Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что немалое, не знала, но верю.
– Я умею пробуждать женщин. И что получается? Пробудил всех, кроме собственной жены? Но я делал все то же самое!
– Тебя это больше всего волнует сейчас?
– Нет, но странно. И неприятно. Еще она сказала, что если я уйду, то и она будет считать себя свободной. И переедет к этому администратору. У него большая квартира.
– Отлично, – обрадовалась я, – значит, она будет устроена! Одной головной болью меньше.
– Как ты не понимаешь? Мои дети будут в чужом доме с чужим мужчиной. Он станет их отцом.
– Отчимом.
– Какая разница? Я не могу на это пойти.
– Постой. То есть если ты останешься с ней, то и она с ним все закончит?
– Да. Она так сказала.
– Робик, какой ты наивный! Это же чистая уловка, шантаж, бабская хитрость! Ни к кому она не уйдет!
– А если уйдет? В общем, она поставила условие – не приходить больше сюда. И еще…
– Расстаться со мной?
– Да.
– И ты согласился?
– Нет. Сказал, что надо подумать.
– И? Подумал? Что решил?
– Вы меня убиваете. Вы мне обе дороги. И дети.
После этого он меня обнял. Слышу, носом шмыгает. Гляжу – глаза мокрые. Нет, мужчина сильный, твердый, но у всех бывают минуты слабости.
Сказала:
– Робик, решай сам. Там у тебя домохозяйка, да и то плохая, которая не получает от тебя удовольствия, здесь женщина, с которой фантастическая гармония. И которая, напомню, сделала тебя известным и продаваемым художником. Выбирай, я не буду давить и настаивать, хотя, конечно, для меня это будет удар. Но я переживу. Итак, я или она?
– Ты, – сказал он.
И мы провели два просто волшебных дня, я даже забыла о своих делах, пришлось потом пахать всю неделю, наверстывать. Люда и Саша помогали, но у них не было такой энергии, они не настолько были преданы делу.
И тут узнаю, что он засел у жены. Причем от нее же и узнала. Я тогда переезжала на новую квартиру, но старую не продала, оставила для сына, когда подрастет, заехала за кое-какими вещами. И вот иду к дому, встречаю Нину, формально здороваюсь, как и обычно в последний год, она в ответ тоже только кивала – и, между прочим, ни разу не попыталась что-то выяснить, вот хитроумная женщина! – иду дальше, и тут она вдруг:
– Зайди, посмотри, что с твоим происходит.
Так и сказала: с твоим.
И ушла. Даже не захотела понаблюдать.
Естественно, я заинтригована, иду туда. В их квартире кроме двух комнат было что-то вроде чулана. Сверху зимняя одежда, а под ней раскладушка, он там иногда спал. И вот вижу, сидит там, начисто лысый, как преступник, без усов и без бороды. Выглядит абсолютно дико.
– Что с тобой?
– Ничего. Пошел и постригся.
– Скорее побрился. Зачем?
– Не знаю. Захотелось.
– Чего еще захотелось?
– Умереть. Я пятый день ничего не ем. И почти не пью. У меня уже состояние – будто засыпаю.
– Хорошо, умрешь. И чего добьешься?
– Я не хочу ничего добиваться. Хочу оставить все как есть.
– То есть чтобы и жена при тебе, и я при тебе?
Молчит. Потом выдавливает:
– Да, как-то так.
– Это как-то так бывает только на Луне или в другой галактике!
– Тогда я умру.
С одной стороны, мне не верилось, с другой – никогда не знаешь, чего ждать от людей. Муж одной моей знакомой, алкоголик, просил у жены опохмелиться и грозился выпрыгнуть с пятого этажа. Она не дала, он выпрыгнул. Самое смешное, остался жив, была зима, внизу кусты в снегу, они смягчили. Покалечился, но потом все срослось.
Я приготовила ему бутерброды, буквально пихала ему в рот, он рассердился, закричал, что не ребенок и не сумасшедший. Я боялась оставить его одного, так и сидела с ним, что-то говорила. Потом вернулась Нина, началась комедия: мы обе уговариваем его бросить эту дурь, поесть, поспать, а потом все обсудим.
– Нет, сейчас.
– Хорошо, – это я говорю. – Давай сейчас. Ты хочешь оставить все как есть?
– Да.
– Жить и с Ниной, и со мной?
– Да.
– Ни за что! – говорит Нина.
Я тоже:
– Ни за что!
Робик напоминает мне:
– Но раньше-то жила. И ты, – говорит Ни- не, – оказывается, все знала, но молчала. Значит, вас это устраивало, почему теперь нет?
– Потому что ты хочешь это узаконить! – говорим мы в два голоса. – А это ненормально! Над нами все смеяться будут!
– Или так, или никак.
Мы с Ниной пошли попить чаю и перекусить.
– Мне кажется, он от голода сошел с ума, – она говорит.
– Точно. Но что делать? Психбригаду вызывать?
– Жаль, дети в деревне у моих родителей, они бы подействовали.
– Ну да. Папа, не умирай!
Мы представили это, и даже смешно стало. Нервный смех, конечно. А он слышит и подает голос:
– Рад за ваше настроение!
– И тебе такого же! – я отвечаю.
– Но что-то надо все-таки делать, – говорит Нина.
– Выход один. Мне придется от него отказаться. У вас дети, а я хоть и захватчица по натуре, но не фашистка. Раз он не может решить, придется мне. И ему тогда деваться некуда, только тут остаться. Но ты с этим мужчиной, который у тебя, тоже заканчивай.
– Да там и нет ничего такого. Было пару раз, но…
– Я так и думала. Ладно, пойду объявлю вердикт.
Пошла, объявила.
Он выслушал, помолчал. Встал, пошел к жене.
– Это ты ее уговорила?
– Нет.
Он посмотрел на нее, на меня. Поверил.
– Да, похоже, других вариантов не просматривается. А жаль.
Сел за стол, усмехнулся печально и говорит:
– Знаете, что самое интересное? Я не хочу есть. Совсем. Пить немного – да. И то терпимо. Я перешел какой-то рубеж, я всерьез готов был умереть. Это обнадеживает. Значит, когда захочу еще раз, вполне смогу.
– Хватит уже пугать, ешь давай! – крикнула Нина.
Он взял бутерброд, откусил. Бритый рот двигался странно, зрелище это мне показалось не очень красивым, а если честно, почти омерзительным. Вот правду говорят, что от любви до ненависти один шаг.
Нет, я его не возненавидела. Просто отрезала, запретила себе даже думать о нем. Утешилась вскоре с Сашей, который с первого взгляда был в меня влюблен. И мужиком оказался ничего себе, хотя с Робиком не сравнить. С ним никого сравнить нельзя.
А с Ниной у них так и не наладилось. Дети подросли, Робик встретил девушку-искусствоведку на межобластной выставке под названием «Поволжье родное», у них произошла
