Тум… тум… туммммм…

И команда вновь сорвалась с места. Убегая, спинами слышали, как истукан ломится в дверь.

В таком состоянии — побледневшие, перепуганные, с выпученными глазами — влетели в общую залу, где инженер, ничего не подозревая, вертел свои лимбы.

Услышав топот, он вскочил и натянул очки.

— Там… Спасайся… Беда… Жуть… — вразнобой заговорили все, ничего толком не объясняя Меринову.

Из коридора прилетел страшный скрежет — похоже было, идол вывернул-таки дверь. От этого все еще больше засуетились и бестолково забегали, словно искали выход. Инженеру удалось остановить Гаврюху и допросить его мало-мальски подробно. Узнав про ожившего истукана, он тоже побледнел и даже не стал заикаться про научное объяснение. С большим трудом ему удалось всех угомонить.

— Где он сейчас, как далеко? — попытался выяснить Меринов.

— Сей факт нам неизвестен, — ответил дед.

— Хотя бы приблизительно! — взмолился инженер. — Мне непременно надо знать.

— А в чем дело? — насторожился Жбанков, уловив в голосе Меринова что-то кроме любопытства.

— Так я же вам и говорю! В. коридорах и шахтах есть перегородки, опускаемые с потолка, — торопливо заговорил инженер. — Это на тот случай, если в снаряде прохудится стена. Они крепкие, идол их вышибить не сможет.

— Так опускай их! — Купец едва не подпрыгнул на месте. — Что ж ты, брат, медлишь?

— Как же опускать, если неизвестно, где он? А если мы запрем себя вместе с ним?

— Эх, беда…

Тихая паника усугублялась беспомощным положением команды. Чтобы узнать, где идол, следовало возвращаться в жуткий мрак коридора, а на это решительно никто не хотел согласиться.

Тум… тум… тумммм…

Каменное чудище, судя по громкости шагов, было уже недалеко. Меринов почувствовал, что все снова заводятся и начинают производить бесполезные нервозные движения.

— Так! Тихо! Все тихо! — закричал он, расставив руки, словно оградившись ими от беспомощных глупых людишек, от которых никакого проку, а одно только беспокойство.

Тишина установилась почти мгновенно. Было ясно, что только Меринов, зная все особенности и свойства их летающего железного дома, может предпринять что-то спасительное.

— Степан, Гаврюха, заприте пока дверь, — быстро приказал он. — Остальные, слушайте, что я скажу. Сейчас идол будет уже здесь. Но мы сможем временно укрыться. Отсюда есть запасный выход, дед Андрей его знает.

— Верно, есть! — хлопнул себя по лбу дед и невольно сделал шаг к люку, через который он обычно ползал ухаживать за внутренними механизмами снаряда.

— Выход есть, — продолжал инженер. — Большая труба, которая ведет через все тело снаряда к грузовым кабинам. Там можно посидеть, а потом… Потом — посмотрим.

— Давайте поторопимся! — запрыгал на месте Вави-ла, гремя своей цепью.

Все негромким галденим подтвердили свое согласие. Дед Андрей откинул крышку и полез первым. Изнутри раздался металлический звон, затем дед появился наружу.

— Пожалуйте сюда, — сказал он, пропуская Жбанкова вперед. — Путь свободен.

Купец полез по какой-то шаткой лесенке, ничего не видя и опасаясь сорваться. Над ним уже заскрипели сапоги Гаврюхи. И тут сверху раздался ужасающий грохот, состоящий из звона и скрежета рвущегося железа. К тому времени на поверхности оставались Вавила, дед Андрей и Меринов. Обернувшись на звук, они увидели, как могучая дверь, сваренная из железных полос, мнется, а затем и вовсе вылетает из петель. Сомнений не оставалось — идол оказался проворнее шестерых перепуганных людей.