Михаил Ломоносов - Рудольф Баландин

«Мы ощущали себя перенесенными назад во времени в ту эпоху, когда сланцы, на которых мы стоим, находились еще на дне моря, а песчаники, что сейчас перед нашими глазами, только еще начинали осаждаться в виде песка и мути из толщи океанической воды… Их залегание не было еще нарушено действием неизмеримо мощных сил, разорвавших твердый панцирь планеты.

Еще более отдаленные от нас революции вырисовываются в этой удивительной перспективе. Кажется, голова идет кругом, когда заглядываешь так далеко в эту бездну времени; слушая с интересом и восхищением философа, разворачивающего перед нами упорядоченную картину последовательности этих удивительных событий, начинаешь сознавать, насколько дальше иной раз может проникнуть разум по сравнению с тем, на что отваживается воображение».

Философом назвал Плейфер своего талантливого соотечественника Джеймса Геттона, утверждавшего, что в геологической истории мы не видим начала творения Земли. Очень немногие натуралисты соглашались признать его идеи. На стороне катастрофистов находилась авторитетная христианская Церковь.

Геттон предложил для познания событий прошлого использовать наблюдения за современными природными явлениями — метод актуализма. Но и в этом случае первым был М.В. Ломоносов, утверждавший этот метод за четверть века до Геттона, что признают не только российские, но и зарубежные историки естествознания.

Наиболее определенно, с неопровержимыми доказательствами писал о проблеме геологического времени замечательный английский естествоиспытатель Чарлз Лайель. За столетие до него Михаил Ломоносов исходил из тех же принципов, и это позволило ему стать одним из основоположников геохронологии, а также сделать ряд геологических открытий.

Геологаческие прозрения Ломоносова

В работе В.И. Вернадского «О значении трудов М.В. Ломоносова в минералогии и геологии» (1901) подчеркнуто: перед приездом в Россию Ломоносов побывал в Гессене, а в Гарце работал у Крамера, лучшего металлурга-химика Германии.

«Посещение германских рудников и гор, — писал Вернадский, — было тем живым полем, которое послужило объектом наблюдения Ломоносова, здесь сложились все его геологические обобщения. Пребывание в Петербурге не давало ему почти никакой возможности пополнить эти наблюдения. Лишь отдельные факты из времен его жизни на севере России послужили ему новой иллюстрацией выработанных в германских горах взглядов… Тот материал, на основании которого Ломоносов сделал свои выводы, опубликованные перед смертью, был собран в Германии в годы его молодости. То, что было ново и верно в 1763 г., было еще более ново и смело в 1739–1740 гг., когда оно зародилось в уме Ломоносова».

Одно из крупных открытий Ломоносова в геологии связано с познанием жильных тел, заполняющих трещины в массивах горных пород.

В работах «Первые основания металлургии» и «О слоях земных» он высказал верную мысль: жилы бывают разного возраста («не в одно время родились»), так как одни из них пересекают другие. При этом жилы неодинакового возраста несут различные минералы; следовательно, время образования жильных минералов разное. Следовательно, минералы имеют разный возраст.

У Ломоносова есть намек на понятие рудных полей — одновременное нахождение в одной местности ряда жил одного возраста, примерно одного направления, заполненных одинаковыми минералами. Это открытие обычно приписывается немецкому геологу и минералогу Абраму Готлибу Вернеру, хотя о возрасте рудных жил он написал на 28 лет позже Ломоносова.

Показательная деталь: рассуждая о горном деле, Михаил Васильевич не умолчал о том, что при добыче и обработке руды в Саксонии (добавим: как во многих странах Европы) используют детский труд. Русский ученый призвал к «сбережению малолетних детей, которые в нежном возрасте тяжкою работою и ядовитою пылью здоровье тратят и на всю жизнь себя увечат».

…Мощное землетрясение 1755 года, разрушившее Лиссабон, вызвало в Европе всплеск интереса к грозным геологическим явлениям. Ломоносов отозвался на него «Словом о рождении металлов от трясения земли». Он выделил четыре типа «земных трясений», в том числе, по-видимому, впервые волнообразные колебания земной поверхности (этот тип колебаний заново открыли через полвека).

Замечательной назвал Вернадский его идею о «нечувствительных землетрясениях» (медленных движениях земной коры), последствия которых сказываются только с течением времени. Им Ломоносов придавал большое значение для рождения минералов. Он видел их проявление в наклонном положении слоев осадочных горных пород, которые должны быть горизонтальными, в формировании возвышенностей и низин. Доказательством таких незаметных движений в глубинах земли он считал существование в рудниках сдвигов жил.

Это положение о незначительных, но длительных процессах, приводящих к колоссальным результатам, предвосхищало представления о геологическом времени Аайеля и его предшественников, в частности Джеймса Геттона.

По мнению Ломоносова, различного рода землетрясения порождают трещины разной формы, разного размера и направления. Они позже могут заполняться жильными минералами благодаря водным растворам. Вулканы появляются там, где есть трещины в земной коре. Эта гипотеза Ломоносова вошла в динамическую геологию через столетие. Принято было считать, что вулканы первичны, а трещины — результат их деятельности.

Причиной движений земной коры он называл «господствующий жар в земной утробе»; вызывают его химические реакции, идущие главным образом от самовозгорания горючего материала из-за трения, под большим давлением. Серу он считал порождением земных глубин и одним из наиболее распространенных веществ на Земле; все металлические руды с ней соединены.

Сейчас такие взгляды кажутся наивными. Но в те времена, когда еще в химии сохранялось немало предрассудков, унаследованных от алхимии, идея о том, что подземный жар вызван химическими реакциями, была нова и плодотворна. (Ныне принято считать главным источником глубинного тепла — радиоактивный распад; но проблема окончательно не решена, и гипотеза Ломоносова, в обновленном виде, имеет шансы на возрождение.)

В 1763 году Михаил Васильевич приблизительно оценил расстояние от земной поверхности до очагов подземных ударов, придя к заключению: глубина их очень большая. Он исходил из того, что землетрясения ощущаются на обширных территориях. Мысль верная.

«Он пытался связать форму происходящих землетрясений с глубиной их причины, — писал Вернадский, — и считал, например, что волнообразные землетрясения происходят от причины, находящейся ближе к земной поверхности, чем, например, землетрясения, которые дали начало горным цепям, где горизонтальные и вертикальные отношения крайне велики. Мне неизвестны взгляды (раньше XIX столетия), которые можно было бы поставить наряду с этими немногими страницами его трактата».