Прощение - Лавирль Спенсер

— Мы не встречались несколько дней, Роберт.

— Я был очень занят со своей мельницей.

— А я своей газетой.

— Как у тебя с Адди?

— Ничего хорошего. А у тебя?..

Они станцевали три танца, после чего подошли к столу и Сара выпила вторую кружку пунша и почувствовала легкое кружение в голове.

Веселье было в разгаре. Сара станцевала уже, наверное, около тридцати раз, почти со всеми, кроме Ноа. Что-то все время мешало ему подойти к ней — так ей, по крайней мере, казалось. То это был чаще всего его собственный брат, то еще кто-то, а то и дела, связанные с его должностью. Один раз прозвучал даже выстрел — к счастью, никто не пострадал, — но Кемпбелл вынужден был отвести нарушителя спокойствия в тюремную камеру… Его мать как в воду смотрела, предсказывая, что подобное случится.

Когда Ноа возвратился в зал гостиницы, было уже за полночь. Сара как раз собиралась надевать пальто. Он подошел к ней.

— Уходите?

Она повернулась и нему с улыбкой, щеки у нее были пунцовые — он никогда не видел ее такой румяной и оживленной.

— Ох, шериф, — сказала она, — по-моему, я слишком много выпила.

— Другие тоже, — утешил он ее. — Но лучше будет, если я провожу вас до дому.

Она наклонилась к его уху и прошептала:

— Ради Бога… Я не знаю, как мне избавиться от Ардена.

Некоторое время она искала правый рукав пальто, Ноа помог ей найти его. И тут появился запыхавшийся Арден — он разыскивал собственную верхнюю одежду и с трудом добился успеха.

— Ноа, — проговорил он, — я провожу Сару.

— Я сам позабочусь об этом, — возразил старший брат

— Но как же…

— Ма и Па ищут тебя, Арден. Они собираются домой. Иди к ним.

— Доброй ночи, Арден, — попрощалась Сара.

— Но я…

— Доброй ночи, — повторил Ноа, беря Сару за локоть и провожая к дверям, закрыв их за собой и оставив Ардена, который что-то говорил им вслед, в шумном еще зале.

— Я должна извиниться перед вами, шериф, — пробормотала Сара, когда вышли на улицу.

— За что?

— Что выпила лишнего. Не очень-то прилично для женщины.

— Но ведь вам было хорошо?

— Очень. Если бы только не ваш брат. Совсем затанцевал меня. Смотрите!

Она прошла на несколько шагов вперед, повернулась, приподняла немного от земли и вытянула ногу. Он рассмеялся.

— Что там такое?

— Совсем не осталось подметок, вот что?

— Ну немного еще есть, — утешил он ее.

— Все чудесно, — заверила она. — Но как же трудно жить в городе, где всего двадцать женщин!

Они двинулись дальше. Сара совершенно твердо держалась на ногах и без его поддержки, а потому он шел немного поодаль, засунув руки в карманы.

— Вы шикарно танцуете, — заметил он. — Мужчинам это нравится.

— Я думала, мы и с вами потанцуем, — сказала она.

— Вас же все время приглашали.

— А вы танцевали с кем-нибудь?

— У меня были другие дела.

— Спорю, вы не умеете танцевать. Признайтесь!

— Да уж, конечно, хуже, чем Арден. Куда мне до него!

Она весело рассмеялась, прижала руки к щекам.

— Ох, как горят!

— От рома это бывает.

— Бен Уинтерс называл это пуншем.

— А вы и поверили?

— Не очень. Я видела, что он наливал туда.

— Смотрите, чтобы утром не заболела голова, как у всех пьянчуг.

— Ой, правда?

— Выпейте перед сном немного кофе. У миссис Раундтри на кухне найдется, я думаю…

Они уже взбирались по ступенькам, ведущим к входу в дом. Сюда все еще доносились звуки празднества, которое шло там, внизу. Ноа открыл дверь, они вошли в темную гостиную.

— Минуту, — сказал он, — сейчас зажгу свет. — С зажженной лампой в руке он сопроводил Сару на кухню, поставил лампу на полку среди кастрюль и мисок, нашел кофейник, в котором оставалось еще немного жидкости. Печка уже остыла, в комнате было прохладно.

Сара расстегнула пальто, присела у стола. Ноа налил ей в кружку холодного кофе.

— А вы? — спросила она.

— Я же не пьян.

— Ах да, я и забыла.

Он тоже сел, закинув ногу на ногу, не снимая шляпы.

— Ваш отец, — заметила Сара, — наверное, самый рыжий человек на свете. Из всех самых рыжих.

Ноа расхохотался.

— Самый-самый, говорите?

— А что бывают еще рыжее?

— Тише, мы всех разбудим…

— Шш… — Сара приложила палец к губам. Они стали говорить шепотом.

— Моя мать, когда только увидела его, сказала, что лицо у него похоже на горячую сковородку, выставленную под дождь.

Сара захихикала в кулак, потом отпила еще глоток из кружки, сделала гримасу:

— Фу, какая гадость!

— Пейте, пейте. Это лучшее средство от утреннего похмелья.

— Неужели у меня?..

— Пейте.

Она послушно допила кофе, содрогнулась, отерла губы.

— От этого не умирают, — улыбнулся он. Наступило молчание. Их взгляды встретились. Сара первая опустила голову.

— Мне нравятся ваши волосы, — проговорил он, — когда они так… распущены.

Она подняла на него удивленные голубые глаза. Непроизвольным движением убрала прядь волос со щеки.

— У меня ужасные волосы, — возразила она.

— Совсем нет.

— Вот у Адди были действительно красивые волосы. Вы бы их видели, когда она не красила! Как они блестели!..

Ноа сидел, спокойно глядя на Сару, слушая, как она восхваляет свою сестру.

Она внезапно умолкла и молчала некоторое время, словно подыскивая другую тему для разговора.

— У вас прекрасная семья, — заметила она потом, уже не шепотом, а просто не очень громко. — Завидую вам.

— Спасибо за добрые слова.

Опять наступило молчание, и опять она первая прервала его.

— Вы правы, холодный воздух и кофе уже помогли. Я себя лучше чувствую.

— Сара… могу я вас спросить?

— Да…

— Кто такой Бейсинджер?

— Друг.

— И только?

— Разве этого мало? Я уже говорила вам о нем… Нам есть что вспомнить, и у нас общая забота об Адди. Но почему вы спрашиваете?

— Потому что кое-что надумал сделать. — Он поднялся со стула, взял со стола кружку, поставил ее в пустую лохань для посуды. Потом оперся спиной о мойку, скрестил на груди руки, посмотрел долгим взглядом на Сару.

— Я уже немного раньше хотел это сделать, но, думаю, будет честнее, если сначала предупрежу вас об этом.

— Сделать… что?

— Поцеловать вас.

Она приоткрыла рот и глядела на него, не моргая. Что угодно могла она подумать — только не это!

— Это возможно? — спросил он.

— Наверное, да…

Он оторвался от мойки, подошел к тому месту, где она сидела, наклонился над ней, опершись одной рукой о стол, другой — о спинку ее стула. Вывернув голову так, чтобы не мешали поля шляпы, он прикоснулся к ее губам — сухим коротким поцелуем. Таким коротким — она даже не успела закрыть глаза.