Королева воинов - Алан Голд

Фабий кивнул и отправился к центурионам, чтобы передать им приказы. Запрещение вина не было встречено с радостью, но это была важная мера, особенно если бритты ожидались ранним утром, вскоре после рассвета.

Римский лагерь был разбит на берегу реки. Светоний продолжал осматривать местность и размышлять над позициями войск.

Его вновь начали терзать сомнения.

Было ли это место достаточно удобным для решения его задачи? А если он принял неверное решение? Тогда вместо победы и лаврового венка, вместо приветственных криков римлян, радующихся его триумфу — может, даже триумфальной арки, — вместо всех этих почестей его тело будет разрублено на части, над трупами его и всех его воинов будут виться мухи, и кости былой римской славы останутся белеть на солнце?

Но все сомнения позабылись, как только он начал обдумывать маневры, которые были необходимы для отражения наступающих орд. У «горла» ущелья он поставит три ряда копейщиков: первая линия будет иметь короткие копья, чтобы вонзать их в незащищенные тела первых бриттов, пробившихся сквозь узкий проход. Сразу за ними будут стоять воины с мечами и длинными копьями. У третьей линии будут только копья. Так он отразит наступление первых отрядов бриттов. Внезапная остановка перед холмом вызовет хаос десяти тысяч воинов в хвосте, и они начнут проталкиваться к передним рядам. Начнется свалка, и именно тогда он перейдет в атаку.

Грозный защитный барьер замедлит продвижение бриттов и сорвет их атаку, что сделает возможными действия его конницы. Когда всадники начнут садиться на коней, он прикажет трубить наступление. Линии копейщиков расступятся, чтобы пропустить воинов с мечами, а те перешагнут через тела убитых бриттов и уничтожат живых.

Но была ли это тактика лучшей? Или нужно было, чтобы сначала лучники замедлили наступление бриттов, а может быть, следовало приказать им стрелять уже по отступавшим, чтобы посеять хаос? Не стоило ли приготовить парочку баллист, чтобы деморализовать нападавших, или осыпать их камнями уже после разгрома, когда они побегут прочь? Разница в числе воинов между армиями римлян и Боадицеи делала любую ошибку трагической. И если боги решили избрать для него кару, тогда его собственное имя и честь рода будут прокляты навеки.

Продвижение к Мандуессенду

И х движение уже не было столь же быстрым и легким, как при выходе из Лондиния. После разрушения Веруламия они пили, совокуплялись, снова ели, пили и вновь совокуплялись. Было похоже, что вся Британия внезапно остановилась и принялась отмечать какой-то нескончаемый праздник. Мед, вино и сидр брали свое, и теперь воины шли с трудом.

Они шли все медленнее, уже без всякого энтузиазма, но жаловались на требования идти быстро и просили остановки для отдыха. Хоть некоторые все еще желали выдворить римлян из Британии, а кто-то хотел отомстить за осквернение их земли, большинство двигалось только потому, что двигалось. Некоторые даже останавливались у дороги и уверяли своих друзей, что скоро встанут и присоединятся к ним, но Боудика знала, что они исчезнут в лесах и вернутся к себе домой, оставив ее сражаться дальше. Резня в Камулодуне, убийства в Лондинии и грабеж в Веруламии утолили их жажду мести. Теперь праздник закончился, и они хотели отправиться по домам.

Но вместо каждого ушедшего вновь приходили десять бриттов, они с криками радости следовали за ее армией, пока та не стала такой большой, что она даже не могла ее сосчитать. Она никого не упрекала за дезертирство: ведь, будь такая возможность у нее, она тоже взяла бы своих детей и вернулась домой, к своему очагу и друзьям, закрыла бы дверь и навсегда стерла бы в памяти воспоминания о прошедшем месяце.

Но она уже не была в руках веселого бога Луга, напротив, ужасный бог Тевтат диктовал каждый ее шаг, даже ее мысли, страхи и жажду римской крови. Боудика устала и знала, что те, кто был с ней с самого начала, тоже очень устали. Но в отличие от нее самой их усталость не удваивалась гнетом ответственности, а развеивалась спиртным, развлечениями, бездумным движением.

Она объезжала склон холма, на котором расположилась ее армия, и видела перед собой знакомую картину. Опять и опять, она обращалась к своим последователям, требуя, чтобы они вели себя, как подобает армии, приказывая, чтобы они перестали пить. Некоторые были уже сурово наказаны, но большинство так и не обратилось к дисциплине. Они приветствовали появление Боудики, уверенные в грядущей победе, в превосходстве своей армии и зная, что боги друидов обеспечат успех их делу. Она призывала их к порядку, а они уверяли ее, что будут вести себя, как римские солдаты, но когда она скрывалась из виду, снова принимались пить.

Молча проехала Боудика к передовому отряду своей армии. Повернувшись, она оглядела гигантскую змею, которая исчезала в облаках пыли, поднятой с земли сотнями тысяч ног. А впереди была римская армия, которая, как донесли Боудике шпионы, еще день назад находилась чуть ли не в состоянии паники: римляне кричали и суетились.

Светоний, вне всяких сомнений, знал, что уклониться от сражения не удастся, и готовился к смертельной схватке. Шпионы сообщили ей, что жители разрушенных городов уже покинули его, как трусливые собаки. Они, конечно, поняли, что армия римлян обречена.

Теперь великий полководец Светоний остался лишь с обломками своих сил. Ее шпионы оценили его армию как два легиона — около десяти тысяч человек. Ее же армия была подобна траве на полях. По крайней мере сто тысяч бриттов, которые смогут, протрезвев от винных паров, сразиться с римлянами. Конечно, победа, даже если смотреть только на численность ее войска, была неизбежной. Но ее все равно терзал страх. Был ли это страх того, что она сама могла не справиться со своими людьми? Если так, то почему столь великие короли, как Мандубрак и Кассивеллан, подчиняются ей? У них гораздо больше военного опыта. Должна же быть причина, по которой столь многие пришли к ней. Это не могла быть только ненависть к римлянам, потому что тогда за Каратаком пошло бы в десять раз больше воинов, чем было на самом деле.

Нет, простое объяснение заключалось в том, что она и ее дочери, став жертвами такого унижения, превратились в символы борьбы против всего, что было дурного в Британии под управлением недальновидного императора и его безжалостных слуг. Вот почему десятки тысяч воинов внезапно восстали и прошли через всю страну, чтобы присоединиться к ней. Если она сможет вновь разжечь их жестокость, то Британия навек станет свободной.

Но если победа была столь очевидной, почему она так беспокоилась?

Она ехала к голове колонны и вдруг увидела вдалеке посыльного. Он перешел реку и направился к холму и дороге, улучшенной римлянами. Он был еще очень далеко, но Боудика узнала этого человека и поняла: он спешит потому, что несет ей крайне важные вести.

Она подъехала к посланнику, который уже без сил лежал на земле, пытаясь восстановить дыхание. Боудика спешилась и стала поить гонца, положив его голову к себе на колени.

— Моя королева, там! — указал он на далекий холм.

— Что? — спросила она, уже зная ответ.

Глубоко вздохнув, он ответил:

— Римская армия… Там, за холмом… Они разбили лагерь. Мы можем застигнуть их врасплох, они совсем близко. — Он глотнул еще воды и продолжил: — Они в долине за священной рекой. Если мы ринемся на них, как хищные птицы, то перебьем их, пока они все сидят в своих палатках. Они не готовы, Боудика, они чистят оружие и делают обычные для лагеря приготовления. Сейчас они не готовы к битве; если мы отправимся немедленно, то победим. Нас в десять раз больше. Ты понимаешь? Мы должны идти сейчас!

Она покачала головой:

— Мы и сами не готовы. Наши люди измотаны, некоторые пьяны, повозки с оружием и едой еще не прибыли. Римляне могут быть не готовы, но если мы нападем сейчас, то будем сражаться голыми руками. И, — сказала она, посмотрев в небо, — скоро стемнеет. Нет, мы разобьем здесь лагерь, а утром, когда поедим и отдохнем, когда будем готовы, только тогда пойдем за холм и нападем на них.

Внезапно исполнившись храбрости, которой еще недавно не было, исполнившись энергии и уверенности, она дала посланнику еды из своего запаса и приказала ему забраться на лошадь позади себя.

Они прибыли к армии бриттов, покрывавшей теперь все окружавшие холмы. Все были уверены, что Боудика прикажет разбить лагерь и отдыхать остаток ночи.

Ее шатер всегда ставили первым, чтобы она могла обсуждать со своими соратниками военные дела. В лагере уже пахло дымом костров и разогреваемой еды. Голодная с самого утра, королева тоже подумала о жареном мясе и овощах, но до этого нужно было определить задачи на утро.

Согласно сведениям, до лагеря римлян оставалось всего два часа пути. Боудика была уверена, что они не сдвинутся до конца завтрашнего дня, и если она сможет поднять свою армию до рассвета, то к середине следующего утра она со всеми бриттами будет уже в гуще схватки за Британию.