Карл Великий - Дитер Хэгерманн

В отличие от Евангелиария, полного собрания текстов четырех Евангелий, Евангелистарий содержит еще список отрывков, которые озвучивались в течение церковного года. Карл очень рано обратил внимание на эту разновидность письменной документации, почему его характеризуют «усердным в искусстве книгопечатания». Кроме того, напомним о дипломе 782 года для монастыря Фрицлар, где среди местных церковных сокровищ особенно выделяются кодексы. Или же о грамоте 775 года, определяющей озможность использования шкур оленя, лося, косули и горной серны для выделки книжных переплетов, ибо святость содержания требует ценной формы и достойной оболочки.

Евангелистарий, который вначале хранился в монастыре Сен-Сернен (Тулуза), а впоследствии через Наполеона I попал в Парижскую Национальную библиотеку, состоит из 137 листов форматом 31x21 см. Он открывает серию не очень многочисленных, но мастерски исполненных и расцвеченных на пергаменте кодексов, местом происхождения которых следует считать так называемую школу при дворе короля Карла. По выражению Германа Филлитца, «Евангелистарий занимает важное место на решающем повороте европейской культуры».

Среди миниатюр, во всю страницу изображающих, кроме Христа на троне, еще четырех евангелистов, на шестой странице тематическим и художественным исполнением выделяется колодец жизни (fons vitae), связанный с началом Рождественского фрагмента из Библии на противоположной странице, символизируя таким образом рождение Христа. На выбор и оформление составителя и оформителя могли повлиять более старые кодексы в соборе Святого Петра или, что еще вероятнее, мозаики в многочисленных римских храмах, например, в Сан-Джованни-ин-Фонте, церкви, расположенной рядом с Латеранским собором. Колодец жизни, изображение (V век) которого известно в церквах на территории бывшей Югославии, в связи с Евангелистарием Годескалька указывает не только на рождение Спасителя, но и на рождение сына Карла — Карломана-Пипина. В стихотворении с посвящением он именуется «вновь рожденным из колодца». Придворная школа возвращается к мотиву колодца жизни в виде миниатюры в богатой рукописи начала IX века. Известный Евангелиарий монастыря Сен-Метар в Суассоне наряду с таблицей канонов, изображений евангелистов и инициал содержит две миниатюры, каждая размером в целую страницу, изображающие поклонение агнцу и колодец жизни в ценном обрамлении.

Вторая, не менее утонченная рукопись, созданная в окружении Карла, указывает на тесную связь римского понтифика с королем франков. Это малоформатный так называемый Псалтыри Дагелайфа, также названный в честь его сочинителя. Судя по тексту посвящения, речь идет о подарке Карла Адриану I. Видимо, написанный лишь после смерти папы в 795 году, он попал не и Рим, а неизвестно какими путями оказался в руках салических франков. С середины XI века Псалтырь из собрания драгоценностей императора Генриха IV попал в собор Бремена, затем уже в XVII веке — в императорскую библиотеку в Вене. С тех пор драгоценный томик- одно из сокровищ Австрийской Национальной библиотеки, а роскошные таблицы из слоновой кости, самые ранние из сохранившихся шедевров каролингской резьбы по кости, находятся в Лувре. В эпоху позднего средневековья малоформатный Псалтырь в Бремене считался собственностью Карла Великого, относясь к числу почитаемых реликвий. И наконец, его считали даже молитвенником Святой Гильдегарды, скончавшейся в 783 году супруги Карла. Хотя стихотворное посвящение противоречит этому утверждению, указывая, что кодекс изначально предназначался для Адриана I, данная гипотеза не лишена основания. Дело в том, что в средние века Псалтырь считался книгой для чтения прежде всего дам, являясь основой всяческого обучения и образования.

Вдохновение, исходившее из Рима поздней античности и раннего средневековья на королевских заказчиков и художником исполнителей, было огромным. Именно Карл отличался интересом к образованию, любознательностью, тягой к проведению реформ и чрезвычайно развитым пониманием искусства, что притягивало к нему ученых и художников со всего света. Данное обстоятельство характеризовало Карла не как жаждущего власти политика и завоевателя, устремленного исключительно к получению добычи. Между тем в противовес историческим и искусствоведческим исследованиям по поводу немногих дошедших, по преданию, сокровищ, которые вообще можно увязывать с Карлом, термины «придворная школа» и «придворная академия следует употреблять весьма осторожно. Тем более что и в личном и хронологическом плане возможны всякие спекуляции о мастерских, объединениях и прочая. Такую же осторожность следует проявлять и в сфере зодчества, календарном датировании событий, компутистике (расчет торжественных дат и в первую очередь Пасхи), а также в энциклопедическом подходе, когда все вместе сосредоточилось на фигуре Карла, если нет достаточных на то оснований.

ЭКСПАНСИЯ И КОНСОЛИДАЦИЯ 781–794 ГОДЫ

НАПРЯЖЕННОСТЬ В ОТНОШЕНИЯХ КОРОЛЯ КАРЛА С ГЕРЦОГОМ ТАССИЛОНОМ

Если верить более позднему и не очень надежному источнику, то в начале осени 781 года, когда король как раз собирался перейти Альпы в северном направлении, в Вечный город из Баварии прибыло посольство. Оно, правда, мало или вообще ничего не добилось от папы, тем более что большинству эмиссаров Карл запретил появляться в Риме. Отправленное из Рима к герцогу Тассилону «смешанное» посольство (его состав отбирали вместе — Адриан I и король Карл) даже напомнило баварскому герцогу о том, что «он не должен забывать свои прежние клятвы, не должен действовать иначе по сравнению с тем, что под присягой обещал господину королю Пипину и королю Карлу с франками». Эта якобы первая присяга Тассилона, на соблюдении которой настаивают франкские дворовые хроники. Позже на процессе против баварского герцога ее даже истолковывали как вассальную присягу, якобы уже принесенную им королю Пипину и его сыновьям в Компьене в 757 году и подтвержденную на мощах святых государства франков. По мнению же более поздних по времени историков, это утверждение ошибочно и, наверное, характеризует трудные отношения баварского герцога с королем франков за десятилетия, прошедшие после возведения Пипина и Карла в королевское достоинство. Хотя в сороковые или пятидесятые годы источник «Право баварцев» подтверждал факт зависимости внешнего дуката от королевского правления франков (Меровингов!), тем не менее еще со времен герцога Теодона семейство Тассилона пользовалось как бы статусом автономии. Но, начиная с отца Тассилона — Одилона, баварские герцоги, и без того связанные родственными узами с семейством мажордомов, обрели статус, который придал им почти королевскую значимость благодаря господствующему положению церкви и председательству на заседаниях синода, благодаря учреждению монастырей и успехам миссионерства в юго-восточных регионах, а также родственным узам с преемником апостола Петра и не в последнюю очередь в результате брака Тассилона с дочерью короля лангобардов Дезидерия. Такое положение вещей отразилось также в терминологии — князь и господин. Укреплению этого статуса способствовала военная победа над карантанами в 771 году, которая в баварских источниках приравнивается к разрушению Карлом саксонского Ирминсула.