Корни блицкрига - Джеймс Корум

Также отмечалось повышенное внимание Рейхсвера к моторизации. Подполковник Бельке, писавший для швейцарского армейского журнала, отмечал, что моторизованные части Рейхсвера действовали с высокой эффективностью.{928} Американский наблюдатель отмечал, что «войска были достаточно оснащены всеми видами автомобильного транспорта», он также высоко оценил моторизацию штабов, использовавших специально оборудованные грузовые автомобили, оказавшиеся практичными и эффективными. Американский офицер также добавил, что «впервые после войны было замечено большое количество мотоциклов».{929} В 1926 году на маневрах регулярно использовались бронечасти, представленные бронеавтомобильными ротами и подразделениями танковых макетов. Обе противостоящие стороны в ходе маневров уделяли особое внимание организации противотанковой обороны, созданию различных противотанковых препятствий и ловушек. Бронеавтомобили и танковые макеты прежде всего использовались для разведки и поддержки пехоты.{930}

В ходе маневров 1926 года отрабатывались также ночные атаки и операции по форсированию рек. Практиковалась новая тактика использования пулеметов — для ведения непрямого пулеметного огня через голову наступающих войск для их поддержки.{931} В обоих маневрах 1926 года особое внимание уделялось моделированию действий авиации — для ыедения разведки, наблюдения и щтурмовки сухопутных войск. Войска Рейхсвера постоянно использовали маскировку и рассредоточение в качестве пассивной формы ПВО.{932} Самое интересное тактическое нововведение Рейхсвера было сперва воспринято американским наблюдателем, как чисто тактические действия подразделения. Немцы не были озабочены поддержанием непрерывной линии фронта. Вместо этого части смело продвигались вперед, не обращая внимание положение войск на своих флангах: «батальоны и роты в составе батальона выдвигались вперед и продолжали свое движение независимо от того, были ли войска справа или слева от них, вплоть до соприкосновения с противником.»{933} Американский наблюдатель добавлял, что

«сперва создавалось впечатление, что эти недочеты в ходе наступления следовали из того факта, что части были непривычны к крупномасштабным маневрам и ошибались при выполнении предписаний и приказов старшего командования. Однако позднее было доказано, что это делалось намерено. Немецкие уставы требовали от войск быстрых действий в отведенных им секторах боя для получения преимущества, независимо от того, насколько успешными окажутся действия войск на их флангах. В то же время регулярно отмечалось взаимодействие между соседними частями в тех ситуациях, когда одна из них находила возможность облегчить наступление соседа.»{934}

Сомнительно, чтобы любая из союзнических армий, либо советская или польская армии смогли бы продемонстрировать такое тактическое мастерство, какое демонстрировалось на дивизионных маневрах 1926 года. На американского наблюдателя также произвело благоприятное впечатление физическая подготовка солдат. Германская армия регулярно практиковала длительные марши, поскольку передвижение пешим порядком все еще было стандартным методом перемещения пехотных частей в 20-е годы. На маневрах 1926 года пехота осуществляла длительные ночные и дневные марши. Некоторые батальоны перед вводом в бой прошли до 45 километров. Американский атташе отметил, что немецкая пехота после этих маршей не продемонстрировала отсутствия «бодрости духа».{935}

Маневры 1926 года продемонстрировала, что Рейхсвер успешно отучился от траншейного менталитета Первой мировой войны и начал совершенствовать технику ведения маневренной войны с организацией взаимодействия родов войск. Рейхсвер продолжал организовывать многодивизионные маневры, в которых участвовала большая часть армии, каждый год вплоть до 30-х годов. Фактически, осенние групповые маневры были высшей точкой года боевой подготовки для всей армии. Когда нацисты пришли к власти, а Рейхсвер был преобразован в Вермахт, проведение дивизионных и групповых маневров лишь усилилось.

Отчеты штаба армии 20-х годов показывают, что командование Рейхсвера было в целом довольно уровнем боевой подготовки частей и тактикой маневренной войны. И даже в этом случае после каждых маневров вносились какие-либо изменения. В 1927 году Третья кавалерийская дивизия после своих дивизионных маневров сообщила в штаб-квартиру армии следующее: «ведение боевых действий без танков является устаревшим. Система управления частями, действующими с танками, которая преподается в военно-учебных заведениях, является неудовлетворительной.»{936} Третья кавалерийская дивизия отмечала, что использование танковых макетов сдерживалось из-за их слабой проходимости при движении по пересеченной местности. Дивизия рекомендовала использовать в быстроходные полугусеничники Ганомаг в качестве шасси для танковых макетов, поскольку они были единственными машинами, способными передвигаться по пересеченной местности со скоростью, достаточной для участия в кавалерийских маневрах. Третья кавалерийская дивизия также рекомендовала создать больше полигонов для подготовки бронеавтомобильных частей — и все это рекомендации рода войск, который лишь за несколько месяцев до этого отказался от использования пики.{937} Потребовалось несколько лет, прежде чем кавалерия наконец-то изменила свою реакционную сущность.

Генерал Рейнхардт, командующий II группой, отметил в 1927 году, что маневры этого года продемонстрировали, что войска быстро усвоили важность маневрирования, но что офицеры нуждались в большем техническом опыте.{938} В 1927 году армейское командование потребовало, чтобы II группа включила в свои маневры действия моторизованного пехотного полка во взаимодействии с кавалерийской дивизией. После маневров Рейнхардт рекомендовал частям организовывать длительные автомобильные марши, а также советовал обеспечить моторизованные войска машинами повышенной проходимости.{939}

Масштабные маневры конца 20-х, начала 30-х демонстрируют тенденции в сторону улучшения вооружения и повышения моторизации армии.{940} В групповых маневрах Рейхсвер делал акцент на обучении подвижности, наступательной тактике, маневру и действиям на окружение противника. Улучшалась работа автомобильных частей и их оснащение. Американский военный атташе, комментируя маневры 1930 года, сообщал, что немецкие машины были мощными, а подразделения грузовых автомобилей и мотоциклов проявили себя очень хорошо.{941} Последние групповые маневры Веймарской республики, состоявшиеся в 1932 году, представляли собой проверку новой организации пехотной и кавалерийской дивизий. Одним из главных изменений было создание моторизованного разведывательного батальона в качестве штатного подразделения дивизии. Новый разведывательный батальон был сбалансированным по своему составу подразделением, состоящим из моторизованного штаба, взвода связи, бронеавтомомбильного взвода, противотанкового взвода, пулеметной и велосипедной рот и кавалерийского эскадрона.{942}

Рейхсвер получил обширный опыт в решении тактических проблем и проблем управления большими массами в условиях современной войны, проводя военные игры. Понимая важность связи в ходе маневренной войны, войсковое управление в апреле 1928 года организовал большие учения войск связи, в которые были включены дивизионные и групповые штабы.{943} В ходе военных игр войсковое управление также экспериментировало с планированием и тактикой моторизованной войны. В зимних военных играх 1926–27 годов, в которых участвовало более сорока офицеров Генерального штаба и штабов со всех военных округов, войсковое управление запланировало боевые действия «красных» в составе семи пехотных дивизий, а также кавалерийской и мотопехотной дивизии против армии «синих» в составе трех пехотных дивизий и кавалерийской бригады, усиленных мотопехотной дивизией и мотопехотной бригадой. {944} В этих играх обе стороны получили также серьезную авиационную поддержку. Организация мотопехотной дивизии, как это виделось в 1926 году, включала три полка моторизованной пехоты с моторизованным взводом связи и моторизованной ротой пехотных орудий (см. приложение). Дивизионное разведывательное подразделение почти достигало размеров полка. Оно включало штаб, два моторизованных взвода противотанковой артиллерии по три орудия каждый, две бронеавтомобильных роты по двенадцать машин каждая, мотоциклетная, велосипедная роты и рота пехоты на полугусеничных транспортерах. Дивизионная танковая рота также подчинялась дивизионной разведке. Эта часть имела более чем достаточную огневую мощь и подвижность, чтобы вести разведку, действуя в качестве очень мобильных бронетанковых сил, и будучи в состоянии с более чем тридцатью единицами бронетехники осуществлять прорывы вглубь вражеской обороны.{945} моторизованная дивизия 1926 года предусматривала широкое использование полугусеничных тягачей в артиллерии. На полугусеничниках также устанавливались некоторые виды вооружения.{946} Подразделения снабжения тоже предполагали широкое использование полугусеничных машин — на подобных транспортных средствах предусматривалось перевозить половину тоннажа в двух батальонах снабжения.