Накануне и в дни испытаний - Владимир Новиков

И добавил:

- Хотя и технически мы им не уступаем и даже во многом обходим. Но ведь это тоже результат творческих сил советских людей, которые так недооценил враг.

Выступая на первомайском митинге перед тружениками Ковровского завода, директор заявил:

- Наша штурмовая авиация получила от нас затребованное мощное вооружение. Поздравляю всех вас с победой.

А юная комсомолка Г. Новикова, работница одного из цехов, сказала в тот Первомай:

- Никогда фашистские гады не заставят нас встать на колени и склонить головы. Как ни беспощаден заклятый враг, какие бы козни он ни строил, ему не сломить гордость великого советского народа.

Вспоминаю ковровцев с большой симпатией. Надежный народ, никогда не подводил. В ходе войны я бывал на этом заводе еще не раз и всегда убеждался в неисчерпаемых силах коллектива. Рабочие в беседах вели себя спокойно, уверенно, чувствовали, что являются членами мощного и крепкого коллектива. Спросишь токаря, фрезеровщика или слесаря:

- Ну как дела?

Ответят:

- Товарищ Новиков, все будет в порядке. Если даже где немножко сегодня отстанем, завтра перекроем - будьте спокойны.

Сразу после разгрома гитлеровцев в Сталинградской битве приехал к ковровцам по одному небольшому делу. Видел радость рабочих. Они говорили:

- Вот бы еще раза два поддать так немцам - Гитлер и ноги протянет. И добавляли:

- А за нами дело не станет, что прикажете, то и сделаем.

И делали.

В пору моего директорства на Ижевском заводе до войны там освоили в производстве 12,7-мм авиационный крупнокалиберный пулемет конструкции М. Е. Березина. Хочу сказать о работе конструктора и завода уже в дни войны.

Оказавшись в Ижевске, Михаил Евгеньевич Березин, будучи человеком скромным и контактным с людьми, быстро сблизился с коллективом, став в нем своим человеком. В Ижевске мы тогда впервые осваивали автоматическое оружие для авиации. Конструкторы и технологи с большим азартом готовили пулемет к выпуску. В ту пору Михаил Евгеньевич очень часто заходил ко мне и докладывал, как идут испытания пулемета, и другие вопросы, связанные с его изготовлением. Что-то шло хорошо, а что-то и не ладилось, и однажды он спросил:

- Владимир Николаевич, вы верите, что завод все-таки освоит этот пулемет?

На что я уверенно ответил:

- Убежден. Здесь я работаю много лет, знаю коллектив, конструкторов, наши огромные возможности.

- Да, - согласился Березин, - особенно мне нравится главный конструктор завода Василий Иванович Лавренов: очень толковый человек, дело знает, душа хорошая. Поговоришь с ним, посоветуешься о том-другом, он всегда что-то подскажет и все мои предложения изучит. Вместе часто думаем, как сделать в пулемете все наилучшим образом.

Снова я встретился с Березиным, когда приехал в Ижевск уже как заместитель наркома - наладить массовый выпуск винтовок и пулеметов Максима. К этому времени уже построили испытательную станцию и новый корпус для производства березинского пулемета.

Отстрел пулеметов вели с десяти стендов - сплошная пальба. Разговор в тире только на пальцах и с помощью других знаков. Отдельных выстрелов не замечаешь, слышен лишь неудержимый рев очередей. Вспоминал, как до войны мы каждый месяц проверяли пулеметы на живучесть. Он должен был выдержать 6000 выстрелов без поломок и без заминок. Подготовленную партию пулеметов не отправляли на авиационные заводы, пока один из выборочно взятых пулеметов не доказывал, что испытания он выдержал отлично. Начиная с директора завода и кончая механиком-отладчиком, все напряженно ждали результата каждого такого экзамена. А ведь испытания шли почти пять дней, и через каждые три часа главный инженер завода или главный конструктор докладывали мне по телефону о ходе стрельб. Обычно говорил им:

- Стреляйте не спеша, не перегрейте пулемет.

- Знаем, Владимир Николаевич, - отвечали они.

Самое большое волнение, когда отстреливали последнюю тысячу патронов. На заключительные 400-600 выстрелов шел в тир сам. Собиралось почти все руководство. Михаил Евгеньевич всегда был тоже. После последних выстрелов, когда все оказывалось в порядке, у всех у нас были сияющие лица. Всегда подходил к отладчикам пулеметов:

- Ну как, Степан Васильевич, выстояли?

- А как же, ведь это не пулемет, а золото.

А если случалась незначительная поломка какой-либо детали или отдельные задержки в стрельбе, тогда ни мы, руководители, ни конструкторы, ни технологи, ни механики-отладчики из тира не уходили. Ведь надо выяснить причину неполадки, а это не всегда просто. Бывала, конечно, и очевидная причина: дефект металла, недогляд при термической обработке деталей, какая-нибудь царапина на ней, просмотренная на контроле, которая в ходе стрельбы дала трещину, и т. д. Но случались и завуалированные неполадки. Тогда конструкторы и технологи высказывали свое мнение, пока все не сходились на каком-то одном предположении. Испытания повторяли, но ставили уже не один пулемет, а, как минимум, два. Тут переживали больше. Если предположение окажется неточным, придется искать причину снова и стрелять повторно, возможно, не один раз. Может появиться и угроза выпуску самолетов на отдельных заводах. Поэтому мы строили программу выпуска пулеметов так, чтобы у авиаторов всегда был хотя бы месячный запас нашей продукции.

Теперь, в войну, когда пулемет Березина настолько хорошо отладили, волнений с ним было, конечно, намного меньше. Все силы были брошены на увеличение выпуска, который постоянно рос. Разговоры с Березиным теперь были уже чаще не о пулемете, а о пушке. Как уже говорил, пушка ШВАК была довольно сложна в изготовлении, а при росте программ, стремительном увеличении выпуска самолетов это являлось уже сдерживающим нас фактором. Требовались поистине огромные усилия, исключительное напряжение в работе, чтобы справиться с заданиями, удовлетворить нужды фронта. Мне как одному из руководителей наркомата, отвечавшему за производство авиационного вооружения, в глубине души хотелось иметь на стапелях и другую пушку - более простую в изготовлении, но не уступавшую, конечно, ШВАКу в силе огня. Это не давало покоя и наркому.

- Слушай, - говорил он, когда выпуск ШВАКов шел на пределе, - где бы взять другую пушку? Ведь если еще поднимут выпуск самолетов, а в этом сомневаться не приходится, мы захлебнемся, не угонимся за авиационщиками.

Обычно я отвечал:

- Захлебнуться не захлебнемся, найдем выход, но, согласен, другая пушка нужна.

Теперь я постоянно напоминал Березину, что хорошо бы его 12,7-мм крупнокалиберный пулемет переделать в 20-мм авиационную пушку подобно тому, как это сделал в свое время С. В. Владимиров.