Ответный удар (СИ) - Шу Алекс

– Ладно, – лицо начальника ГРУ помрачнело. – То, что ты сообщил очень серьезно. Мне нужно срочно кое-куда позвонить. Ты пока посиди здесь, подожди меня, я быстро, потом продолжим беседу. Сказать Алле, чтобы чаю тебе приготовила?

– Не надо, – отказался я. – Вы же ненадолго? А чаю мне сейчас чего-то не хочется…

Вернулся начальник ГРУ действительно быстро, минут через семь, когда я с интересом рассматривал лепные узоры на потолке сталинки.

Петр Иванович стал более собранным и напряженным. Даже фигура в военном мундире как-то подобралась, лицо посуровело, плечи расправились.

– А что, по членам Политбюро скажешь?

– Откровенных предателей среди них нет, – заверил я. – С Громыко Андропов уже поговорил. Намекнул, что у Леонида Ильича плохое здоровье, сказал, что Косыгин, скорее всего, через полгода уйдет на пенсию сам, после пережитой клинической смерти в 1976 году, он уже не может справляться со своими обязанностями и должность председателя Совета Министров у Андрея Андреевича в кармане. Если, конечно, он предложит кандидатуру Юрия Владимировича на пост Генерального секретаря ЦК КПСС.

– Он правду сказал? – быстро спросил Ивашутин.

– Не совсем, – тонко улыбнулся я. – Уговаривать своего сообщника уйти на пенсию председатель КГБ не намерен. Пока тот может и хочет, будет сидеть на этой должности. Но здоровье у него плохое, поэтому такой вариант событий не исключен.

– И что, Громыко, согласился?

– Конечно, он спит и видит себя предсовмином.

– Понятно, значит, может сдать, – помрачнел начальник ГРУ.

– Не сдаст, – покачал головой я. – Доказательства слишком убойные. Даже те, что вы мне показали. Думаю, что это лишь малая часть того, что вы накопали. А с арестом Шалмановича и захватом полковника Остроженко, думаю, их стало ещё больше.

– Правильно думаешь, – усмехнулся Ивашутин.

– Громыко – трусливый приспособленец. Он зависит от Андропова. Возглавляемый им МИД прогнил весь. Отдел КГБ при министерстве, созданный четыре года назад, уже собрал горы компромата на советских дипломатов и Андрея Андреевича лично. Его любимчик и протеже Шевченко сбежал в США, и слил американцам множество секретов. Поэтому Громыко боится Андропова, и, одновременно, очень хочет стать председателем Совета Министров СССР. Но когда под председателем КГБ зашатается кресло, защищать его не будет. Предпочтёт занять выжидательную позицию. А потом, как он думает, всегда можно оправдать свои действия перед победителями.

– Что скажешь по остальным? – прищурился Петр Иванович, изучая моё лицо.

– Многое могу рассказать. Но это займет уйму времени. Если кратко, подавляющее большинство надо убирать из Политбюро в самое ближайшее время. Исключение – Романов. Может быть ещё – Дмитрий Федорович, немного успокоится и перестанет в огромных количествах клепать ненужную бронетехнику. Даже то, что я посмотрел, будет достаточно для того, чтобы они почувствовали угрозу, исходящую от Андропова.

– С чего ты решил, что бронетехника – ненужная? – язвительно усмехнулся Петр Иванович.

– Потому что, при ядерном оружии, способном уничтожать города и сотни тысяч населения, она в таких количествах не требуется. Устинов и наш генералитет участвовали в ВОВ. Они до сих пор впечатлены ужасом первых месяцев войны, когда гитлеровские танковые армады наступали, перемалывая РККА. Министр и его маршалы мыслят устаревшими категориями, не актуальными в эпоху баллистических ракет с ядерными боеголовками.

– Ладно, к этому вопросу мы ещё вернёмся, – задумчиво пообещал Ивашутин. – А что о Косыгине скажешь?

– Косыгин искренне считает, что наша экономика неэффективна. Он ставит во главе угла прибыль, пытался внедрять нормы хозрасчета на предприятиях. Это хорошо для капиталистических государств, но плохо для нас. Социалистическая экономика по Сталину базируется на других принципах – удовлетворении потребностей трудящихся, наращивании экономического и индустриального потенциала при сохранении общенародной собственности на средства производства. Косыгин вместе с Андроповым решили, что наша промышленная модель неэффективна, а получать огромные деньги РСФСР, ставшая капиталистической страной, может за счет продажи ценных природных ресурсов, которые можно продавать всему миру. Только сначала надо скинуть с себя балласт республик, тянущих РСФСР, по их мнению, «на дно».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Они оба являются тайными противниками социализма и коммунистов. А их единомышленники и окружение, стоящие за спинами этих двух «вождей», просто ждут не дождутся того момента, когда можно открыто грабить страну с огромным экономическим потенциалом и мощной промышленностью, созданной Сталиным.

– Хорошо, я понял, – решительно хлопнул ладонью по столу Петр Иванович. – Знаешь, твои предложения по реформам в промышленности и сельском хозяйстве очень понравились Григорию Васильевичу. Если всё пройдет нормально, он хочет обсудить с тобой их более подробно. Но пока об этом говорить рано.

– Согласен. Не будем забегать вперед.

– Не будем, – кивнул Ивашутин и поднялся. – Ладно, Леша, мне уже пора ехать. Подкинул ты мне, конечно, работёнки. Все планы поменялись.

– Всего доброго, Петр Иванович. Уверен, всё будет хорошо, – я тоже встал, и протянул ладонь генералу армии.

– Мне бы твою уверенность, – проворчал начальник ГРУ. Рукопожатие у него по-прежнему было железным.

Я промолчал. Ивашутину я рассказал не всё, о последнем видении промолчал. А оно было пугающим: неясная фигура, видимая как будто сквозь залитое струями дождя толстое стекло, направила на меня ствол. Черное дуло «ТТ» и вороненую сталь пистолета, на фоне расплывающегося перед глазами силуэта и напрягшегося на спусковом крючке пальца, я видел во всех подробностях. Было внутреннее ощущение: в нашей группе – предатель. Петра Ивановича я пугать своим видением не захотел. У него и так будет нервный день. Сами разберемся. Есть на этот счёт мысли.

18 ноября. Усадьба Ильинское. Дача первого секретаря Московского горкома КПСС. В.В. Гришина

– Ну и зачем ты всех нас сюда пригласил? – проскрипел Пельше, недовольно окидывая взглядом просторную гостиную со столом, выставленным на середину комнаты, огромным телевизором и видеомагнитофоном на тумбочке напротив.

– По просьбе Григория Васильевича, – спокойно ответил Гришин. – Это действительно очень важно. По пустякам бы я тебя, Арвид Янович не беспокоил. И других тоже.

– Меня вообще Дмитрий Федорович притащил, – пробурчал Громыко, зашедший следом. – Если бы не его настоятельная просьба, ни за что бы, не приехал. Дел по горло, с американцами проблемы, итальянцы, как вы знаете, тоже начудили. Телефоны в министерстве трезвонят, не переставая, все на ушах стоят. Некогда мне ерундой заниматься. Давайте быстрее говорите, что там у вас, мне обратно ехать нужно, работы море.

– Не торопись, Андрей Андреевич, – министр обороны в форменном кителе присел на стул и указал на место рядом. – Присядь, сейчас всё узнаешь.

– Товарищи, думаю, надо подождать и послушать, что нам расскажут, – рассудительно предложил Щербицкий. – А потом уже делать выводы.

– Абсолютно верно, – кивнул Григорий Васильевич. – Разговор предстоит серьезный и непростой.

– А товарищ Машеров, эээ, какими судьбами здесь оказался? По своим делам из Белоруссии примчался? – раздался надтреснутый голос Тихонова. Кандидат в члены Политбюро и заместитель Косыгина с интересом разглядывал стоящего рядом с Романовым главу БССР.

– Петр Миронович приехал со мной, – сухо ответил Григорий Васильевич. – Его, как руководителя республики и кандидата в члены Политбюро, это тоже касается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Товарищи, – Черненко, зашедший следом за Романовым, опустился на стул. – Давайте, действительно, перейдем к делу. Завтра у нас внеочередное заседание Политбюро. Общему отделу необходимо подготовить все материалы и документы. Работы очень много. Клавдий сейчас этим занимается, но я должен лично все проконтролировать.

– Тогда не будем терять времени, – согласился Романов. – Но боюсь, когда вы всё услышите, вам уже будет не до работы.