Битва за страну: после Путина - Михаил Логинов

Чтобы не увлекаться предположениями, слово предоставили комментатору, знатному востоковеду Александру Плугину. Похоже, радийщики дозвонились к нему в ванную — слышался шум воды. Но комментатор ее мужественно перекрывал.

— Прежде всего, я хочу выразить соболезнования жертвам террористической вылазки. Также я обязан подчеркнуть — жертвы были неизбежны. Исламский восток сопротивляется любым попыткам навязать чуждые ему ценности: права человека, феминизацию и культуру Макдональдса в любом проявлении. Иногда сопротивление происходит с «Калашниковым» в руках. Трагедия в «Долине роз» должна стать важным уроком для руководства республики с его ярко выраженной ориентацией на западный центр силы…

Шофер переключил канал на ностальгическую музыку. Татьяна не возражала и даже задремала под голос юной Аллы Борисовны, напоминавшей, что «этот мир придуман не нами».

Проснулась уже в Первомайском. Машина промчалась мимо кирпичных высоток и ехала к центру, к пятиэтажкам и частному сектору. На одном из перекрестков федеральным машинам пришлось проявить дорожный слалом: древний «жигуль» ответил маячкам миганиям фар, сирене — собственным гудением и постарался обогнуть перекресток первым. Еле не столкнулись.

— Хамский город, — вздохнул офицер на переднем сиденье. — Татьяна Анатольевна, мы правильно подъезжаем?

— Да, правильно, — машинально ответила она, вглядываясь в окошко. Картинка была именно такой, как она увидела по «звездочке пилигрима» — так назвала подарок Костылева. Покосившиеся домишки частного сектора, участок, расчищенный под особняк, но еще не застроенный, ряд хрущевок. Между одним из домиков и ближайшей пятиэтажкой стояла старая, щербатая кирпичная церковь.

«А вдруг она закрыта? Что из того, что золотится крест на блестящей маковке, разве мало запертых церквей под крестами?» — со страхом подумала она.

И тут зазвучал благовест к службе.

Столбов немножко задержался в Кремле. Поэтому и он, и самолеты с участниками операции «Курорт» прибыли на Чкаловский аэродром почти одновременно.

То ли под рукой не оказалось автобуса, то ли ради шика, но герои операции подъехали к правительственному выходу в кузове багажного грузовика. Все разом откозыряли Столбову. А он жал руки, обнимал бойцов.

К самолетам неслись сразу десять «скорых». Большинству привезенных женщин требовалась помощь. «Неужели мы в России?», — без конца повторяли они.

— Всех девушек — в президентскую клинику, — сказал Столбов. — Вылечатся, придут в порядок, пройдут психологическую реабилитацию, пусть решают, как жить дальше. Гражданство России, кто хочет, получат без проблем. Если кто-нибудь захочет пластическую операцию — обеспечим.

— Михаил Викторович, — это приблизился Батяня. Веселый, помолодевший, чуть ли не плясал на бетонке, — вам еще не звонят из мировых столиц? С претензиями насчет нарушения суверенитета молодой и гордой страны?

— А что вы там такого натворили, чтобы мне стали звонить? — усмехнулся Столбов.

— Ничего особенного. Аэродром пришлось чуток попортить, самолеты тоже. На аэродроме, кстати, ни одного трупа. Побитые, раненые, связанные — это да. Но летный состав и местную ментуру не гробили. Группа встречи уже подобрала транспорт. Заодно взяли полицейскую машину: чтобы проще было пройти внешний пост. Там тоже всех скрутили без летального исхода. Зато в пансионате…

— Без жертв не обошлось?

— Дворников, садовников, баб местных, само собой, не трогали. Но всю охрану положили. И парочку каких-то вип-джигитов. Я не смотрел, ребята не запомнили, не сфоткали. И, для страховки, мост подорвали, чтобы никто не мешал спокойно загружаться и взлетать.

— Вы что, кроме женщин еще и трофеи взяли?

— Да еще какие! Заранее определили трофейную команду — скачивать информацию и забирать вещдоки. С информацией надо еще разбираться, хоть и сейчас ясно — можно год порнуху крутить. Зато вещдоки… Такую плеть нашли, я и в музее подобного не видел. Так что, Михаил Викторович, если кто из заграницы будет всерьез докапываться: как мы могли, как посмели, то собрать информационный пакет и показывать можно хоть завтра.

Столбов еще раз обнял Батяню.

— Молодцы. Жить легче стало. Жаль, нельзя вас возить по пионерским собраниям, с рассказами. Ребята, отдыхайте, а мне уже скоро на Урал улетать.

Почти тут же появился Костылев. Батяня его не очень любил, поэтому поспешил к ребятам, решать мелкие, но неизбежные проблемы. К примеру, у кого-то не было денег на гостиницу и поесть. Батяня начал раздачу из своего кармана.

Между тем, Столбов и Костылев заперлись в ближайшей переговорной комнате.

— Михаил Викторович, поздравляю с удачной операцией, — сказал Костылев. — Если бы провалились — не поздравил бы, — искренне добавил он.

— Да, операция получилась что надо, — почти рассеянно сказал Столбов. — Саня, хочу извиниться перед тобой и принести благодарность.

— За что, Михаил Викторович? — скрывать свое удивление Костылев не стал.

— Извиниться — за то, что запил в твоем присутствии, и, будем честны, перебрал немножко. Тебя склонял к змию, при ярко выраженном твоем нежелании. А еще извини за то, что взвалил на тебя лишний груз.

Костылев забубнил: «Не за что». Столбов его оборвал.

— Молчи. Грозный царь сам решает, как ему каяться, — и на миг озорно взглянул на молодого генерала, будто и не был в запое и шутит. — Так вот, Саня, за что надо, я извинился. Теперь приношу благодарность. За то, что взял на себя чужую ношу. Включая, кстати, мою. Справился, как справился. Пора тебя разгрузить. Начнем с главного. Ты, как я понял, сегодня собирался быть в Думе в полдень?

Костылев кивнул. Хотел сказать — Столбов не дал.

— Будь. Сообщи парламентариям, что законопроект о введении поста вице-президента отозван главой государства. Сам предложил, сам отменил. Я твое беспокойство понимаю, особенно в такой день. Но преемник у меня уже есть.

Костылев внимательно взглянул на Столбова. Казалось, на губах повис незаданный вопрос — кто?

— Есть у меня преемник, конституционный. Глава правительства, бывший вологодский губернатор Позгалев. Как премьер — не идеал, но человек честный. И если со мной случится то, чего я и сам себе не желаю, он не помешает России избрать того президента, которого захочет большинство.

Генерал решил не спорить.

— Дальше. Пресс-секретарь ты толковый. Но отвлекаешься на посторонние дела. К примеру, идешь сегодня в Думу, а должен бы лететь со мной на Урал. Так что надо тебе этот груз с себя снять. Эх, Танька, ничего мне так и не посоветовала насчет своего зама.

Замолчал. В очередной раз вспомнил Татьяну и молча выругал себя за затянувшуюся ссору.

— Ну и, пожалуй, самое главное: насчет Оперативно-информационного комитета. Насчет того, откуда он вылез, как смог отпочковаться от фонда «Возвращение», выяснять не буду. Просто его деятельность прекращена. Существует Следственный комитет, а умножать силовые структуры не нужно.

— Михаил Викторович, помните, мы же с вами говорили, что олигархический реванш требует ответа?

— Это когда? А, когда мы немножко засиделись. Ну, извини, Саня. Ты тогда проблевался, я заболтался. Водка, сам знаешь, оружие индивидуального воздействия. На тебя так подействовала, на меня — по-другому. И вообще, я страну никому дарить не обещал, и пропить не обещал тоже.

Костылев смотрел на Столбова серьезно. В его взгляде была толика мальчишеской злости: обещали, а теперь как? Но злость была особого, стального качества, та, что делает из мальчишки олимпийского чемпиона, звезду эстрады или главаря большой уличной банды. По обстоятельствам.

— Михаил Викторович, я согласен: есть вещи, которые можно принимать только на трезвую голову. Но вы тоже поймите: царя должны бояться. И за границей, и внутри. Не боятся — пойдут на всё. Я не про врагов, с ними понятно. Я про псевдодрузей.

— Это про кого? — резко спросил Столбов. Сколько раз не то, чтоб намекал, прямо говорил подчиненным: «Не надо мне открывать глаза. Кто мне брат, кто мне враг — разберусь как-нибудь. Без помощников».

— Луцкий, — генерал сумел выдержать взгляд. — Луцкий и его команда. Нужна крепкая, жесткая ответка. С кровью. Все остальное — несерьезно.

— Не, я могу с кровью мстить только за женщин, — серьезно сказал Столбов. — Вот, кстати…

Донеслась сирена «скорой» — медицинский транспорт уезжал с летного поля. Костылев понял.

— Да, вы правы, Михаил Викторович. Именно в этом вы правы — нельзя было оставлять такое без наказания. Вот сейчас, после такого качественного внешнего удара, стоило бы и внутри…

— Саня, — чуть ли не душевно ответил Столбов, — жаль, что тебе надо в Думу. Сел бы в борт, поговорили бы в пути, поспорили. Может, я тебя бы уговорил, может ты меня. А так мне пора вылетать. Иначе меня охрана убьет: внезапный визит, он и должен быть внезапным. Насчет твоих должностей еще поговорим, насчет вице-президента и нового комитета разговоров нет — отмена. Пока!