Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо - Макс Фрай

— Конечно, получилось, — улыбнулся Макс, — ты совершенно права. Но — как бы тебе объяснить?.. Скажи, это ты сшила лоскутное одеяло, которое лежит у меня в комнате?

— Я. А почему ты спрашиваешь?

— Хотел убедиться, что ты не запутаешься еще больше от моих сравнений. Смотри, вот это твое одеяло — оно многослойное, верно? Я сам никогда ничего подобного не мастерил, но подозреваю, что каждый слой сшивается отдельно, а потом их соединяют. Правильно?

— Ну да.

— Очень хорошо. Теперь скажи мне, когда ты сделала только половину работы, одеяло уже существовало?

Ничего себе вопрос. Вроде бы совсем простой, а поди ответь вот так, с налету.

— Наверное, все-таки да, — подумав, решила Триша. — По крайней мере, уже стало примерно ясно, как мое одеяло будет выглядеть. И его можно было потрогать. И даже укрыться, если ночь теплая.

— Вот именно. Одеяло в тот момент уже существовало. Но ты не отложила его в сторону. Сидела вечерами, сшивала лоскуты… Ну, честно говоря, я очень смутно представляю, что именно ты делала, но подозреваю, что работы было еще очень много. Хотя одеяло — вот оно. Плотное, осязаемое, не мечта какая-нибудь призрачная. Даже укрыться можно.

Триша, наконец, поняла, к чему он клонит.

— Хочешь сказать, что наш Город — как недошитое одеяло? Вроде бы, есть, вроде бы, всем хорош, и даже жить тут уже можно, а работы все равно непочатый край, потому что все это — только верхний слой?

— Ну вот. Какая же ты молодец. И какой молодец я, что придумал такой отличный способ все объяснить. А теперь вообрази одеяло, которое шьет себя само. И тогда сравнение станет еще более точным.

Триша послушно закрыла глаза. Представила вот пестрые лоскуты ползут навстречу друг другу, вертятся, примериваясь, каким боком лучше повернуться. Наконец, нашли идеальное положение, замерли, и… И?

— Все равно нужны иголка с ниткой. Вот что хочешь делай, а нужны!

— Совершенно верно, — согласился Макс. — Без них никак. Считай, что я и есть иголка с ниткой. Лучше все равно не объясню.

— Именно иголка? Не тот, кто держит ее в руках?

— Никто ничего не держит. Не забывай, паше одеяло шьет себя само. Эта реальность сама решает, какой она хочет быть. А я — просто инструмент, без которого на данном этапе не обойтись. И это оказалось даже труднее, чем если бы мне, к примеру, пришлось строить ее в одиночку из всего, что под руку подвернется. Но я у нас молодец, справляюсь. Уже считай почти справился. К примеру, если завтра ты спустишься вниз, в долину, то обнаружишь там не бесконечную пустошь, а несколько богатых селений; собственно, именно их жители каждый день привозят на наш рынок свежие овощи, сыр и грушевое вино. И, что самое замечательное, они всегда их привозили. Все старожилы прекрасно знают, что даже их прадедыи прабабки пили на своих свадьбах вино из долины — по старинному обычаю. А еще ты увидишь дорогу, следуя по которой па юг, дня за три можно добраться до моря. И в какую бы сторону ты ни свернула на берегу, рано или поздно придешь в один из множества портовых городов. А если сядешь там на корабль…

— Погоди, — попросила Триша. — Я уже поняла, что теперь кроме нашего Города есть множество других. И их жители совершенно уверены, что они всегда были. Это, наверное, очень здорово. Ия знаю, что надо обрадоваться, но мне пока немножко страшно. Как некоторым людям с большой высоты вниз смотреть, даже если совершенно уверены, что не упадут. Но я, наверное, скоро привыкну. И тогда ты мне все расскажешь, ладно?

— Все не получится, — усмехнулся Макс. — Не так уж много я знаю. Вернее, много, но — не все сразу. Сегодня одно, завтра другое. А что я знал об этой реальности вчера, теперь уже и не вспомню. Ну, или вспомню когда-нибудь, чтобы снова забыть на следующий день. В таком деле ни в чем нельзя быть уверенным. Не забывай, я — игла, которая ничего не знает об одеяле и даже о том, что такое «укрываться», не имеет никакого представления, но это совершенно не мешает ей делать свое дело, шов за швом. Поэтому, собственно, мне так трудно. Поэтому я дни напролет брожу по городу, как малахольный, с дурацкой улыбкой, забыв собственное имя. И вечно опаздываю к ужину, а когда все-таки прихожу, выгляжу полным придурком, невпопад отвечаю на вопросы и невежливо исчезаю прямо из-за стола, вдруг разучившись бытьвидимым. А потом снова появляюсь, иногда — в самый неподходящий момент. Все это делает меня не самым удобным жильцом. С другой стороны, могло быть и хуже — если бы я, к примеру, оказался заклинателем демонов с целым выводком домашних питомцев. Или начинающим, оперным певцом. То-то бы вы поплясали!

— Ты опять шутишь, и это сбивает меня с толку, — вздохнула Триша. — Что плохого в пении? И, тем более, в демонах?

— Шум, — совершенно серьезно объяснил Макс. — От демонов, и от певцов шума гораздо больше, чем от меня, уж поверь.

И, видимо, в подтверждение своих слов надолго умолк. Полез в карман за сигаретами, прикурил, по рассеянности, от капли росы, сверкнувшей в лунном свете. У него в кармане всегда есть спички, но сейчас он, наверное, забыл, как все устроено, и откуда обычно берется огонь. Франк тоже иногда так чудит — то ли дразнится, то ли на самом деле путается, кто его разберет.

— Так получается, твои друзья не приходят, чтобы тебя не отвлекать? — наконец спросит Триша. Долго не решалась нарушить молчание, но не утерпела.

— Можно сказать и так. Хотя точнее будет: чтобы не мешать мне быть тем, кого они не знают. Потому что тот Макс, с которым они знакомы, ни за что не справился бы с делом, которым я сейчас занят.

— Это как же? — растерялась Триша.

И ясно же, что лучше бы поскорее закончить этот опасный разговор, но невозможно удержаться от расспросов. А кто бы смог?

Но Макс, похоже, даже рад возможности продолжить. Задрал голову, чтобы она сверху видела его лицо и улыбнулся так безмятежно, что Триша тут же перестала тревожиться.

— Понимаешь, — сказал он, — это же совершенно невозможно. Я хочу сказать, так не бывает — чтобы человек жил себе, жил, ну, пусть даже магией занимался, ладно, предположим. У нас в Соединенном Королевстве ею вообще все занимаются, от мала до велика, и что с того?.. Все равно так не бывает, чтобы человек, будь он хоть трижды заслуженным колдуном с волшебной дубиной наперевес, вдруг — оп-па! — и создал целый Мир. Не человеческого ума это дело. И не по силам нашему брату. И не надо, чтобы было по силам, и без того есть чем заняться всякому человеку, где бы он ни жил.

— Ты это к чему? — насторожилась Триша. — Хочешь сказать, что ничего такого не делал? И все это тебе только мерещится? И мне, за компанию? А кому из нас мерещусь я? И кому ты? И есть ли на самом деле хоть кто-то?

Макс помотал головой.

— Отставить панику. Все есть, всё есть. Ничего никому не мерещится. Это я тебе гарантирую. Думаю, дело в том, что я только выгляжу как человек. И привык считать себя человеком. И веду себя, как самый настоящий человек — ну, предположим, не совсем обычный. С другой стороны, а кто обычный? Лично мне такие давненько не попадались… Но на самом деле я, получается, кто-то другой. Или даже что-то другое. Специальное полезное существо, изобретенное хитроумной природой для создания новых Миров — почему нет. Кто-то должен этим заниматься. Просто я еще очень молодое и неопытное существо. Или, наоборот, слишком старое, успевшее все на свете тысячу раз кряду позабыть. В данном случае, совершенно неважно. Так или иначе, а мне пришлось начинать практически с нуля. И, в частности, знакомиться с собой. С тем собой, который все это делает. Очень, знаешь ли, интересное вышло знакомство. Никак в себя не приду.

— Ты хороший, — твердо сказала Триша.

На всякий случай. А то вдруг Максу, правда, не нравится. И он, чего доброго, решит радикально измениться. Нет уж, от добра добра не ищут.

— Да, вполне ничего, — неожиданно легко согласился он. — И кстати, имей в виду: я не жалуюсь. Просто стараюсь быть забавным. Потому что ситуация правда очень комичная. Сама посуди: «Здравствуйте, я ваш новый демиург. Подвиньтесь, пожалуйста, немножко вправо, мне тут кусочек Мира быстренько досотворить нужно. Спасибо, уже все».

— Действительно смешно, если со стороны смотреть, — невольно улыбнулась Триша. — Так получается, твои друзья…

И умолкла, не зная толком, что, собственно собирается сказать. Или спросить. Совсем запуталась. Но Макс, похоже, все равно понял.