Неудачный персонаж - Павел Коготь

Лухрасп поднял палец: терпение мол.

— А что, капитан, — попросил он, — если на борт мне пока вход заказан, не спустишь ли мне мой кальян? С хорошим куревом и рассказ глаже пойдет — не могу больше трубку смолить…

Я вспомнил перекошенную рожу Лагаша и тяжелый медный сосуд, летящий прямо в меня. Даже как-то неловко стало.

— С кальяном разберемся потом, достопочтенный. Мне тут тоже на солнышке, знаешь ли, не очень приятно. Рассказывай.

Пират вздохнул.

— А на выходе из оврага встретил нашего Грибо медведь: как раз пришло ему время воскреснуть. ...Медведя Гасан долго долбил... И пока все это делалось, меня, как куль с овсом, утащил в кусты старый друг. Он тебе привет, кстати, передает. Говорит, встретит — голову оторвет. Ночью. Днем не может теперь.

— Амра??

Лухрасп кивнул.

— Услугу ты ему оказал, Коготь… как раз медвежью. Амра наш пуще смерти не любил всегда упырей, чернокнижников и всю эту братию. А теперь — сам. Он сначала в кусты уполз и выл там полдня, пока не взял себя в руки и не собрался меня выручать.

Я фыркнул:

— Мне легко, можно подумать. Не нравится — пусть выходит на солнышко и адьос, для него Камень Возрождения не предусмотрен. ...И где он сейчас?

— Там, в кустах, — указал на берег Лухрасп. — Ждет, о чем мы договоримся с тобой. Как он меня выкрал да развязал — побежали мы к морю, я — в лодку и вот говорю с тобой. Такая история! Дозволишь теперь на корабль подняться… капитан?

Он усмехнулся в усы. Я тоже оскалился:

— Еще не договорились. Какие конкретные предложения будут, уважаемый?

— Условия — те же, о коих мы с твоими товарищами столковались. Нам с Амрой — семь монет и место на корабле. Вам — все остальное. От нас — помощь в вызволении друзей твоих… и надо поторопиться.

Лухрасп покосился на солнышко, которое начинало ощутимо крениться к горизонту.

— Ты ведь сам уже знаешь: тут на острове много… охотников за нашими головами.

— И тебе обо всех известно?

— Кое-что знаю и расскажу. Кроме капитана Гвоздя с командой, земля ему сковородкой, есть тут еще богинька одна… тоже хозяйкой себя считает… Да вы, думаю, с ней уже познакомились.

— Ты знаешь, как с нею справиться?

Усач покачал головой.

— "Справиться" — слишком уж самонадеянно сказано… Есть кое-какие мыслишки, на крайний случай… но этого случая мы должны избежать. Богинька первой является, в сумерках; Гвоздь — следом, с луною, если клад потревожить. Небось успеем до темноты, разминемся с обоими...

Я перегнулся за борт и вернул пирату его внимательный взгляд.

— Лухрасп, а ты точно всех перечислил? Кто за той дверью, которую Амра с Хызыром долбили, а?? Клад ведь не там оказался.

Пират стушевался.

— Ошибались мы, — признал он. — И потому… хорошо, что дверь не открылась. А откроется она, тут я усами клянусь, самой последней. И до этого времени нам уж точно надо будет оказаться на “Гриме”. Больше тут толковать не о чем, капитан, ты уж поверь старому морскому разбойнику.

Я задумался. Помощь была мне нужна отчаянно, в одиночку я не справлялся. Но отдать пиратам монеты Грима… Забагованный квест, который пару часов назад вызывал только недоумение, внезапно начал казаться мне исключительно привлекательным и страшно необходимым. Пресловутый внутренний хомяк был решительно против “сливать” загадочное задание. В конце концов, если б не Грим, я бы вообще тут далеко не продвинулся. Но и обманывать союзника мне не хотелось.

— А еще у меня шлюпка, — напомнил Лухрасп, — последняя! Нужны мы друг другу, Коготь, как ни крути.

...Я решился.

— Про монеты Грима мне тоже известно, как ты понял, — объявил я. — Мне явился сам Грим и кое-что про них рассказал! Так что отдавать их я не хочу. Но и драться за них не хочу сейчас тоже. Ты чуть-чуть помог мне, я помог — как мог! — Амре; предлагаю и дальше действовать вместе. А насчет монет — совместно решим, что делать, когда придем в порт. Для меня сейчас это важнее любых сокровищ. По рукам?

Усач явно был поражен.

— Сам Грим… — с недоверием произнес он. — Тебе??

Я вздохнул и в который уж раз сделал себе бо-бо, сотворив “Вспышку”. Здоровье упало почти до низа.

— Я служитель Светлых богов, — произнес я. — Необычный, но уж какой есть. Я могу говорить с Гримом, клянусь. Ну что, отложим вопрос с монетами?

— Ну если так… — пробормотал разбойник. — Если сам Грим…

— Есть один более насущный вопрос, — я скривился. — Управление кораблем. Так вышло, что дудка боцмана канула на дно вместе с боцманом. У меня тут к мачте привязан дядюшка Грибус, который внушает мне, что может сварить отварчик, чтобы гребцы нас слушались. Но его для этого нужно выпустить пособирать травки. Врет? Есть ли иные пути?

— Есть, — Лухрасп нахмурился, — только долгие. Наказывать бедолаг, приучать слушаться новой дудки. Перед этим — торжественно избрать нового капитана. Они сейчас непослушные, потому что настоящего капитана на судне нет, ты уж прости, упырь. Ежели мы не хотим тут надолго задерживаться, то успокоительный отвар Грибуса — самое верное средство.

— Тогда за ним ты будешь присматривать. Как знающий, чего ожидать.

— Добро, напарник. Капитаном тебя величать прекращу пока, ты не против?

...Я позволил усачу взойти на борт. Подошел к Грибусу, похлопал его по щеке, еще раз воспользовался беднягой как аккумулятором, чтобы поднять выносливость и здоровье.

Дядюшка после повторного сеанса кровопускания сильно сдал: его собственная выносливость просела до дна шкалы. Впрочем, мы как могли отпоили его красным вином: я выяснил, что оно замечательно помогает пострадавшим от упыриных укусов. Но, хотя выносливость Грибуса поднялась выше средней отметки, а щечки порозовели, он продолжал делать вид, что едва волочит ноги. Ушлый дед!

Лухрасп, отвязав Грибуса, спустил его в лодку, я, закутавшись сразу в три плаща, присоединился к ним.

— Племянник твой глупости совершает, — внушал Лухрасп Грибусу, — в одиночку сокровище не перетаскать. Надо объединяться: солнце к закату, вечером, сам знаешь, что начнется на острове. Образумишь его — возьмем вас обоих на борт.

Грибус кивал, но в исподволь брошенном на меня взгляде я увидел затаенную злобу. Впрочем, осуждать его мне было трудно, я бы на его месте