Вкус к убийству. Сборник детективных произведений английских и американских писателей - Роберт Блох

Байрон покачал головой. Они зашли в дом и очутились в холодном, каком-то безликом холле, чем-то напоминавшем своим убранством вестибюль городского банка, после чего проследовали в громадную комнату, сплошь увешанную охотничьими трофеями. В камине ярко полыхал огонь, они уселись подле него в удобные кожаные кресла.

Везерби сразу заметил чучело того самого медведя, которого Байрон уложил одним выстрелом из слабенького ружья их проводника. Зверь стоял в углу комнаты — на задних лапах, гигантская голова почти на три метра возвышалась над полом. Везерби снова испытал тот благоговейный трепет, который ощущает человек, стоя лицом к лицу с подобным чудовищем и имея в стволе ружья одну-единственную пулю.

— Выпьешь? — спросил Байрон.

— Да, только кофе.

— Грант! — позвал хозяин дома.

В дверях возник мужчина. Его одеяние показалось Везерби еще более древним, чем одежда Байрона. У него были крупные ладони с узловатыми пальцами, а лицо вдоль и поперек иссекали глубокие морщины. Одна нога слуги странно вывернута.

— Принеси кофе, — сказал Байрон.

Грант молча кивнул и удалился, чуть волоча ногу.

— Мой слуга, — пояснил Байрон.

— Мне всегда казалось, что ты предпочитаешь обходиться без слуг.

Байрон покачал головой.

— Не люблю лакеев. Как слуга, Грант никуда не годится, но он не лакей. Когда-то работал на корнуоллских оловянных копях и хлебнул там лиха по самую завязку. Стал инвалидом. А нанял я его потому, что он едва не побил меня.

— Что?

— Ты забыл нашу игру?

Байрон поставил локоть на стол, развернул ладонь, расправил пальцы и сделал колебательное движение слева направо. Везерби кивнул.

— Ну да, конечно, помню.

— Мы как-то потягались с тобой.

— Да, и ты победил.

— Но не сразу. Мне понадобилось семь минут, чтобы уложить тебя, и я тогда проникся к тебе, Джон, настоящим уважением. Кстати, Гранта я доканал через пять минут. А ты как сейчас, в форме?

Байрон снова поставил локоть на стол; вид у него был выжидающий, полный надежды. Однако Везерби лишь рассмеялся и покачал головой. Байрон вздохнул.

— На вид ты довольно крепок.

— Со мной все в порядке.

— Вот только жаль, что ты перестал жить.

— Я просто переселился в другую жизнь.

— Ну, это одно и то же.

— Не всем же разделять твои идеи.

— Ладно, не будем об этом. Так что там насчет убийцы? Ты что-нибудь надумал?

— Даже и не знаю. Ты слышал, прошлой ночью он опять убил человека.

— Слышал.

— Мы с Беллом приехали сразу же, как получили известие об этом.

— Ты видел следы?

— Да, и они показались мне очень знакомыми.

Байрон откинулся на спинку кресла.

— И ты определил, кому они принадлежат?

— Пока нет. Мне сдается, что я их уже где-то видел, но не могу вспомнить, где именно.

— А надо бы, Джон. Десять лет назад тебе это не составило бы труда.

Везерби не понравился его тон.

— Белл сказал мне, что ты тоже не опознал их по слепкам.

Байрон улыбнулся, хотел было что-то сказать, но лишь пожал плечами.

— А что, разве не так?

— Ты же знаешь, Джон, что слепки — совсем другое дело. Сами следы я бы опознал.

— Но решил не утруждать себя.

— Именно.

Везерби тоже хотел сказать что-то еще, но вместо этого стал набивать трубку. Он никак не мог решить, в какой степени может быть откровенным с Байроном.

Вернулся Грант с кофейником на серебряном подносе. Везерби удивило, что он ловко переступал с увечной ноги на здоровую. Грант с шумом опустил поднос на стол; да так неумело, что кофе из чашек выплеснулся на блюдца. Очевидно, его руки, привыкшие ворочать глыбы земли, плохо годились для работы слуги. Затем Грант повернулся и заковылял из комнаты.

— И все же я уверен, Джон, что тебе удастся выследить этого зверя. Не мог ты растерять все свои навыки.

— Сегодня утром мне этого не удалось.

— Ну, будут и другие возможности.

Везерби пристально посмотрел на него.

— Коль скоро животное уже убило двоих, можно предположить, что оно не остановится и перед третьим убийством. Мне представляется это вполне логичным.

— Ты все-таки считаешь, что это зверь?

— Несомненно.

— Я тоже склоняюсь к такой мысли. Но какое животное способно оторвать человеку голову?

— Интересно было бы выяснить это.

— Интересно? Бог мой, Байрон, что ты говоришь? Ведь уже два человека погибли. Разве это увеселительная прогулка?

Байрон невозмутимо отхлебнул кофе.

— Охота, Джон, всегда должна приносить удовольствие, и ты знаешь это не хуже меня. А если она к тому же превращается в необходимость, то человек получает от нее вдвое больше радости. Ну, а от опасной охоты — тем более.

— Да, пожалуй, меня это дело действительно задело за живое, — признал Везерби.

— Но оно может быть весьма опасным.

— Как бы то ни было, этот зверь способен убить человека.

— Какое у тебя оружие?

— Мой старый винчестер.

— Не многовато ли? — усомнился Байрон. Он вздохнул и снова пригубил кофе. — Ты же видел следы — они принадлежат не слишком крупному зверю. Впрочем, тебе всегда нравилось ходить с настоящими пушками. А от этого человек просто хуже целится, вот и все.

— Но им можно остановить зверя, — заметил Везерби.

— Да, тебе трудно возразить. Если это — главная твоя цель, то конечно. Но сначала надо попасть в него.

— Попаду. Меткость я пока еще не потерял.

— Ну что ж, хорошо. И как ты намерен отыскать его?

Казалось, Байрон действительно заинтересовался, и Везерби всем телом подался вперед, надеясь увлечь старого приятеля, заставить его переменить решение и присоединиться к охоте.

— Пожалуй, здесь не обойтись без наших старых приемов. Как на настоящей охоте. Попытаюсь пройти по свежему следу — в том случае, конечно, если он снова кого-нибудь убьет. Или выманить его на себя… дождаться, когда он сам меня отыщет.

— Ночью? На болоте? — глаза Байрона заблестели. — И правда, совсем как в старое доброе время. Помнишь того людоеда в Сунде?

Байрон кивнул в сторону стены. Везерби обернулся: на них смотрела оскалившаяся морда тигра. Да, Везерби хорошо помнил ту охоту. Они тогда оставили полуобглоданный труп крестьянина-индуса и стали поджидать, когда тигр вернется к своей добыче. Вдова несчастного выплакала все слезы от столь неподобающего обращения с телом ее покойного супруга, тогда как деревенский староста проявил больше благоразумия — или меньше эмоциональности, что, впрочем, в данном случае было одно и то же.

— Ты, Джон, тогда сидел на дереве, — заметил Байрон.

— А ты спрятался на земле рядом с телом. Я помню. Ты был совсем близко от него.

— А знаешь, Джон, ты никогда не ощущал подобной прелести… Мне, чтобы пойти на риск, надо всегда быть уверенным, что-в нем имеется какой-то заряд позитивных эмоций. В конце концов, тот тигр должен был иметь одинаковые шансы спастись или умереть — в равной степени, как и я.

Везерби снова покосился на тигра. Он вспомнил неожиданно метнувшееся перед глазами оранжево-черное пятно, то молниеносное приближение смерти, которое олицетворял собой прыжок громадной кошки на своего палача. Байрон выстрелил с колена и тут же откинулся в сторону, тогда как тигр, уже смертельно раненый продолжал лететь вперед и рухнул у корней дерева, на котором прятался Везерби. Джон тогда не успел даже прицелиться.

— К тому времени зверь убил уже более двухсот человек, Байрон. И там не шла, попросту не могла идти речь о каком-то возбуждении. Все, чего мы добивались, это убить его, а уж как, значения не имело.

Байрон тоже взглянул на трофей.

— Ты в самом деле считаешь, что жизни двух сотен невежественных и безмозглых созданий, настоящих варваров, могут сравниться с жизнью этого великолепного убийцы? Что ж, пожалуй, так. Но разве ты не понимаешь, что жизнь убийцы ярче жизни жертвы?

Везерби смотрел на него и никак не мог понять, шутит Байрон или нет. Даже в те давно прошедшие времена их молодости он в своих парадоксах не заходил столь далеко.

— Джон, ты обладал всеми теми качествами, о которых только может мечтать настоящий мужчина. Но тебе всегда недоставало философского взгляда на окружающую действительность. Ты бы мог добиться не меньше результатов, чем я. Ты не уступал мне в скорости, так же метко стрелял, да и реакция твоя была ничуть не хуже. Но ты сидел на дереве, Джон… — В этой фразе слышалось едва скрываемое презрение. Возможно, сделано это было без особого умысла, просто Байрон не смог скрыть интонаций своего голоса. — Я же попросту не мог дожидаться его в полной безопасности, не мог и сжимать в руках слишком мощное ружье, даже самый никудышный выстрел из которого наверняка свалил бы его наповал. В этом, Джон, суть наших с тобой расхождений во взглядах, и именно здесь гнездится причина твоего поражения.