На краю неба (СИ) - Оксана Сергеева

Кто бы сомневался. Его Катенька такая нетерпеливая. Она точно не станет залеживаться, а нарушит все правила постельного режима.

Снова не знал, что говорить, а только протянул руку. Пронзила острая до боли мысль, что сейчас на ней должно быть свадебное платье, а не больничная сорочка.

Катя осторожно пошла навстречу и скоро взялась за его ладонь. Шагнула еще ближе, отпустила руку, стряхнула с волос капли воды, отвела их со лба.

— А чего это ты в одной рубашке бегаешь? Простудишься. Дождь же.

— Нет, тепло. Жара невозможная.

Она все улыбалась. И не ждала каких-то слов.

Минут пятнадцать до его прихода стояла у окна и смотрела на улицу. Крапал мелкий дождик. Люди ходили туда-сюда. Кто прятался под зонтом, кто втягивал голову поглубже в воротник. И только Крапивин, выскочив из машины, почти побежал по парковке в одной рубашке. Кате из окна был виден торец здания: Дима взбежал на крыльцо, прыгая через ступеньку

Глава 23

>На четвертый день Катерину выписали из больницы, на восьмой сняли швы. Физически она почти пришла в норму, но душа ее все еще обливалась слезами горя и отчаяния. Крапивину тоже было неспокойно. Он переживал. Катя была молчалива и подавлена, все больше спала и все меньше говорила. Да и не лез к ней особо с разговорами, боялся лишний раз сыпать соль на свежую рану. Внешне жизнь пошла обыденно, но внутренне каждый так и не нашел былого умиротворения.

Сегодня вернулся домой раньше и застал Катю в гостиной. Она сидела на диване, подтянув к себе колени и прижав маленькую подушку к лицу. Плакала.

Дима присел рядом и без слов стиснул ее трясущиеся плечи. Не глядя на него, Катя напряженно прижалась к его груди и заплакала сильнее. Наверное, не вернись он домой раньше, так и не увидел бы ее слез. Наверное, так и плакала бы она одиноко. В подушку.

Горько стало от этих мыслей. Словно им в подтверждение, Катькины тихие слезы перешли в громкие безудержные рыдания.

— Не будет теперь у тебя дочки… не будешь ты ее во французские кружева заворачивать, — выдавила, заикаясь.

Ванькины слова, брошенные в шутку, разъели всю душу. Она же представляла это! Даже поверила, что когда-нибудь так и будет! У них родится дочь, Дима станет прекрасным отцом, будет возиться с их девочкой, будет любить и заботиться о ней. Как ее собственный отец всегда заботится о них с Ваней.

— Катя, успокойся, — велел Крапивин, при этом понимая, как пусто и бездушно звучат его слова. Но что-то надо было говорить. Невыносимо видеть Катины страдания и, в очередной раз пропуская все через себя, чувствовать безысходность и отчаяние.

Он забрал подушку, которую судорожно стискивали ее руки. Будто в этом мягком комке было спасение. Забрал и прижал Катю к себе сильнее, забыв даже, что может сделать ей больно. Его сдержанная аккуратная забота кончилась. Его тихой спокойной силы не хватало, чтобы привести девочку в порядок.

— Дима, может, разойдемся? — вытолкнула из себя Катя между прерывистыми тяжелыми вздохами.

— Что? — переспросил, зная, что не ослышался.

— Я не хочу обременять тебя.

— Обременять чем? Собой? Если да, то уже поздно об этом думать. — Убрал от ее заплаканного лица взмокшие пряди волос и заглянул в глаза. Блестящие, покрасневшие от слез.

— Наоборот. Как раз еще не поздно. Пока мы еще не поженились.

Катя вспомнила, что дату свадьбы назвала в порыве. А потом решила, что правильно. Это лето запятнано их многочисленными ссорами, омрачено разлукой, а свадьбу зимой не хотелось. А вот следующим летом будет все по-новому. Новый год — все как с чистого листа. Только теперь голову заселили другие мысли и сомнения. А вдруг это послание? Вдруг это судьба дала им шанс не совершить новых ошибок?

— Я серьезно.

— Я понял. Меня предупреждали.

— Кто тебя предупреждал?

— Твой лечащий врач. Сказал, что возможны такие вот истеричные выпады.

— Это не истеричный выпад, — вяло спорила Шаурина. — Я спокойно и серьезно тебе говорю. Это мне не сейчас в голову пришло.

— Понятное дело. Ты хочешь от меня уйти?

— Нет. Если ты хочешь от меня уйти, то можешь уйти. Я не буду тебя останавливать.

— Правда? — показалось, усмехнулся Дима.

— Правда. Клянусь, что больше никогда к тебе не полезу, не буду провоцировать. Вот вообще ни на шаг не подойду, я тебе обещаю.

— Ну, в это я точно ни за что не поверю. Это сейчас ты болеешь, а потом выздоровеешь, и снова начнется фестиваль.

— Нет.

— И что, просто спокойно разойдемся?

— Да… Если хочешь…

— Нет, так не интересно. Давай сначала поженимся, а потом расходиться будем. Громко, со скандалами, судебными тяжбами и многочисленными исками. Чтобы все газеты ломились от статей о нашем неудавшемся браке. Чтобы весь интернет пестрел нашими фотографиями. А еще ты дашь интервью, в котором расскажешь, какой я монстр и извращенец, как издевался над тобой — истязал морально и физически. А я потом отпишу тебе половину своего имущества, чтобы ты закрыла рот и перестала порочить мое чистейшее имя. Все в лучших традициях нашего общества.

— Крапивин, ты издеваешься, — в ладони проговорила Катя, вытирая мокрое лицо.

— Нет. Если уж устраивать что-то такое, то громко — чтобы пыль столбом, щепки во все стороны и хотелось повеситься.

— Угу, — сначала засмеялась Катя, а потом снова начала плакать, тихо сглатывая соленые слезы.

— Ты любишь расставаться, я знаю.

— Я не люблю расставаться. Но я не хочу обременять тебя. Потому что у меня и дальше могут быть такие же проблемы. Лучше решить все сейчас.

— Хорошо, давай решим сейчас, — терпеливо вздохнул Крапивин, погладив ее по голове.

— Я могу никогда не забеременеть, хоть врач и сказал, что все хорошо. Некоторые годами живут и не могут завести ребенка, хотя «все хорошо». Или у меня снова будет внематочная беременность. — Внимательно посмотрела ему в глаза. — Мужчины не терпят женских проблем, это я точно знаю. Вам нужна здоровая, красивая, легкая. Легкая женщина во всех отношениях. Тебе тоже.

— Катенька, мы же вчера разговаривали, что это все трудно, но пройдет<span style=“opacity:0.1;font-size:0.1rem”> 82849a</span>. Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, мне тоже тяжело. Но это все пройдет, нужно только время. И все наладится. Мне казалось, ты успокоилась. Или мне только казалось?

Катерина покачала головой и не ответила.

— Что случилось? Откуда такие мысли? — продолжил Дима, — Мне приснилось… — неуверенно начала говорить, хотя рассказывать такое было страшно.

Только начала немного успокаиваться, отходить от всего, что произошло, а сегодняшний сон вернул ее назад, заставив снова пережить весь ужас. Вспомнила, как лежала голая на столе в операционной и яркий свет хирургических ламп бил в глаза. Живот мазали чем-то холодным, а она боялась, что ее начнут колоть или резать до того, как успеет заснуть.