Красная волчица - Лиза Марклунд

Таксисты аэропорта Каллакса угрожают забастовкой после прекращения переговоров о повышении заработной платы из-за разногласий по поводу размещения стоянок такси.

Хоккейная команда Лулео проиграла на своем поле «Юргордену» со счетом 2:5, и поделом.

Она опустила газету, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Должно быть, она задремала, так как в следующее мгновение колеса самолета коснулись обледенелой взлетной полосы приполярного аэродрома. Анника взглянула на часы. Почти одиннадцать. Анника выпрямилась, потянулась и выглянула в окно. Бледный рассвет висел над замороженным пустынным ландшафтом.

Когда Анника вошла в зал прилета, он показался ей пустым и голым, и только через несколько секунд она поняла, чего здесь не хватает: орды таксистов в темной форме у выхода из аэропорта.

Она подошла к стойке проката автомобилей и получила ключи.

— Машина подключена к обогревателю мотора и салона, — сказал сидевший за столом молодой человек и обольстительно улыбнулся. — Возьми шнур, он тебе пригодится.

Потупившись, Анника невнятно поблагодарила.

Сухая парализующая стужа ударила в лицо как обледеневший узловатый кулак. Анника задержала дыхание, ощутив, как в горло вонзился холодный нож. На табло над входом в аэропорт светилась надпись: минус двадцать восемь градусов.

Машина, серебристо-серый «вольво», была соединена с электроподстанцией толстым кабелем. Без электроподогрева мотора машину на таком морозе едва бы удалось завести.

Анника сняла полярную куртку и бросила ее на заднее сиденье.

В салоне было душно и тепло от обогревателя, установленного под пассажирским сиденьем, и Анника тотчас вспотела в своем термобелье. Мотор завелся мгновенно, но гидроусилитель и колеса заработали вяло.

Она проехала мимо вознесенного на пьедестал у въезда в аэропорт истребителя и на кольцевой развязке повернула не направо, а налево, не в Лулео, а в Питео. Она внимательно посмотрела сквозь ветровое стекло, силясь узнать это место. Десять лет назад они с Анной Снапхане воспользовались воздушным такси.

Открытый ландшафт исчез позади, теперь она ехала по какой-то более плодородной местности. По краю леса тянулись бревенчатые продолговатые дома, буквально излучавшие крестьянскую основательность.

К своему удивлению, Анника выехала на какое-то широкое шоссе, которого абсолютно не помнила. Удивление стало еще больше, когда Анника убедилась, что шоссе и не думает заканчиваться, а на дороге, кроме нее, не было ни единой души. Горло перехватило от чувства какой-то сюрреалистической пустоты, и Аннике пришлось приложить усилие, чтобы нормально дышать. Что или кто ею движет? Не вырвалась ли действительность из рук, не в ад ли ведет эта дорога?

Мимо, по обе стороны дороги, проносился нескончаемый лес карликовых деревьев с промерзшими кронами. От сильного мороза, как от жары, колебались и подрагивали косые лучи солнечного света. Анника крепче вцепилась в руль и подалась вперед.

Здесь, вблизи полярного круга, перспектива могла стать обманчивой. Верх становился низом, правое — левым. Здесь могли счесть логичным строить четырехполосное шоссе, ведущее в необитаемый лес.

Она дважды промахнулась мимо нужных поворотов и, после того, как обнаружила, что едет в направлении Хапаранды, развернулась и поехала в центр Питео. Город был низким и тихим. Он напомнил ей Шельдинг, поселок между Катринехольмом и Фленом, только здесь было меньше растительности и намного холоднее. Шилльнаден оказалась проезжей улицей раза в три шире стокгольмской Свеавеген.

Дом Маргит и Торда Аксельссон находился в Питхольме, в том же районе, где жили родители Анны Снапхане. Анника осторожно объехала выбоины и подрулила к выезду, который описал ей Торд.

Дом относился к той неправдоподобной разновидности домов, построенных в семидесятые годы, когда государственные кредиты на строительство жилья привели к появлению невиданных в прежние десятилетия строений с высокими, шпилеобразными крышами.

Она припарковала машину рядом с зеленой «тойотой-короллой». Точно такая же была у Томаса. Анника вышла из «вольво», надела куртку, и ей вдруг представилось, что это она живет в этом доме, что внутри ее ждет Томас, дети учатся в университете, а она работает в «Норландстиднинген». Она с наслаждением вдохнула морозный воздух, посмотрела на конек крыши, отбрасывавший резкую тень на улицу.

Анна Снапхане выросла в сотне метров отсюда, однако она, пожалуй, согласилась бы лучше умереть, чем вернуться сюда. Но здесь царил покой, здесь можно было жить в ладу со временем.

— Анника Бенгтзон?

Человек с ежиком густых седых волос приоткрыл дверь и высунул голову на улицу.

— Входите, пока не замерзли насмерть.

Она поднялась по ступенькам крыльца, стряхнула с ног снег и протянула мужчине руку:

— Торд?

У мужчины был печальный интеллигентный взгляд, в углах рта залегли скорбные морщины.

Анника вошла в прихожую, выложенную темно-зеленым пластиком образца 1976 года. Торд Аксельссон помог ей снять толстую куртку и повесил ее на плечики под полкой для головных уборов.

— Я приготовил кофе, — сказал он и, повернувшись, направился на кухню.

На сосновом столе на вязаных салфетках стояли блюдечки с кофейными чашками, в корзинке лежали печенья по меньшей мере четырех сортов.

— Ой, как хорошо, — вежливо восхитилась Анника, села за стол и поставила у ног сумку.

— Маргит любит печь, — сказал он, понял свою ошибку и опустил глаза. Он втянул ноздрями воздух и потянулся за сиявшим термосом. — Молоко, сахар?

Анника отрицательно покачала головой, внезапно потеряв дар речи.

По какому праву вторгается она в личную трагедию незнакомых ей людей? Кто позволил ей отнимать время у этого человека?

Она взяла с блюдца ложку и принялась машинально постукивать ею о фарфоровую стенку чашки.

— Маргит была хорошим человеком, — сказал Торд Аксельссон и посмотрел в окно. — Она всегда желала добра, но должна была хранить ужасную тайну. Из-за этого она и умерла.

Он взял два куска сахара и с тихим плеском бросил их в чашку с кофе. Потом он положил руки на край стола и снова посмотрел в окно.

— Я очень много думал об этом вчера, — сказал он, избегая смотреть на Аннику. — Я расскажу вам все, что произошло, но вы не должны пачкать память Маргит.

Анника молча кивнула и потянулась к сумке, чтобы достать блокнот. Попутно она торопливо окинула взглядом сверкающие чистотой оконные стекла, аккуратные кухонные шкафчики, выкрашенные в оранжевый цвет, и отметила запах дезинфицирующих средств.

— Как вы познакомились, вы и Маргит?

Мужчина запрокинул голову, посмотрел в потолок, на несколько секунд застыл в неподвижности, а потом перевел взгляд на кухонную плиту.

— Она подошла ко мне в городском баре, в Лулео. Это было в субботу, весной 1975 года. Я был там в компании моих однокашников, а она стояла неподалеку у стойки и услышала, что я работаю на военно-воздушной базе.

На мгновение он словно заблудился в лабиринте времени, он явственно видел перед собой совершенно иную обстановку.

— Именно она начала разговор, — продолжал Торд. — Она проявила незаурядный интерес, даже, пожалуй, любопытство.

Встретившись взглядом с Анникой, он торопливо и вымученно улыбнулся.

— Я был очень польщен, она была очень красивой девушкой. Красивой и умной. Она сразу мне понравилась.

Анника улыбнулась в ответ:

— Она тогда жила в Лулео?

— На Левскатан. Она училась в педагогическом училище, на отделении дошкольного воспитания. Хотела работать с детьми, всегда говорила, что они — наше будущее. Созидание всегда было важно для нее, как в искусстве, так и в жизни.

Он поднес ладонь к губам и опять посмотрел в окно.

— Маргит была очень серьезной, — сказал он, — ответственной и верной. Мне очень повезло.

В кухне наступило молчание. Анника слышала, как тикают часы и потрескивают на морозе деревянные стены.

— Что за тайну она хранила? — спросила наконец Анника.

Он посмотрел ей в лицо.

— О Диких Зверях, — ответил он внезапно окрепшим голосом. — В юности Маргит была активным членом этого союза. Кроме того, в середине шестидесятых она была одной из лучших легкоатлеток Норботтена. В то время она состояла в компартии.

Легкоатлетка, подумала Анника и вспомнила вырезку из «Норландстиднинген».

— Она была знакома с Кариной Бьёрнлунд?

— Они двоюродные сестры. Откуда ты это знаешь?

Анника вздрогнула и опустила глаза, чтобы не выказать удивления.

— Карина Бьёрнлунд тоже занималась легкой атлетикой. Они были близки?

— Маргит старше Карины на два года и, соответственно, немного ее опекала. Именно она побудила Карину заняться легкой атлетикой. Сразу после этого Маргит оставила спорт.