Боевые операции Люфтваффе: взлет и падение гитлеровской авиации - П. Смирнов

После вынужденного затишья, вызванного неблагоприятными погодными условиями, в конце июня люфтваффе возобновили действия на Восточном фронте серией массированных налетов на промышленные объекты в тылу советских войск. Ударам подверглись танковый завод в Горьком (в 400 км восточнее Москвы), завод по производству резины в Ярославле (240 км к северо-востоку от Москвы), нефтеперерабатывающие заводы в Саратове (640 км восточнее Орла) и топливные склады в Астрахани (в устье Волги). Эти удары, нанесенные по ночам в течение второй и третьей недель июня, очевидно, призваны были подорвать советский военный потенциал непосредственно перед началом наземного наступления. За ними последовали регулярные и достаточно интенсивные удары с малых высот по советским аэродромам и железнодорожным линиям в ближнем тылу. Особенно мощным ударам, дневным и ночным, подвергся Курск. Вновь немцы следовали знакомой схеме блицкрига: точно так же подвергались ударам французские аэродромы в мае 1940 года, перед началом битвы за Францию, и британские аэродромы, порты и промышленные центры в августе 1940 года, при подготовке к вторжению в Англию.

Советская авиация ответила на эти удары в июне 1943 года несколькими мощными налетами на Орел и серией ночных ударов по железнодорожным станциям в Брянске, Рославле и Гомеле, через которые прибывали немецкие подкрепления. Таким образом, не был сохранен элемент внезапности в отношении времени и места летнего наступления, начавшегося на рассвете 5 июля с одновременных немецких ударов по обоим флангам Курской дуги. Генерал Ешоннек, начальник штаба люфтваффе, без колебаний бросил на поддержку наступления основную массу немецкой авиации на Востоке и все имевшиеся в его распоряжении резервы, считая, что при максимально интенсивной поддержке авиации операцию неминуемо ждет успех. В бой были брошены не менее 1000 самолетов первой линии, т. е. 50 % всех сил, находившихся на Восточном фронте от Мурманска до Азовского моря. И хотя эти силы составляли всего лишь две трети от привлекавшихся годом ранее при наступлении на Сталинград и Кавказ, район боевых действий в 1943 году был более ограничен, что позволяло еще больше сконцентрировать усилия. Поэтому интенсивность действий немецкой авиации в первые дни наступления достигла примечательного уровня — до 3000 самолето-вылетов в сутки, причем пикирующие бомбардировщики совершали за день по 5–6 вылетов. К концу первой недели операции интенсивность действий авиации снизилась наполовину, но высокий средний показатель поддерживался в течение всего июля, достигнув уровня около 1000 вылетов в сутки. Однако немцам противостояли равноценные силы советской авиации, подготовленные к масштабам немецкого наступления. Несмотря на все усилия, люфтваффе так и не удалось ни на одном из этапов обеспечить решающее воздушное превосходство.

Переход инициативы в воздухе от люфтваффе к советской авиации стал решающим для воздушной войны на Востоке. Именно сохранив инициативу под мощным натиском противника, советские войска сумели остановить наступление немцев. Примерно 10 июля немцам удалось добиться определенного успеха на южном фланге, в районе Белгорода, сосредоточив здесь значительные силы авиации непосредственной поддержки наземных войск, в которой Ю-87 играли привычную роль, прорубая наступающим войскам путь через советскую линию обороны. Однако 15 июля советские войска начали контрнаступление с севера на Орел, и этот маневр вынудил люфтваффе ослабить группировку на южном фланге, перебросив часть сил в район Орла, чтобы отразить удар. Немедленно последовал второй советский удар, в нижнем течении Донца. И здесь у немецкого командования вновь возникли причины для беспокойства, поскольку сосредоточение авиации первой линии в районе Харьков — Белгород привело к ослаблению обороны на этом участке, который прикрывали в основном венгерские и румынские летчики. Поэтому люфтваффе вновь были вынуждены снять часть сил с основного направления удара в районе Белгорода и перебросить их на этот раз на юг. Таким образом, советское командование к 20 июля вынудило немцев рассредоточить авиацию по трем основным районам (Орел, Белгород, Сталино) и принять участие в трех отдельных операциях вместо запланированного концентрического удара на Курск. Как следствие, вместо сосредоточения массы в 1000 или более самолетов немцы вынуждены были с этого момента действовать тремя небольшими группировками примерно по 450 машин в каждой. В таких обстоятельствах не могло идти и речи о том, чтобы вырвать у советской авиации инициативу или завоевать превосходство в воздухе.

Неудачные действия немецкой авиации в условиях советского превосходства в планировании воздушных операций и тактике их осуществления немало способствовали тому, что советские войска сумели отразить удар немцев на Курской дуге и сами перешли в наступление. Немецкое же командование полагалось на то, что авиация сумеет пробить путь для танковых частей[52]. К 17–18 июля советские войска восстановили линию фронта на северном фасе Курской дуги. 21–22 июля немцы начали отвод частей, вклинившихся в советскую линию обороны на южном фасе, и 23 июля Сталин получил возможность заявить о провале немецкого наступления. К 4 августа Орел уже был занят советскими войсками. В тот же день был освобожден Белгород. Захват Орла и укрепленных районов вокруг города ознаменовал окончание первого этапа летней кампании и коренное изменение положения на фронте. С ликвидацией Орловского выступа советские войска получили возможность для широкомасштабного летнего наступления 1943 года.

После долгой череды успехов немецкая стратегия концентрации ударной авиации для непосредственной поддержки наземных сил потерпела полный крах. Неудача наступления под Курском, на поддержку которого Ешоннек бросил все силы люфтваффе, после поражения Германии в Северной Африке восстановила против начальника штаба люфтваффе даже Гитлера. Отношения Ешоннека с Герингом ухудшились еще годом ранее, и в начале 1943 года последний предлагал Гитлеру снять Ешоннека с должности начальника штаба люфтваффе и назначить его командующим воздушным флотом. Такой вариант вполне устраивал Ешоннека, обеспокоенного собственной неспособностью сопротивляться влиянию Гитлера, и он уже обсудил с фон Рихтгофеном возможность поменяться с ним должностями. Однако Гитлер и слышать об этом не желал. Теперь в своем выступлении он заявил, что что-то неладное творится в люфтваффе либо в техническом развитии, либо в руководстве, и по зрелом размышлении он решил, что дело в последнем. Ешоннек в тщетной надежде снять с себя ответственность составил список ошибок Геринга, отметив при этом, что ошибки были допущены в результате решений Геринга, принятых вопреки рекомендациям Ешоннека. Ешоннек передал этот документ фон Белову, адъютанту Гитлера, но документ так и не дошел до адресата. Через несколько дней состоялся бурный телефонный разговор между Ешоннеком и Гитлером, в результате которого начальник штаба люфтваффе понял, что лишился поддержки и Гитлера, и Геринга и что вся ответственность за неудачи люфтваффе будет возложена на него. Гитлер завершил разговор фразой: «Вы знаете, какой выход вам остается». Ешоннек застрелился.

Официально было объявлено, что он скончался от хронической болезни, однако никто в штабе люфтваффе не обманывался на этот счет, поскольку дни Ешоннека во главе штаба были сочтены. Стратегия, которую он поддерживал, провалилась, и отстранение его от должности было неминуемо. Покончив с собой, он избавил Гитлера (как в свое время гибель Удета избавила Геринга) от необходимости признать, что его выбор кандидатуры на высокую должность был неудачен.

Изменение воздушной стратегии Германии

После смерти Ешоннека появились слухи, что новым начальником штаба люфтваффе станет фон Рихтгофен. Впрочем, те, кто хорошо знал Рихтгофена и его отношения с Герингом, считали это маловероятным — Рихтгофен был слишком крупной фигурой и вскоре лишил бы Геринга какого бы то ни было влияния в люфтваффе. После долгих споров преемником Ешоннека стал генерал Кортен, который, как уже упоминалось, лишь в феврале того же года принял командование 1-м воздушным флотом.

Кортен вступил в новую должность в сентябре 1943 года, но только при условии, что начальником оперативного отдела штаба будет назначен Коллер, его бывший помощник в 3-м воздушном флоте. Коллер, бывший в это время в Париже на должности начальника штаба у Шперрле, командовавшего 3-м воздушным флотом, изо всех сил сопротивлялся переводу. Он даже убедил Шперрле написать рапорт, в котором тот нелицеприятно отзывался о своем начальнике штаба, но провести Геринга не удалось. Близкие друзья Кортен и Коллер сразу договорились, что задача Кортена состоит в том, чтобы поддерживать Геринга в хорошем расположении духа. Коллер же должен был играть роль «крутого парня» в команде Кортена — быть с Герингом жестким, объективным и бескомпромиссным и отступать под защиту Кортена лишь в безвыходных положениях. Им удалось на время выполнить основную задачу: вновь вселить в Геринга уверенность в начальнике штаба люфтваффе и восстановить веру Гитлера в люфтваффе (но не в Геринга). Кортен не замедлил воспользоваться полученной властью.