Откуда ты, Русь? - Сергей Парамонов

С опубликованием «Истории руссов» проблему варягов надо считать исчерпанной до конца. Будущее, разумеется, принесёт ещё много деталей, подтверждающих положения славянской теории. В частности, есть полная надежда установить более точно, кто был отцом «рюриковичей». Байер ссылается на двух авторов — Бернгарда Латома и Фридерика Хеминиция, занимавшихся их генеалогией. К сожалению, автору этих строк не удалось найти не только труды указанных историков, но и даже точного библиографического указания о них. Байер называет (очевидно, следуя указанным авторам) отца «рюриковичей» Годелайбом. Последний жил около 840 г. и был сыном князя Витислава, о котором сохранились довольно отчётливые исторические сведения. Впрочем, уточнение имён не имеет особого значения само по себе, важно то, что они были славяне.

Автор не может не отметить, что в его распоряжении имеется много дополнительного материала, который остался по разным причинам неиспользованным, и надеется в будущем опубликовать и его. Публикация же его в недостаточно обработанном виде вряд ли была бы целесообразна.

Глава 22. Норманисты Запада после войны

До войны 1941–1945 гг. историки Запада мало или почти вовсе не принимали участия в споре норманистов и антинорманистов. Они ограничивались лишь повторением тез норманизма. Об антинорманизме же они даже не заикались, как если бы его вовсе не существовало.

После воины положение изменилось в том смысле, что появилось огромное количество книг и статей, в которых отстаивается норманская доктрина, повторяются давно уже опровергнутые доводы, а сам норманизм уже поддерживается развёрнутым фронтом исторической наукой Запада, вместе с тем отсутствует мало-мальски обстоятельное изложение тез антинорманизма. Впечатление такое, будто норманизм возрождается, но уже исключительно в странах Запада. Антинорманизм игнорируется полностью. Выходило, норманизм навязывается стране, которая официально отказалась от него. В чём тут дело?

Если внимательно вчитаться в работы по истории Руси, вышедшие в послевоенное время на Западе, то нельзя не увидеть одной общей, хотя и скрытой, черты — русофобии. Начинается эта тенденция весьма невинно — с советофобии. Скрывать нечего: политика Советов принесла с собой столько отрицательного, что удивляться этому или возражать против этого особенно не приходится. Однако советофобия незаметно, скрытно переходит в русофобию: историки Запада в захватнической тенденции теперешних правителей России усматривают прямую линию от царизма к Советам. Посоветофобствовав малость, они говорят, что дело не в режиме, а в том, что «азиаты»-русские всюду и всегда остаются самими собой, проводя в политике лишь принцип грубой, брутальной силы. Этим самым между Советами и царизмом ставится знак равенства, и советофобия перерастает в русофобию. А так как русские сейчас являются самым крупным из славянских племён, к тому же политически ведущим, то русофобия превращается уже в славянофобию. Не видеть этого может лишь тот, кто не читал основных трудов, вышедших в послевоенное время, на английском, французском и других языках.

Откуда это руссоненавистничество? Какова истинная причина этой, общей всем западным народам тенденции? Только ли захватническая политика Советов? Давно ли народы Запада отказались от захватнических войн? И не под посторонним ли влиянием и давлением этот отказ совершился? А принцип «Долой колониализм!» не проведён ещё окончательно повсюду. Наконец, Советы ведь, как-никак, а выпустили Австрию и Финляндию из своих цепких лап. Значит, суть дела не в том, что русские — грабители, мол, на международном поле. Царизм жил теми же нормами международных отношений, что и вся Европа. Лозунгом «Бери всё, что плохо лежит» пользовались все. Давно ли окончилась захватническая авантюра Италии в Ливии и Эфиопии? Колониализм большевиков имеет под собой совсем иные основания, чем страсть к захвату чужих земель. По нашему глубокому убеждению, суть — в психологии: это — так называемый «комплекс неполноценности», когда кто-то чувствует свою несостоятельность по отношению к другому, его превосходство и от этого ударяется в крайность. Он возвеличивает себя значительно выше, чем есть на деле, и одновременно занимается поношением всего, что есть у стороны, которой завидует (в этом грешны и Советы). Понять это, казалось бы, нетрудно, но Европа предпочитает видеть в акции Советов национальную черту русских.

Последняя война показала две ахиллесовы пяты Запада.

1. Европа оказалась гораздо менее культурна, чем она считала. Именно из её недр вышли орды изуверов гитлеровского толка, захватившие всю Европу и показавшие изумительные примеры варварства и жестокости. Война лишь показала яснее то, что было скрыто в одном из уголков «европейской культуры». И нет никаких оснований полагать, что этого скрытого нет и в других странах, притом в формах, может быть, и похуже. Породив гитлеризм, Европа показала себя «без фиговых листочков». Ведь никто не может сказать, что Германия не есть плоть от плоти Европы. Забыть и замолчать позора гитлеризма нельзя. Всё, что есть порядочного в Европе, отмахнуться от этого не может. Это давит тяжёлым кошмаром на их сознание. Каждому очевидно, что виноват не только гитлеризм, но и все, кто его воспитывал, а воспитывала вся Европа.

2. Когда пришла смертельная опасность для всей культуры, именно «азиаты»-русские стали основой отпора, показав бессмертные образцы силы духа, физической мощи и самопожертвования. Не в Западной Европе, а в Крыму, в Севастополе находились герои-матросы, обвязывавшие себя связками гранат и бросавшиеся под немецкие танки, чтобы погибнуть, но и погубить врага. Европа показывала обратное. Там сдавались даже без выстрелов. Либо без оружия (и даже штанов) возвращались на свой спасительный остров. Справедливость заставляет сказать тотчас же, что и там были свои герои, но сломали хребет германцам только русские. В Европе захлебывались от восторга успехами русских (потому что успехи были в её пользу): «Иваны» делали то, что должна была делать сама Европа, осуществлявшая мелкие военные операции на третьестепенных фронтах. Криками «ура» Европа заглушала в себе чувство стыда, что кто-то другой расплачивается кровью за её грехи. И когда в 1945 г. всё было покончено, чувство унижения было ещё настолько сильно, что западные союзники уступили Советам Лейпциг и огромную дополнительную зону, на которую те не имели никакого права, разве что кроме права вымогательства. Случилось то, чего в Европе никак не ожидали: «азиаты»-русские оказались и в моральном, и в военном отношении гораздо выше Европы. Именно они явились её действительными спасителями. Конечно, самолюбие Европы уязвлено, отсюда тот неожиданный поток исторических «трудов», в которых доказывается, что основы государственности и культуры заложены на Руси европейцами. Это, мол, наши выученцы. Создаётся впечатление, что возрождение норманской теории делается, так сказать, «в пику» Советам, а ещё более общо — русским: дескать, «не гордитесь, вы всем обязаны в прошлом нам».

Искажение исторической правды происходит по многим линиям. Недавно вновь всплыла давно, казалось бы, похороненная теория Тиандера (1915), что Древняя Русь была колонизована на севере мирным путём шведами. Ту же мысль проводил в 1924 г. Ф. Браун. В 1946 г. в защиту этой теории выстулил Н. Чэдвик. В 1947 г. её поддержал А. Г. Мазур. С. Г. Кросс в 1946 г. настаивал на том, что скандинавы принесли славянам гончарное производство, оружие, металлические вещи и искусство кораблестроения. В 1952 г. в двух своих работах Т. Арне отстаивал существование целых шведских колоний на Руси, в том числе в Гнездове под Смоленском. В 1953, 1955 и 1956 гг. Стендер-Петерсен выдвинул целую теорию, согласно которой сотни тысяч шведов мирно колонизовали древнюю северную Русь и что отсюда пошла высокая культура. В нашей работе (1957, вып. 6, стр. 631–648, 733–738) мы достаточно подробно рассмотрели эту теорию и доказали, что она абсолютно неприемлема. От сотен тысяч шведов не осталось ни малейших следов. Теория эта — сплошная выдумка, позорящая науку Запада.

Почти все норманисты до самого последнего времени подчёркивают важную торговую роль норманнов-скандинавов. Торговлю сквозную, транзитную. Что скандинавы торговали с периферией северной Руси — Псковом, Новгородом, Ладогой, Холмогородом на сев. Двине (ныне Холмогоры), не подлежит никакому сомнению. Но торговля эта не была транзитной. Торговые операции скандинавских купцов в центральных частях Руси или даже проезд через них — плод совершенной фантазии. Доказательства этого следующие.

1. Полное отсутствие исторических сведений об иностранных купцах-транзитниках, притом на протяжении столетий. Разумеется, одиночки-путешественники не могут идти в счёт.