Бриллиант - Шарон Сэйл

Своим офисом, оборудованным по последнему слову техники. Мел очень гордился. Он видел такой же в одном из казино Лас-Вегаса. На полу — ковры, с потолка льется мягкий свет. И вся западная стена сплошь из стекла. Мел мог видеть все, что происходит за пределами его офиса, однако его самого снаружи никто видеть не мог.

— Все это — в твоем распоряжении, старина, — сказал Мак. — Тебе только остается закрыть дверь, чтобы никто не мещал. А я пойду в зал и затеряюсь в толпе. Она меня не увидит, это я гарантирую.

Джесс кивнул, повернул в замке ключ, подошел к стене и уставился вниз, на сцену, где должно было происходить главное для него действо. Мускулы живота невольно напряглись, когда в зале потух свет, — верный признак того, что сейчас конферансье объявит выступающего. Джесс бросил шляпу на стул и сглотнул, стараясь как-то справиться с комом, застрявшим в горле.

Мел был в отличном настроении. Он радовался, что в клубе собралось много народу, радовался жизни — вообще был в ударе. Он вышел на сцену, жестом попросил тишины и, не дождавшись, оглушительно свистнул, чтобы заставить замолчать самых болтливых. Как только воцарилась относительная тишина. Мел объявил следующий номер программы. Не успел он произнести: «Мисс Даймонд Хьюстон», — как возник невообразимый шум, который, казалось, смел конферансье с подиума. Этот же восторженный рев поставил на его место Даймонд.

— О Боже!..

Джесс прилип к стеклу, едва держась на ослабевших ногах. Он ухватился руками за стену и уставился на женщину, стоявшую внизу. Она похудела, к тому же со своего наблюдательного поста Джесс не мог видеть части ее лица. Но это определенно была Даймонд. И когда она в ответ на чью-то шутку из публики рассмеялась, Джесса просто затрясло от гнева и возмущения. Да как же она может хохотать, когда он, Джесс, недавно чуть не умер! И вообще, что такого ужасного он совершил, почему дна решилась удрать от него?! И даже не оглянулась при этом?!

Джессу потребовалась вся его выдержка, чтобы сейчас же не выбежать из офиса, не забраться на сцену, не схватить Даймонд. Он хотел вытащить ее из этого зала и прямо спросить, почему же все-таки она ушла от него. Однако здравый смысл возобладал. Джесс стоял, смотрел на нее — и глаз оторвать не смел.

Ритм кантри наполнил зал — и Даймонд запела. Она была одета в черное. Софиты заставляли серебряные нитки переливаться всеми цветами радуги — вокруг шеи и на рукавах создавалось яркое свечение. Ткань ее черных брюк также была прострочена серебристой нитью; сапожки Даймонд были украшены серебряными носками и миниатюрными серебряными шпорами. Шпорами Даймонд отбивала такт, одновременно перебирая гитарные

Не оглянувшись на него, хоть ныла вся душа,Я смело вышла из дверей, дерзка, но хороша.Из всех былых его даров из модного тряпья,Из украшений — ничего не захватила я.Со мной гитара, и гроза гремит над головой,А две рубашки, башмаки, и две начальные строкиНеспетой песенки моей, хранятся в рюкзаке.

Джесс слушал песню, испытывая чувство, похожее на недоумение. Он не мог глаз оторвать от Даймонд. Еще хуже было то, что слова ее песни напоминали Джессу о происшедшем между ними. Все так и было — Даймонд дерзко вышла из дверей, не взяв ничего из его подарков. А свои собственные вещи прихватила — не в рюкзаке, правда, а в чемодане, но это было не важно. И то, что Даймонд не взяла ни одного его подарка, было едва ли не самым ужасным для Джесса.

Я рассказала о ночной грозе невдалеке,Но жаль, что девичью любовь не спрячешь в рюкзаке.

Джесс напряженно вслушивался в слова песни, стараясь найти в ней ответы на мучившие его вопросы. Однако единственное, что он смог понять, это то, как Даймонд талантлива. Взяв последнии аккорд, девушка прижала ладонью струны и, улыбнувшись, оглядела публику. Джессу на минуту показалось, что она смотрит прямо на него. Глаза в глаза.

Он резко отстранился от стеклянной стены, словно та вдруг оказалась заряженной электричеством. Джесс слышал только удары собственного сердца. И ничего не чувствовал — лишь боль в груди.

— Боже мой, леди! — прошептал он. — Мне необходимо вновь сделаться нормальным полнокровным человеком, а я не могу стать таким без тебя. Мне нужна твоя любовь, очень нужна… Если бы ты только знала, как я люблю тебя!

Ни слова в ответ. Даймонд отвернулась, и на Джесса накатило сильнейшее отчаяние. Рассудком он понимал, что она никак не может сейчас его видеть, но сердце отказывалось считаться с этим. Джесс уткнулся лицом в ладони и долго стоял в полной неподвижности. Потом стремительно вышел из офиса Мела, боясь натворить что-нибудь такое, о чем потом придется пожалеть.

Мак поджидал его на стоянке. По лицу Джесса он сразу понял, что увидеть Даймонд стало для босса огромным испытанием.

— Ты в порядке? — спросил он, когда Джесс сел к нему в машину.

— Буду в порядке, дай минутку в себя прийти, — ответил Джесс. — Но в полном порядке я буду только тогда, когда привезу Даймонд домой.

Мак кивнул и завел двигатель.

— Считай, я твой должник, — спокойным голосом продолжал Джесс.

— Ничего подобного, — возразил Мак; — Это ей я был должен. Я просто-напросто отдал долг этой леди.

Джесс поглубже вздохнул и откинул голову на подголовник кресла.

— Слушай, отвези меня назад, в «Юнион Стейшн», Мак. Скоро ведь Новый год а мне надо еще кое-что решить и сделать.

— Как скажешь, — ответил Мак и свернул на Хиллсборо-драйв. — Да, вот еще что, Джесс. Как ты думаешь, когда мы вернемся, не стоит ли мне позвонить той рыженькой, а? Может, до полуночи я сумею уговорить ее поехать ко мне домой?

Джесс улыбнулся. Приятно было осознавать, что есть в этом мире что-то неизменное. Мак, например, оставался верен себе. Уж если он на что-то настраивался, его ничем нельзя было сбить.

— Черт возьми, Мак, но ведь до двенадцати осталось меньше часа. Или ты действительно считаешь, что она приехала домой и села у телефона, гадая, позвонишь ты ей или нет.

Мак пожал плечами.

— Никогда не знаешь заранее. Попробовать-то можно.

Уверенность, с которой Мак произнес эти слова, вызвала улыбку на лице Джесса. Но гитарист был по-своему прав. Пока не попробуешь, никогда наверняка не узнаешь. А если не попробуешь совсем — стало быть, ты заранее сдался, опустил руки. Губы Джесса решительно сжались, придав его лицу непреклонное выражение. Он ведь чуть было не опустил руки. Но нет, теперь он ни за что не сдастся, особенно, когда у него появился смысл в жизни.

— Ну что ж, наверное, я пойду по твоим стопам, — мягко сказал Джесс.

— Не понял. — Мак притормозил на красный свет.

— Это я так, просто размышляю вслух, — ответил Джесс.