Седьмое Правило Волшебника или Столпы Творения - Терри Гудкайнд

– Да. Было много горячих споров по поводу значения этого пророчества. Даже по поводу самого термина «боевой чародей». Будучи во Дворце Пророков, я дважды имела возможность очень ненадолго встретиться с пророком Натаном, о котором уже упоминала. С Натаном Ралом.

Дженнсен даже рот открыла:

– Натан Рал? Вы имеете в виду, настоящий Рал?

Алтея улыбнулась не столько воспоминаниям, сколько удивлению Дженнсен.

– Куда как настоящий!.. Властный, могущественный, умный и невероятно опасный. Они держали его взаперти, за непроницаемым щитом магии, где он никому не мог причинить вреда, хотя иногда он все же умудрялся это сделать. Да, он был настоящий Рал. Ему было более девятисот лет.

– Это невозможно! – вырвалось у Дженнсен прежде, чем она успела подумать.

Подошедший к ним Фридрих хмыкнул. Он вручил чашку с дымящимся чаем жене, а другую подал Дженнсен.

– Мне почти двести лет, – сказала Алтея.

Дженнсен смотрела на нее молча. Конечно, Алтея выглядела старой, но не настолько же!..

– Отчасти из-за того, что случилось со мной и моим старением, я и познакомилась с твоей матерью и с тобой, когда ты была ребенком. – Алтея тяжело вздохнула и отпила глоток чая. – И это ведет нас к тому, о чем ты хотела узнать, – почему я не могу помочь тебе колдовством.

Дженнсен тоже приложилась к чашке, затем глянула на Фридриха, который казался ровесником Алтеи.

– Вам тоже столько лет?

– Нет, – ответил он. – Алтея качала люльку со мной.

Они обменялись теми взглядами, какими обычно смотрят друг на друга очень близкие люди. И было видно, что они понимают друг друга без слов. Это был вид общения, в котором чувствовалось не только хорошее знание друг друга, но и любовь, и уважение.

– Я встретила Фридриха, когда вернулась из Древнего мира. И после этого мы старились вместе. Вернувшись, я занялась кое-какими вещами. В том числе и тем, что помогла тебе.

Дженнсен внимала каждому слову колдуньи.

– Именно тогда вы встретили мою мать?

– Да. Видишь ли, я раздумывала на чарами во Дворце Пророков, и у меня появилась идея, как я могу помочь таким, как ты. Я знала, что обычное накидывание колдовской сети на подобных тебе ничего не даст. Другие пытались это сделать, но безрезультатно: все отпрыски Рала были убиты. Я натолкнулась на другую идею: набросить сеть чар не на тебя, а на тех, кто входил в контакт с тобой и твоей матерью.

Дженнсен в нетерпении подалась вперед, уверенная, что сейчас она подобралась к той помощи, которая ей нужна.

– Что вы сделали? Какого рода колдовством воспользовались ?

– Я использовала магию, чтобы изменить временное восприятие людей.

– Не понимаю... Что вы сделали?

– Ну, я уже говорила, что Даркен Рал мог искать тебя единственным способом – используя обычные средства. Я сделала так, чтобы те, кто знал тебя, воспринимали по-другому время.

– Все равно не понимаю. Как... Что вы могли заставить их воспринимать? Время есть время. Алтея наклонилась к ней с хитрой улыбкой:

– Я заставила их считать, что ты только что родилась.

– Когда только что?

– Всегда только что. Когда бы они не обнаруживали сведения о тебе, как о дитяти, рожденном от Даркена Рала, они воспринимали тебя, как новорожденного ребенка. Тебе было два месяца, десять месяцев, четыре года, шесть лет, а они все еще искали новорожденную девочку.

В этом смысле я прятала тебя до шестилетнего возраста, прямо у них под носом. Все их подсчеты сбиты на шесть лет. Именно с того времени они отсчитывают твой возраст. И до настоящего времени, все, кто подозревает о твоем существовании, считают, что тебе около четырнадцати, тогда как на самом деле тебе двадцать. Дженнсен опять встала на колени:

– Но ведь это может подействовать еще раз. Если бы вы наложили сейчас заклятие, как в детстве, оно бы подействовало, правда? И они не узнают, что я выросла. Они не будут преследовать меня. Они будут искать новорожденного ребенка... Пожалуйста, Алтея, сделайте это еще раз.

Краем глаза Дженнсен увидела, как Фридрих, сидевший теперь на скамье в другой комнате, отвернулся от них. Увидев, как изменилось лицо Алтеи, Дженнсен поняла: она сказала именно то, чего колдунья ожидала. И сказав это, угодила в ловушку.

– Тогда я была молода и искусна в своем колдовстве. – В темных глазах Алтеи вспыхнула искра. – За тысячи лет мало кому удавалось пересечь барьер и вернуться. Мне это удалось. Я училась с сестрами Света, имела аудиенции у их аббатисы, у великих пророков. Я смогла сделать такие вещи, какие удавались немногим. Мне было далеко за сто лет, но я была все еще молода, у меня был обаятельный муж, с которым мы только что поженились, и он верил, что я могу пройти до луны и обратно, если мне взбредет в голову. – Алтея вздохнула. – Да, мне было далеко за сто, однако выглядела я молодо, и передо мной была целая жизнь. Я была мудра по возрасту, но молода телом. Я была умна и сильна в своем искусстве. Я была опытна и привлекательна, у меня было много друзей и знакомых, которые внимали каждому моему слову. – Длинными изящными пальцами Алтея приподняла подол своей юбки, прикрывавшей ноги.

И Дженнсен отшатнулась от открывшегося зрелища.

Теперь она поняла, почему Алтея ни разу не встала со стула: ее ноги были деформированными, ссохшиеся кости покрыты сухим налетом мертвенно-бледной плоти, так, будто они умерли много лет назад, но их не похоронили, потому что все остальное оставалось живым.

«Как же эта женщина не кричит от постоянных страданий!», – подумала потрясенная Дженнсен.

– Тебе было шесть лет, – сказала колдунья совершенно спокойным голосом, – когда Даркен Рал, наконец, обнаружил, что я совершила. Он был очень изобретательный человек. И, как выяснилось, намного более проницательный, чем молодая колдунья ста с лишним лет от роду. У меня времени хватило лишь на то, чтобы предупредить свою сестру и твою мать. А потом он схватил меня.

Дженнсен помнила, как они с матерью бежали из Дворца. Это случилось ночью, вскоре после того, как к ним пришел какой-то посетитель. И в темном коридоре шепотом произошел какой-то разговор...

– Но он... он не убил вас? – Дженнсен с трудом проглотила ком в горле. – Он проявил к вам милосердие, он пощадил вас.

Алтея хохотнула, хотя ей было нестерпимо грустно. Это был невольный смех: она впервые столкнулась с такой наивностью.

– Даркен Рал редко убивал тех, кто доставил ему неприятности. Он предпочитал сохранять им жизнь – на очень долгое время и так, чтобы смерть показалась им освобождением, понимаешь? Мертвые ни о чем не жалеют, никогда не страдают и не служат примером другим! Ты даже представить себе не можешь весь этот ужас!.. Как он схватил меня... Как меня вели к нему... Каково мне было находиться в плену у этого человека... Каково было смотреть на его спокойное лицо, в его холодные голубые глаза... И знать, что находишься в милости человека, у которого милость отсутствует как таковая. Ты не можешь представить себе, каково это – знать, что в одно ужасное мгновение все, что было тобой, все, что ты имела, все, на что надеялась в жизни, изменилось навсегда. – Алтея снова вздохнула. – А какая была боль... Ее ты можешь себе представить по моим ногам.