Военлеты погибшей империи. Авиация в Гражданской войне - Марат Хайрулин

Во время этого исхода многие польские авиачасти были фактически уничтожены. Июньская катастрофа польской авиации на Украине через месяц повторилась в Белоруссии в еще более крупных масштабах. Самолеты ломали, жгли, бросали на аэродромах и железнодорожных платформах при одних только слухах о приближении «красной чумы». Достаточно сказать, что в четырех эскадрах (1-й, 8-й, 11-й и 18-й) к концу июля остался всего ОДИН аэроплан! То, что еще можно было спасти, срочно оттягивалось к Варшаве. Там, вдоль Вислы, с бешеной скоростью возводился последний рубеж обороны.

Польская авиация западного фронта надолго, почти на месяц, «вышла из игры», но воспользоваться этим красные летчики не смогли. Так же, как и на юге, они сразу оказались в глубоком тылу ушедших вперед наземных армий. Уже 8 июля все эскадрильи перебросили свои передовые звенья через Березину вслед за наступавшими войсками. Но базы снабжения остались за рекой, мосты через которую были взорваны. Заправлять самолеты стало нечем, а фронт тем временем смещался все дальше и дальше на запад.

В создавшихся условиях красное штабное начальство заботилось, прежде всего, о доставке на передовую живой силы, артиллерии, боеприпасов. Авиация в очереди на отправку оказалась едва ли не последней. Командующий воздушными силами Западного фронта Е.И.Татарченко писал в одном из своих докладов:

«При стремительном продвижении за разбитым противником войсковое командование забыло про авиацию, что является колоссальной ошибкой и что необходимо немедленно устранить „...“ Несомненно, что противник подготовляет где-либо отпор, и необходимость авиации для производства усиленной разведки очевидна».

Как в воду глядел товарищ Татарченко, но его доклад остался гласом вопиющего в пустыне. Про авиацию действительно забыли, а в возможность польского контрудара никто не верил. Кроме того, руководство Западного фронта, очевидно, решило, что если польская авиация никак себя не проявляет, то ее попросту нет больше, а значит, и советским истребителям здесь делать нечего. В результате уже в июле наиболее боеспособные истротряды во главе с Ширинкиным, Сапожниковым и Кожевниковым были отправлены на Южный фронт, против Врангеля.

Положение усугублялось безобразной работой железных дорог. Например, эшелон с имуществом одного из разведотрядов «полз» от Орши до Минска целый месяц! (Расстояние между этими городами порядка 200 км и в обычных условиях товарный состав проходит его за несколько часов). 4-й истребительный дивизион, ранее входивший в состав эскадрильи Ширинкина, 28 июля кое-как добрался до Барановичей, но бои к тому времени шли уже в полутора сотнях километров к западу. Другие отряды застряли еще дальше от фронта. Таким образом, к началу августа Западный фронт остался не только без истребителей, но и без разведчиков.

Между тем Красная армия вступила в Польшу, она уже штурмовала Львов и подходила к предместьям Варшавы. Тухачевский объявил в приказе по фронту: «На штыках мы принесем трудящемуся человечеству счастье и мир! Вперед, на запад! На Варшаву! На Берлин!». Казалось, еще чуть-чуть...

И вдруг в один момент все рухнуло. 16 августа главнокомандующий польской армии генерал Пилсудский нанес внезапный фланговый удар. Это стало для красных абсолютной неожиданностью. Пренебрежение воздушной разведкой (да и наземной тоже) привело к тому, что поляки сумели тайно сосредоточить у Демблина 50-тысячную ударную группировку с танками, авиацией и бронепоездами. За каких-то три дня армия Тухачевского была разбита и прижата к прусской границе. Десятки тысяч солдат попали в плен. Только переход на территорию Германии спас остатки ударной группировки красных от полной гибели.

Контрудар активно поддержали самолеты двенадцати польских авиаэскадр – в общем счете более 70 машин. Незадолго до того 1-я, 9-я и 10-я эскадры получили новые английские двухместные истребители-бомбардировщики «Бристоль-Файтер». 105 таких самолетов поступило в Польшу в августе – сентябре 1920 года, и до 40 из них успело принять участие в Варшавской битве. Из Франции начали прибывать истребители «Спад-13» с двумя синхронными пулеметами и 220-сильными двигателями. Всему этому красные могли противопоставить лишь три изношенных «Ньюпора», оставшихся от 4-го истребительного дивизиона!

Польские летчики, действуя с постоянных, хорошо оборудованных аэродромов, непрерывно бомбили красноармейские позиции на подступах к Варшаве. А когда советские войска начали отход, польская авиация переключилась на штурмовки обозов и воинских колонн, внося панику и дезорганизацию в ряды отступавших. Впрочем, далеко не всегда это проходило безнаказанно. 17-го августа русские зенитчики сбили «Файтер» из 9-й эскадры (пилот – подхорунжий Нейман, летнаб – подпоручик Шода). Пилоту удалось бежать, а раненый летнаб попал в плен.

Следующим утром сел на вынужденную сержант Паталас из 13-й истребительной эскадры. Еще через день рухнул на землю второй сбитый «Файтер», на этот раз из 10-й эскадры. Экипаж остался жив и скрылся в близлежащем лесу. Красные захватили машину, но вывезти ее было не на чем, и трофей пришлось сжечь. По сообщению журнала «Вестник воздушного флота» (№5-1920), еще один польский аппарат неустановленного типа был сбит 21 августа и упал на советской территории. Летчик погиб, с самолета сняты два пулемета.

Известен только один случай появления над фронтом краснозвездного истребителя в дни Варшавской битвы. 18 августа военлет Иванов вылетел на разведку в район Новоминска (польское название – Миньск Мазовецкий). Согласно докладу пилота, над целью его «Ньюпор» перехватила тройка «Спадов». Такое соотношение сил давало Иванову мало шансов на успех, тем более что на его самолете сразу был прострелен патронный ящик. Пулеметную ленту заклинило, и красный летчик остался безоружным. Ему все же удалось оторваться от преследования, но поляки, стреляя вдогонку, пробили еще и бензобак. Постепенно бензин вытек, пришлось садиться на проселочной дороге, не дотянув 20 километров до аэродрома. Из-за поспешного отступления эвакуировать машину не удалось, вывезли только двигатель.

А на южном фланге польско-советского фронта в середине августа разгорелось сражение за Львов. Здесь поляки располагали 5-й и 6-й разведывательными эскадрами, а также – 7-й (американской) и 15-й истребительными. В этих подразделениях насчитывалось 16 боеспособных машин. Относительная малочисленность польской авиации компенсировалась высокой интенсивностью ее боевой работы. Авиаторы вылетали на штурмовку по три-четыре раза ежедневно, не считаясь с потерями. 15 августа буденновцы сбили два «Фоккера» D-VII из 15-й эскадры. Пилот одного из них сержант Розмарик погиб, а поручик Хендрикс посадил свой истребитель на советской территории, но сумел бежать и через несколько дней вышел к своим.

16 августа польские летчики совершили в общем счете 49 боевых вылетов. Атаки производились с предельно малых высот, буквально над самой землей. Уже упоминавшийся польский историк Тарковский писал, что пять самолетов вернулись на аэродром с повреждениями крыльев, винтов и шасси от столкновений со всадниками, хотя подобное представляется нам маловероятным. На следующий день львовские эскадры получили пополнение, благодаря чему количество боеготовых машин возросло до 19. В тот день поляки и американцы 69 раз штурмовали кавалерию 1-й Конной, нанеся ей серьезный урон. Буденновским пулеметчикам удалось сбить истребитель поручика Левандовского.

С.М. Буденный позднее сообщил в своем докладе: «16 и 17 августа вражеские аэропланы в количествах, доходящих до 9, кружили над наступающими колоннами Конной армии „...“ Войска были атакованы с воздуха не менее трех раз на дню, понеся большие потери в людях и конях. В одной только 6-й кавдивизии 17 августа убито и ранено более 100 человек и 100 лошадей. Наступление дивизии было приостановлено из-за сильного противодействия авиации».

А на другой стороне фронта командир 13-й польской дивизии генерал Пахуцкий высказался более эмоционально: «Без помощи американских летчиков мы бы тут давно уже провалились ко всем чертям!»

18 августа львовские эскадры действовали с наивысшей активностью. Пилоты провели в воздухе весь световой день, приземляясь только для заправки топливом и зарядки пулеметов. Всего они произвели 72 боевых вылета, то есть на каждый исправный самолет пришлось по четыре-пять вылетов на штурмовку. В тот же день Буденный получил категоричный приказ прекратить атаковать Львов и идти на выручку Тухачевскому.

Львовская битва завершилась. Польско-американские летчики могли с полным основанием поставить себе в заслугу то, что буденновцам так и не удалось взять город. Всего за несколько дней они совершили 190 боевых вылетов, сбросив более восьми тонн бомб и расстреляв 25000 патронов.

Буденный не успел помочь Тухачевскому, сам едва не попал в окружение и в начале сентября отступил к городу Ровно. Фронт стабилизировался примерно по линии нынешней польско-украинской и польско-белорусской границы.