Лебединая Дорога - Мария Семёнова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22
Как ни торопил своих товарищей опытный Можжевельник, они всё-таки упустили самое выгодное время для плавания по Шехсне. Отшумел весенний разлив, напоивший в верховьях реки богатые заливные луга, и вода быстро пошла на убыль. Скоро вновь в полную силу зарокочут пороги, перегородившие извилистое русло.
– Поспеши, – сказал Олав Халльгриму хёвдингу, глядя, как по сторонам вырастали откосы, увенчанные шапками жирной чёрной земли. – Мне рассказывали, здесь будет порог, который называют Плоская Гряда. В разлив вода там покрывает голову рослого человека. Но зато потом её остаётся с ладонь!
Приди они к Плоской Гряде в самую сушь – и пришлось бы надрываться не меньше, чем на волоке между Вытегрой и Ковжей. А ведь этот порог был только первым в целом семействе быстрин, и тянулись они на множество поприщ вниз по реке. Кроме Плоской Гряды, была ещё Чёрная, а ещё Сосенка, Берёзка, Коленец, Змея, Бесповоротное Плёсо и иные. И у каждого – свой особенный нрав, своё течение, своя глубина! И никакой дядька Любочад не ждал здесь с ватагой, готовой помочь протащить корабли.
Однако им всё-таки повезло. Высокую воду удалось схватить за самый кончик хвоста – драккары прошли над порогами, и люди только придерживали их с берега за канаты. Лишних рук не было. И Халльгрим радовался тому, что здешние финны, кажется, уже попривыкли жить за щитом Ольгейра ярла в мире и тишине – первыми нападали редко…
И тем не менее на кораблях услышали его строгий приказ: поодиночке от берега не отлучаться.
Первые несколько порогов удалось благополучно миновать в один день. Потом случилась непредвиденная остановка.
Однажды, когда корабли подогнали к берегу и стали готовить еду, Видга и Скегги вместе отправились в ближний лес. Зайдя за деревья, сын хёвдинга поручил Скегги свой меч и нырнул в кусты. И буквально тут же стрелой вылетел назад!
– Там камень, – сказал он малышу, выхватывая у него своё оружие и торопливо пристёгивая к поясу. – А на камне руны!
Они со всех ног помчались обратно к кораблям. Выслушав сына, Халльгрим недовольно спросил:
– Ну и что, что камень? Мало у нас наставлено памятных камней…
Зато Хельги сразу же велел позвать Улеба:
– Где там этот Ульв трэль! Пускай он посмотрит руны и скажет, что они говорят!
Замшелый валун безмятежно грелся на солнце посреди круглой поляны. У ног камня толпилась цветущая земляника, а крутой серый лоб и вправду украшали кривовато врезанные буквы.
Улеб долго приглядывался к надписи, шевеля губами и хмуря широкие брови.
– Ну? – спросил Хельги нетерпеливо.
– Добро положил… – пробормотал Улеб. – Дальше сколото, не разберу.
– Клад! – хлопнул себя по бедру средний Виглафссон. – Правильно он читает, Ас-стейнн-ки?
Звениславка кивнула.
– Здесь надо искать клад! – сказал Хельги. – Добро положил!
– Кто же прячет клады там, где все ходят и ездят? – спросил Халльгрим спокойно. – Мало ли кто мог куда положить какое добро и написать об этом на камне!
Но Хельги только отмахнулся. Сотня сильных мужских рук долго толкала и раскачивала вросший в землю валун. И наконец камень со вздохом уступил и дал повалить себя набок. Принесённые лопаты жадно впились в каменистую лесную землю… Вот-вот потревожат трухлявое дерево сундука или ударят в круглую крышку котла, полного серебряных украшений!
Время шло…
Взмокшие и очень злые, все они сидели на краю вырытой ямы, рядом с выкорчеванным валуном. И кто-то из них указал пальцем в подсохшее каменное пузо:
– Да тут ещё что-то написано! Наверное, где искать!
Снова кликнули Улеба и велели читать. Улеб почистил палочкой брюхо валуна, вывернул шею и прочёл – громко, со злорадством:
– Не ищи того, чего не клал!
Хельги Виглафссону сразу же захотелось переломить свою лопату то ли об камень, то ли о спину Улеба, но он и виду не показал. Недовольно ворчавшие воины уже отряхивали руки, когда он неожиданно распорядился:
– Заваливай яму!
Непонятный приказ всё равно остаётся приказом… Халейги вновь взялись за лопаты – зарыть бы в этой яме того, кто разукрасил валун! А Виглафссон ещё и велел для чего-то разровнять и утоптать землю, так что всё приняло почти прежний вид. Если не считать растерзанного земляничника и лежавшего на боку валуна. Сын Ворона первым подошёл к камню и навалился плечом:
– А теперь поверните-ка его на место! Так же, как он стоял!
Всё сделалось ясно. Викинги с хохотом облепили валун. Даже Улеб и тот по своей охоте подошёл помочь. Камень оставил их в дураках – только потеряли из-за своей собственной жадности добрых полдня. Но зато можно было хорошо проучить всех остальных, кому ещё случится идти этим путём. И ведь требовался умница вроде Хельги Виглафссона, чтобы догадаться продолжить обман!
Они заботливо поставили камень на место, постаравшись, чтобы надпись нельзя было не заметить.
Больше на извилистой и длинной Шехсне с ними не случилось ничего такого, что следовало бы запомнить… Минуло несколько дней, и мать всех рек, великая Рось, в должный час подняла их на широкой синей ладони, дохнула тёплым ветром и точно принялась рассматривать: это ещё что за диво пожаловало?
23
Теперь корабли двигались так: Халльгримов чёрный шёл впереди, за ним – красный драккар Эрлинга Виглафссона, и последним – расписной. Звениславка, ехавшая с Эрлингом, так и рвалась на переднюю лодью. Кременец делался всё ближе, того гляди, со дня на день встретится дозорный отряд если не самого Чурилы Мстиславича, то кого-нибудь из его бояр… Халльгрим понимал, что при такой встрече без неё трудно будет обойтись. Но на корабль к себе не брал, как ни просила. Даром, что ли, и он сам, и все его люди которую ночь спали в одежде и держали под руками мечи.
А великая Рось голубела под ласковым солнцем. И казалось, будто все непогоды остались где-то на севере – далеко-далеко! Лёгкие волны играли у бортов, шуршали на ветру камыши, и яркие стрекозы садились на головы деревянных драконов.
Халльгрим смотрел на берега, как смотрел бы на нелюбимую красавицу, с которой ему предстояло бы навек забыть о прежней любви. Если ему повезёт, где-нибудь здесь он выстроит себе новый дом, обнесёт его оградой и утвердит у очага дремлющих под палубой Богов. Но этот дом уже не будет называться Сэхеймом.
Великая Рось журчала под ним, как неторопливая песня. И уходила вдаль, вдаль – к тёплому Хазарскому морю, синевшему за дальними горизонтами…
В тот день корабль Хельги Виглафссона шёл, как обычно, последним и ближе к берегу, чем два других. И вышло так, что Бьёрн кормщик разглядел в камышах острый нос лодочки-однодревки. То ли плохо схоронились её хозяева, то ли глаза у Бьёрна оказались острее, чем у братьев и отца… Бьёрн позвал Хельги и указал рукой в камыши.
