Рассказы и повести - Владислав Крапивин

Сначала было весело. Потом закружилась голова от одинаковых движений. Потом устали как-то сразу руки и спина. Иногда Юрка ронял кирпичи, но никто ему не сказал ни слова.

Несколько раз отдыхали, и Юрка мог бы уйти. Он и ушёл бы, может быть, но Герман сказал ему между прочим:

— Это тебе не самокат! Тут дело серьёзное. Стройка.

Юрка посмотрел на красное недостроенное здание, на громадный кран, движущийся вдоль стены, на людей, у каждого из которых была своя работа. Люди строили большой дом. Ясное дело, это не самокат.

И Юрка каждый раз после отдыха становился в цепь.

Кончили к часу дня. Сели отдыхать на штабель досок.

— Обед! — провозгласил Валька, потрясая кульком с пряниками. Он принялся пересчитывать людей, в каждого тыча пальцем. Юрка замер, ожидая своей очереди.

— Восемь, — равнодушно произнёс Валька, указав на Юрку, и тот получил два с половиной пряника, как и все. Есть не хотелось. Юрка сунул пряники в карман и лёг на спину. Он чувствовал себя почему-то очень счастливым.

Из-за стен строящегося общежития выползали жёлтые косматые облака. Они волокли за собой мутную серую пелену. И вдруг упала Юрке на лоб маленькая капля.

— Ребята, — жалобно сказал подошедший прораб, — дождь будет. Убрали бы тёс под навес. Намокнет ведь, факт. Какие из него тогда полы?

Валька лениво поднялся и вплотную подошёл к прорабу.

— Ответь мне, друг Васильич, какой сегодня день? — язвительно спросил он.

— А я что? Не знаю, что суббота? Так ведь доски смокнут, — быстро заговорил Васильич. — А где сушить?

И Юрка со студентами таскал доски.

Торопились. Герман хватал один конец доски, Юрка — другой. Потом бежали через двор к навесу. Над ними хохотали: слишком неравной была пара. Юрка не обращал внимания. Он знал, что нужно весь тёс спрятать от дождя, и кричал вместе с другими:

— Жмём, хлопцы!

— Ура! — выдохнули все, когда кончена была работа.

— Ура, — уныло выдохнул Герман. — Пошли машину разгружать. Рамы привезли. Им тоже сырость противопоказана.

Когда разгружали машину, ударил ветер и хлынул ливень.

Через час Юрка уходил домой. Кисть правой руки у него ныла от рукопожатий. Придя домой, Юрка скинул мокрую рубашку и растянулся на диване. До сих пор гудят руки, ноги, спина. Но всё равно, он мог бы ещё…

Владислав Крапивин

ПЛАНШЕТ

Рассказ

— Пусти! — крикнул Валерка и бросился назад, в лес. Нескольких секунд нашей растерянности хватило, чтобы он скрылся в темноте.

— Тихий мальчик, спокойный, послушный, — ехидно сказал я, повторяя слова наших знакомых, которые навязали мне и моему другу Виталию такого попутчика.

Впрочем, до последнего момента Валерка был и на самом деле очень спокойным для своих одиннадцати лет попутчиком. До тех пор, пока не обнаружил, что потерял планшет.

Со старой сумкой-планшетом Валерка не расставался ни разу за время плавания. Он таскал его на длинном ремне, а ночью, укладываясь на постель из наших пальто, совал его под голову. Спал Валерка на полу и был в нашей каюте «зайцем», потому что родственники, у которых он гостил в Самарове, купили ему палубный билет четвертого класса.

Мы плыли из Самарова в Тюмень. Маленький «Менделеев» был последним пароходом, который в этом году мог пройти к Тюмени по извилистому и обмелевшему фарватеру Туры. Но на Иртыше, несмотря на конец июля, все еще держался разлив.

Однажды ночью «Менделеев» неожиданно остановился. Мы с Виталием вышли на верхнюю, открытую палубу. Было темно, только на севере небо светилось ртутным отблеском белых ночей. Неожиданно рядом оказался Валерка. Он даже не оделся, выскочил на палубу в трусах и майке, только сунул ноги в тапочки. Однако в руках держал неизменный планшет.

— Зачем ты его таскаешь с собой?

Валерка ответил неохотно:

— Так… Карта там.

— Ну и что?

— Я отмечаю… путешествия.

— И много ты путешествовал? — усмехнулся я.

Валерка смутился. Ответил, вздохнув:

— Немного… Я не только те отмечаю, в которых бывал, а еще те, в которых хочу… Ну, потом когда-нибудь.

Тем временем пароход с трудом приткнулся к невысокому лесистому берегу: поломка колеса. — Не меньше часа простоим, — сказал матрос.

— Значит, два, — заключил Виталий и предложил прогуляться по лесу. Ему иногда приходили в голову бредовые идеи.

На берегу смутно белели березовые стволы. В черной, удивительно спокойной воде на страшной глубине плавали звезды. Мы пошли.

Ничего интересного не было в этой прогулке. Только нашли поляну, где слабо светились венчики густо растущих ромашек. Они отражали те крохи света, которые звезды посылали земле.

А когда среди деревьев снова заблестели огни парохода, Валерка спохватился, что потерял планшет. Он нес его в руках, чтобы сумка не била по ногам и не цеплялась за ветки. Споткнулся, выпустил планшет.

— Я думал, вы его подняли, — сказал он.

— Вот растяпа! — изумился Виталий.

— Надо найти, — почти со слезами сказал Валерка.

— Не валяй дурака! Пароход уйдет.

— Пусть уйдет пароход! А я пойду! — крикнул он.

И вот теперь мы вынуждены были бежать вслед за мальчишкой, каждую секунду боясь услышать гудок уходящего парохода.

Валерку мы догнали минут через семь. Он ждал нас, прижимая к груди планшет. Нашел он его случайно, запнувшись за ремешок.

В каюте мы извели, наверное, полчетвертинки спирта, смазывая Валеркины ссадины. Потом он сразу уснул.

Случилось так, что мы с Виталием заспорили о месте, где произошла остановка. В конце концов решили обратиться к карте. У нас ее не было, но на столе лежал Валеркин планшет. Будить парня не хотелось, и мы вытащили карту без разрешения.

— Черт возьми! — сказал я. Вместо ожидаемой карты области перед нами развернулась карта мира, исчерченная во всех направлениях синими пунктирами. Это были будущие Валеркины маршруты. Они пересекали континенты и океаны. И тогда понятным стал недавний Валеркин маршрут, самый короткий, но не самый простой — через ночной лес, за потерянным планшетом.

— Ну, что ж… — задумчиво сказал Виталий. — Каждый бережет свою мечту… Как ты думаешь, он боялся в лесу?

Мы оба посмотрели на нашего спутника. Тот спал, откинув исцарапанную ветками руку. Иногда у него беспокойно вздрагивали брови.

Владислав Крапивин

КОСТЕР

Рассказ

Густели темно-синие сумерки. Луна, похожая на щит из красной меди, поднималась над заросшим прудом. На другом берегу, касаясь черными кронами редких зеленых звезд, стояли одинокие сосны, а за ними светились окна заводского поселка. На листьях кустарника метались отблески костра.

А в кустах сидели Димка, Владик и Вовка. У них была задача: поймать того, кто разжигал костер. С ребятами соседней улицы у них была война, и мальчишка, возившийся у костра, мог быть только часовым передового поста противника.

— Пора, — сказал командир Димка. Шнурок висевшего на шее автомата натирал ему кожу, а рукоятка деревянного кинжала, засунутого за резинку трусов, больно уперлась в живот.

Ребята выбрались из кустов и подкрались к костру. Но «часовой» не думал ни бежать, ни сопротивляться. Он подбрасывал в костер щепки, потом хватал лежащий рядом альбом и кисточку и быстро бросал на бумагу мазки красок. На пуговице рубашки у него висел включенный фонарик. Мальчишки узнали Альку Ершова из четвертого «В».

— Я вас звал, да? — быстро сказал Алька, когда на него направили автоматы и скомандовали «Руки вверх!» Он выпрямился и загородил альбом: — Чего вам надо? — спросил он. — Я в войну не играю.

Димка опустил автомат.

— Покажь, — попросил он и кивнул на альбом. — А почему ты ночью рисуешь?

Алька колебался. Он хотел сказать, что в альбоме еще ничего нет, но ребята уже подошли и разглядывали рисунок.

Из темно-синих, черных и красноватых мазков складывался странный пейзаж. Он был немного похож на тот, который видели ребята перед собой, но в то же время был совсем другой, наполненный напряженной тишиной и тревогой. Среди черных ветвей и резных листьев мерцала синяя вода. Над горизонтом вставала розовая громадная планета. У воды поднимался из черной листвы светлый металлический конус (на самом же деле на берегу росла береза). На металле горел отблеск багрового огня.

— Это у тебя ракета, да? — спросил Димка, показывая на рисунок. На Марсе, да?

Алька не ответил.

— Мало красных отблесков, — сказал он потом. — Сухих веток надо, чтобы горел костер.

И тогда Димка предложил:

— Давай, ты рисуй, а я посвечу. Дай фонарик.

Он был очень удивлен, что маленький Алька, которого можно положить на лопатки одним мизинцем, умел рисовать такие вещи.

Через пять минут костер снова начал угасать.

— Сходите за ветками, — сказал Димка. Но Владик и Вовка не ушли, потому что им тоже хотелось смотреть, как рисует Алька. И чтобы костер горел, они бросили в огонь свои автоматы. Тогда и Димка бросил в пламя автомат и меч. И маленький художник наносил на рисунок красные отблески сгоравшего оружия. А на бортах космолета, только что опустившегося на почву неизвестной планеты, дрожали блики таинственного огня.