Зимняя мантия - Элизабет Чедвик

Руфус фыркнул.

– Я все удивлялся, что мой отец в тебе нашел, до того случая, когда ты пришел мне на помощь, пока другие стояли и смотрели. Не все, что сверкает, золото, так?

Симон оправил свою скромную тунику.

– Я уж точно не сверкаю, сир.

Руфус с силой хлопнул Симона по плечу.

– Если вдруг засверкаешь, я начну беспокоиться. – Царственным жестом он указал Симону и женщинам их места за главным столом. Перед ними тут же поставили кубки и налили в них вина.

Матильда вздрагивала от отвращения, стараясь это скрыть. У нее было впечатление, что ее облапали и испачкали.

Симон положил ей ладонь на руку.

– Пусть все стечет с тебя, как с гуся вода, – предупредил он шепотом, касаясь губами ее уха так, что со стороны могло показаться, что он шепчет ей слова любви. – Это единственный способ.

Руфус захотел узнать, как продвигается строительство, и Симон сообщил ему детали. Разглядывая короля из-под опущенных ресниц, Матильда заметила, что он ни на минуту не может посидеть спокойно, постоянно двигается, жестикулирует, перебивает других. Он рыгал и портил воздух и ржал при особо громких звуках и сильной вони. Но, присматриваясь внимательней, она видела под грубым фасадом признаки совсем другой личности. Может, Руфус и вел себя так, как дурак, но на самом деле дураком он не был.

Когда король удалился в свои покои вместе с двумя красивыми и молодыми придворными, Симон представил свою жену другим гостям. Матильда быстро поняла, что вся блестящая толпа при дворе делится на несколько групп. Одних мужчин Симон называл друзьями, улыбался и вел себя спокойно, к другим обращался с осторожной вежливостью, но были и такие, при встрече с которыми рука его каменела.

Среди последних были Роджер де Монтгомери и его сыновья. Симон поклонился, Матильда сделала реверанс. Когда она подняла глаза, то увидела среди них поразительно красивого мужчину. Звали его, как выяснилось, Робер де Беллем, и по поведению Симона она поняла, что он его люто ненавидит.

– До нас дошло, что ты женился по указанию нового короля Англии, – заявил Монтгомери. По тону было ясно, что поздравлений не будет. – И что тебе дали титул графа Нортгемитонского.

– Вы лучше меня знаете, как мельничные колеса дворцовых сплетен перемалывают зерна судьбы, – ответил Симон и собрался двигаться дальше, но Монтгомери придержал его за рукав.

– Если я и слушаю, так это потому, что я человек рассудительный. Может статься, что твой титул ничего не будет стоить. Хоть Вильгельм Руфус и стал королем, некоторые поговаривают, что у него нет права наследовать корону.

Симон поднял бровь.

– Некоторые когда-то говорили, что и его отец такого права не имеет, но что-то я не вижу почти никого из них при дворе сегодня. К тому же, – он пожал плечами, – и это неизбежно, сплетники и продажные души всегда найдутся. – Он крепче сжал руку Матильды и отошел.

– Как полудурки и калеки, – добавил Робер де Беллем довольно громко.

На мгновение Матильде показалось, что Симон обернется и бросится на своих мучителей, но он сохранил присутствие духа и продолжал двигаться дальше. Однако лицо его стало серым, в глазах горела ярость. Матильду трудно было разозлить, но сейчас она вся кипела.

– Как они смеют!.. – произнесла она сквозь сжатые зубы.

Симон шел, как слепой. У дверей он остановился и несколько раз глубоко вдохнул ледяной воздух.

– Неприятности? – спросил Ранульф де Тосни, присоединяясь к ним.

Симон покачал головой.

– Личные, – ответил он. – Присмотри пока за Матильдой и Джудит, ладно? – Не дожидаясь ответа, он решительно вышел наружу.

– Похоже, он все же доверил волку своих овечек, – заметил де Тосни, с тревогой наблюдая за Симоном. Потом повернулся к женщинам – Что случилось?

Матильда рассказала ему, и де Тосни взглянул в сторону семейки Монтгомери с явным отвращением.

– У них грязная кровь, – пояснил он. – Ни одного приличного человека среди них.

– Они чувствуют себя здесь вольготно, – сердито заметила Матильда. – Я все удивлялась, почему моя мать избегает двора, теперь я понимаю, что у нее были для этого все основания.

Де Тосни поморщился.

– Не всегда было так плохо. Мы сейчас стоим перед опасностью возможной смуты. На троне новый король, но некоторые считают, что у его старшего брата больше на это прав.

– Вы имеете в виду Монтгомери?

– Других тоже, – отвел глаза де Тосни. – Робер Нормандский не натянет поводья так туго, как Руфус, и некоторые сеньоры готовы рискнуть.

Матильда поняла, что ему не хочется называть имен. Не имеет значения. Она спросит Симона. Мысль о муже заставила ее взглянуть на дверь.

– Ему нужно немного побыть одному, – успокоил де Тосни, заметив ее взгляд. – Он скоро вернется.

Он хотел ее остановить, но Матильда все равно, извинившись, вышла во двор.

Она нашла мужа увлеченно беседовавшим с самым крупным человеком, какого Матильде приходилось когда-либо видеть. Рядом с ним Симон казался гномом.

Завидев ее, великан замолчал. Оглядел ее оценивающим взглядом, в котором на мгновение промелькнула похоть. Симон повернулся и притянул ее к себе.

– Могу я представить тебе свою жену Матильду, дочь Уолтефа Хантингдонского, – предложил он. – Матильда, это Хью Лупус, граф Честерский. Его мать и твоя бабушка сводные сестры, так что вы в какой-то степени кузены.

Лупус наклонился и звонко расцеловал Матильду в обе щеки.

– Я рад приветствовать тебя… кузина, – сладострастно выпалил он.

От его запаха пота и ароматных масел в равной степени Матильду затошнило. Губы у него были мокрые, красные и какие-то непристойные.

– Редкую красотку ты себе нашел, Симон. Только взгляни на этот костяк викингов. – Он отступил назад и оглядел Матильду с ног до головы, как кобылу на ярмарке. – Рад небось, что ее мать тебе отказала?

Симон промолчал, но Матильда не заметила в нем гнева, как при встрече с кланом Монтгомери. Более того, он смотрел довольно весело.

– Рад слышать, – сухо пробормотал он.

– И тебе тоже повезло, девушка, – добавил Хью Лупус, грозя Матильде толстым пальцем. – Симон – один из лучших.

– Мне достаточно оглянуться, чтобы это понять, милорд… при всем моем уважении.

Хью Лупус откинул голову и громко расхохотался.

– Красота и характер, – сказал он. – Я уже жалею, что не меня послали в Нортгемптон.

– Поскольку ты ее кузен, да к тому же женат, не думаю, чтобы ты преуспел, – возразил Симон.

– Я редко позволяю таким пустякам мешать мне. – Он хлопнул Симона по плечу, едва не свалив того с ног, и отошел.

Матильда вздохнула с облегчением. Кузен или не кузен – лучше держаться от него подальше.