Колымские тетради - Варлам Шаламов

«Я думаю все время об одном…». Впервые: Москва, 1964, № 5.

«Я вовсе не бежал в природу…». Впервые: Москва, 1964, № 5.

«Кровь солона, как вода океана…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.

Амундсену. Впервые: Знамя, 1972, № 11.

Рязанские страдания. Впервые: Юность, 1968, № 5.

«Сосен светлые колонны…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Я хочу, чтоб средь метели…». Впервые: Знамя, 1968, № 5.

«Не удержал усилием пера…». Впервые: Юность, 1967, № 5.

«Я иду, отражаясь в глазах москвичей…». Впервые: Знамя, 1965, № 3.

«Осенний воздух чист…». Впервые: Знамя. 1965, № 3.

«Он чувствует собачья кожей…». Впервые: Знамя, 1965, № 3 (под назв. «Гравер»).

«От кухни и передней…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.

«Выщербленная лира…». Впервые: Дорога и судьба. М., 1967.

Таруса. Впервые: Точка кипения М., 1977.

«Я — северянин. Я ценю тепло…». Впервые: День поэзии М., 1968.

«Вчера я кончил эту книжку…». Впервые: Юность, 1968, № 5.

«Я не искал людские тайны…». Впервые: Юность, 1969, № 3.

«Рассказано людям немного…». Впервые Юность, 1968, № 5.

«Не линия и не рисунок…». Впервые: Юность, 1965, № 10.

Нерест. Впервые: Сельская молодежь, 1965, № 10.

«Кета родится в донных стойлах…». Впервые: Юность, 1965, № 10.

«Я ищу не героев, а тех…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

«Как гимнаст свое упражнение…». Впервые: Юность, 1965, № 10.

«Я не лекарственные травы…». Впервые: Юность, 1965, № 10.

«Пусть свинцовый дождь столетья…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

«Не покончу с собой…». Публикуется впервые.

«Любви случайное явленье…». Впервые: Юность, 1987, № 3.

«Взад-вперед ходят ангелы в белом…». Публикуется впервые. Посвящено А. А. Ахматовой.

Живопись. Впервые: Знамя, 1968, № 5. Б. Биргер в 1967 г. написал портрет В. Шаламова.

«В судьбе есть что-то от вокзала…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

«По старому следу сегодня уеду…». Впервые: День поэзии. М., 1969.

«Нет, память не магнитофон…». Впервые: День поэзии. М., 1968.

«Я тоже теплопоклонник…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Не шиповник, а пионы…». Публикуется впервые.

«Грозы с тяжелым градом…». Впервые: Знамя, 1968, № 12. Посвящено И. П. Сиротинской.

«Три корабля и два дельфина…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«На память черпнул я пол-океана…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Усиливающийся дождь…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Усиливающийся ливень…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

«Быть может, и не глушь таежная…». Впервые: Знамя, 1968, № 12.

«Все осветилось изнутри…». Впервые: Знамя, 1968, № 5 (под назв. «Восход солнца»).

«В лесу листок не шелохнется…». Впервые: Юность, 1970, № 7.

«Я живу не по средствам…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Я одет так легко…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Как на выставке Матисса…». Впервые: Московские облака. М., 1972. Разночтения в первой строфе.

«Как пишут хорошо: «Испещрено…»…». Впервые: Юность, 1987, № 3.

«Суеверен я иль нет — не знаю…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Приглядись к губам поэта…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Дорога ползет, как червяк…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«На небе бледно-васильковом…». Впервые: День поэзии. М., 1969.

«Волна о камни хлещет плетью…». Впервые: Шелест листьев. М., 1964.

«Как в фехтовании — удар…». Впервые: Знамя, 1970, № 1.

«Ведь в этом беспокойном лете…». Впервые: День поэзии. М… 1985.

Вечерний холодок. Впервые: День поэзии. М., 1970.

«Летом работаю, летом…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Не чеканка — литье…». Впервые: Юность, 1971. № 11.

«Мир отразился где-то в зеркалах…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

Воспоминание о ликбезе. Впервые: Московские облака. М., 1972.

«Моя мать была дикарка…». Впервые: Московские облака. М., 1972.

Прачки. Впервые: День поэзии. М., 1972.

«И мне на плече не сдержать…». Публикуется впервые.

«Три снежинки, три снежинки в вышине…». Впервые: Московские облака. М., 1972 (разночтения).

«Хранитель языка…». Впервые: День поэзии. М., 1972.

«Острием моей дощечки…». Впервые: День поэзии. М., 1985.

«Пусть лежит на столе…». Впервые: Юность, 1981, № 8 (под назв. «Для биопсии»).

«Как Бетховен, цветными мелками…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.

«Уступаю дорогу цветам…». Впервые: Юность 1973 № 8

«Стихи — это боль и защита от боли…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.

«Я не люблю читать стихи…». Впервые: Юность, 1981, № 8.

«Я поставил цель простую…». Впервые: Юность, 1973, № 8.

Топор. Впервые: Точка кипения. М., 1977.

«Ветер по насту метет семена..». Впервые: Точка кипения. М., 1977.

«Она ко мне приходит в гости…». Впервые: Точка кипения. М., 1977. Посвящено И. П. Сиротинской.

«Не суеверием весны…». Впервые: Точка кипения. М., 1977. Посвящено И. П. Сиротинской.

«Письмо из ящика упало…». Публикуется впервые.

«Хоть стал давно добычей тлена…». Публикуется впервые.

«Я, пожалуй, рад безлюдью…». Публикуется впервые.

«Просто — болен я. Казалось…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

Славянская клятва. Впервые: Несколько моих жизней. М., 1996.

«Коктебель невелик. Он родился из книг…». Впервые: День поэзии. М., 1975.

«Я скитаюсь по передним…». Впервые: Несколько моих жизней. М., 1996.

«Слышу каждое утро…». Публикуется впервые.

«Зови, зови глухую тьму…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.

«Вот так умереть…». Впервые: Юность. 1987, № 3.

«Мизантропического склада…». Впервые: Точка кипения. М., 1977.

«Судьба у меня двойная…». Впервые: Советская библиография, 1990, № 6.

Сверчок на печи. Впервые: Литературное обозрение, 1989, № 8 (без назв.).

«В гулкую тишину…». Впервые: Знамя, 1990, № 7.

«Яблоком, как библейский змей…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.

«Не буду я прогуливать собак…». Впервые: Литературное обозрение, 1990, № 10.

Примечания

1

Стихотворение написано на Колыме в 1950 году.

2

Стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья на Дальнем Севере.

3

Это стихотворение написано в 1950 году на ключе Дусканья и передано Пастернаку почтой. Входит в «Колымские тетради». Одно из тех стихотворений, которые нравились Пастернаку.

4

Написано в 1950 году на ключе Дусканья. Одна из самых ранних моих записей в стихах на Колыме и о Колыме.

5

Написано в 1950 году на ключе Дусканья. Снег, камень — вот самое первое, что стремишься удержать в памяти на Дальнем Севере.

6

Написано в 1959 году близ Оймякона. Это — описание якутской Томторской, Барагонской школы самое точное. Описание вблизи, рядом, «сиюминутное» описание.

7

Написано на Колыме в 1949 году. Описывает истинное происшествие, случившееся несколько лет ранее.

8

Написано в поселке Барагон, близ Оймякона зимой 1951–1952 года в шестидесятиградусный мороз. Моя железная печка никак не могла нагреть помещения, ветер выдувал тепло, руки стыли, и я никак не мог записать это стихотворение на бумагу, в тетрадку. Полное одиночество, скала на другом берегу горной речонки, долгое отсутствие писем с «материка» — создали благоприятные условия для появления «Камеи».

Всякий поэт описывает мир заново, преодолевая подсказку. Так и писалась «Камея». «Камея» имеет сто вариантов, как все мои колымские стихи, ибо по обстоятельствам жизни было крайне важно укрепить хотя бы несколько строк, если не строф, и немедленно к ним вернуться — в тот же день или назавтра, чтоб не утерять настроения, напора чувства, ощущения важности своего труда. Для себя или для других — это все равно. Приходилось ничего не доверять памяти. О том, что такое память, я написал особое стихотворение, но во времена «Камеи» это стихотворение еще не было написано.

«Камея» — не пейзаж по памяти. Это стихотворение написано «на плейере», как говорят художники. В любезном и лестном для меня письме по поводу сборника «Огниво» В. М. Инбер оценивает «Камею» меньшим баллом из-за якобы искусственности, ложной красивости. Ошибка эта возникла потому, что в «Огниве» «Камея» напечатана неполным текстом, исключены самые важные строки:

В страну морозов и мужчинИ преждевременных морщинЯ вызвал женские чертыСо всем отчаяньем тщеты

Я написал письмо Вере Михайловне, и в ее рецензии на мой сборник «Шелест листьев», где «Камея» была опубликована полностью, увидел, что мое письмо дошло. (В. М. Инбер. «Вторая книга поэта». — «Литературная газета».)

«Камея» очень нравилась Б. Л. Пастернаку. По рекомендации Пастернака «Камея» должна была печататься в первом «Дне поэзии» (1956 г.), но я жил тогда не в Москве и не успел реализовать резолюцию тогдашнего председателя секции поэзии. А резолюция, которую я бережно храню, была такой типичной для тех бюрократических лет: «Надо встретиться с автором. Если это человек перспективный — можно напечатать «Камею» и еще что-нибудь». С автором было встретиться непросто, и «Камея» не попала в «День поэзии».