Империум человечества: Омнибус - Джонатан Грин

Два офицера почтительно кивнули, прежде чем Каури, развернувшись на пятках, покинул палубу. Ягер окунулся во все звуки, запахи и виды своего нового дома. Несмотря на то, что все палубы были похожи между собой, на каждой были свои особые ароматы, различные оттенки света, разновидности оборудования и сотни маленьких деталей, делающих их особенными. Летная палуба «Божественной Справедливости» была местом стоянки, подготовки и запуска десятка массивных бомбардировщиков «Мародер» и, в дополнение к ним, десятка истребителей «Гром». Сейчас все самолеты находились в своих отсеках, каждый в своей арочной нише по бокам взлетной палубы. Над головой летного командира, в окружении лабиринта пересекающихся мостков и лестниц, нависали два огромных крана, способных поднимать и передвигать над палубой самолеты. Болтовня членов экипажей наполняла пещерообразный ангар постоянным шумом, ароматы ладана и мазей техножрецов висели в воздухе, смешанные с более мирскими запахами промасленного металла и человеческого пота. Глубоко вздохнув, Ягер направился к своим новым экипажам.

Шагая по летной палубе, Ягер смог рассмотреть своих новых людей более внимательно. Несмотря на прощальные слова Каури, его не впечатлило то, что он увидел. Они слонялись среди разбросанной тары, проводили время в жарких спорах, играли в кости или просто валялись, отдыхая. Почти все носили свободную светло-серую форму, придававшую им унылый и скучный вид. Кое-кто бросал взгляды на быстро шагающего летного командира, а двое из них вскочили на ноги при его приближении. Один, стрелок с самолета Ягера, судя по знакам отличия, вытянулся по стойке «смирно» и быстро отдал честь.

— Добрый день! — объявил худосочный стрелок. — Позвольте мне поприветствовать вас как летного командира эскадрильи «Раптор».

Другой, плотно сбитый бомбардир, бросил на стрелка убийственный взгляд из-под нахмуренных бровей, покрытых бисеринками пота:

— Заткнись, Сэйл. Новый командир не желает слышать твое подхалимство!

— Вы двое, прекратите немедленно! — резко приказал Ягер, раздраженный их недисциплинированностью. — Давайте начнем с чего-то более похожего на правду: вы мне не нравитесь, любой из вас. — Ягер каждого окинул внимательным взглядом. — Судя по тому, что я уже видел, вы — стадо дрянных, недисциплинированных, безнадежных бездельников. Не больше!

— При обращении ко мне называйте меня «командир Ягер». Если вы хотите обратиться ко мне в не боевой обстановке, то сначала надо спросить разрешения, например, «Разрешите обратиться, командир Ягер?». Вам ясны эти две простые вещи?

Обескураженные мужчины с недоверием смотрели на Ягера.

— Полагаю, слова, что вы пытаетесь мне сказать, это «Да, командир Ягер», — подсказал Ягер, приподнимая бровь.

Ответ был тих и нерешителен, но это было только начало.

— Гм, разрешите обратиться, командир Ягер? — начал тихим голосом один из окружающих людей.

Ягер посмотрел на летчика, выступившего вперед и вставшего перед ним. Он был закутан в просторную робу, что указывало на то, что это техноадепт, ответственный за механическое и духовное состояние самолетов. Шея парня была иссечена шрамами и проводами, из правой руки свисал соединительный разъем. В бою техноадепты буквально соединяли себя с бомбардировщиком, проводя мониторинг повреждений и выполняя немедленный ремонт механизмов.

— Разрешаю, — ответил Ягер, коротко кивнув.

— Я отношусь к Адептус Механикус, и всего лишь прикомандирован к Военному флоту, поэтому собираюсь предать ваше отношение ко мне и другим техноадептам как к своим подчиненным широкой огласке, — гордо задрав подбородок, сказал техноадепт прямо в лицо летному командиру.

Ягер схватил его за робу и поднимал до тех пор, пока тот не встал на носочки. Капюшон адепта упал на спину, открыв еще больше аугметики. Пучки тонких кабелей покрывали его лысую голову подобно металлическим волосам, прикрепленные к его скальпу через сотню грубых разрезов на коже. Кое-кто из окружающих выступили вперед, но остановились под жестким взглядом нового командира.

— Так как вы летаете на моих самолетах, то я и командую вами! — прорычал Ягер. — Меня не заботит, что вы поклоняетесь Богу-Машине — на взлетной палубе и в воздухе вы подчиняетесь мне! Не совершайте ошибки, я полон намерений превратить эту эскадрилью в уважаемое боевое подразделение. Сотрудничайте со мной, и вы останетесь живы и повыситесь в чине. Пойдете против, и я сожру вас и выплюну шкуру.

Ягер отпустил адепта и пошел прочь, проклиная себя за потерю самообладания. Но если и было что-то, что Ягер ненавидел больше всего, то это было разгильдяйство. Он видел очень многих хороших людей, погибших из-за небрежности других, и не допустит, чтобы это случилось вновь.

Ягер приказал людям разойтись, довольный их успехами на тренировке. Они пошли укладываться спать в казармы, а он направился в кубрик, который делил с тремя другими летными командирами. Вытирая ладонями пот с лица, он был рад покинуть жаркую летную палубу, нагретую сверх меры двигателями бомбардировщиков. Спускаясь вниз по коридору к офицерским каютам, Ягер услышал тяжелые шаги по металлу палубы и обернулся. Марти, один из его стрелков, ветеран с многолетним послужным списком, подбежал к нему и отдал честь.

— Разрешите обратиться, командир Ягер? — осторожно спросил он.

— Вас что-то тревожит, стрелок?

— Простите мои слова, но мне кажется, что вы не настолько жестоки, как хотите показаться, — Стрелок застенчиво изучал свои ладони, избегая смотреть на Ягера. — Нам — еще нескольким парням и мне — интересно, как вы стали нашим командиром. Я полагаю, вы что-то натворили?

— О чем вы говорите, стрелок? — Ягер уперся руками в бока. — И при разговоре смотрите на меня, — добавил он, раздраженный тем, что приходится общаться с лысой макушкой стрелка.

Марти неохотно поднял глаза. Было очевидно, что на этот разговор его заставили пойти другие члены команды:

— Ну, вы застряли в «Рапторах», — спокойно объяснил он. — Я думаю, вам лучше знать, что вы натворили, так как ваше назначение сюда является бесперспективным.

Ягер искренне удивился:

— Бесперспективным? Эскадрилья «Раптор» может быть и не производит впечатление, но вы все компетентные, преданные люди. Почему быть вашим командиром настолько плохо?

— Так вы не слышали истории, сэр? — лицо Марти приняло недоверчивое выражение.

— Я не прислушиваюсь к слухам и имею дело лишь с фактами и своим опытом, — Ягера раздражало, что стрелок принял его за человека, верящего всяким сплетням.

— Очень мудро с вашей стороны, сэр, — поспешно сказал старый стрелок. — Послушайте, «Рапторы» всегда получают самые плохие задания, и это точно. Если есть какая-то грязная работа, которую надо сделать, мы обязательно получаем её. Вы должны были видеть отчеты, у нас за последние три похода самые большие потери. Этот идиот Глейд даже не пытался нам чем-то помогать, сгнои его Император.

Ягеру казалось, что в словах стрелка нет смысла:

— А что насчет других «Мародеров», эскадрилья «Дьяволов»?

Марти коротко и горько засмеялся.

— «Дьяволы»? Они даже не знают, что такое тяжелая работа. Летный Командир Раф племянник адмирала Венистона, и если хотите знать мое мнение…

Ветеран покачал головой, удивленный тем, что неведение летного командира столь высоко. Ягер был сыт по горло тем, что его принимали за наивного юнца, только что получившего повышение.

— Вы и подобные вам грязные сплетники можете быть уверены в том, что к тому времени, как я закончу, эскадрилья «Дьяволов» будет полировать наши ботинки, — заверил он Марти твердым голосом и сверля его глазами. — Запомните, команда настолько хороша, насколько она о себе думает. Капитан Каури поддержит меня в этом: вы все нуждаетесь в повышении морали, и тогда всё встанет на свои места. А сейчас идите и отдыхайте.

Старый стрелок мгновение колебался, бросая на командира нерешительные взгляды, затем поспешил вниз по коридору, оставив Ягера наедине со своими мыслями.

Эскадрилья «Раптор» вообще-то неплоха, размышлял летный командир. Они просто начали верить тому, что о них говорили другие. Если то, что фаворитизм адмирала к своему племяннику стоит жизней, окажется правдой, то у него есть несколько причин сказать об этом. А пока всё, что он мог сделать, это наблюдать и ждать. И надеяться, что положение вещей было не настолько плохое, как казалось.

— Кровь Императора! Это зрелище способно вселить в сердце дрожь! — воскликнул адмирал Венистон.

«Божественная справедливость» несла патрулирование всего восемь недель, а уже столкнулась с серьёзной проблемой. Главный экран мостика «Божественной Справедливости» показывал приближенную картину огромного разрушения, подобной которой старый офицер не видел уже много лет. Кошмарные останки крейсера Военного Флота, медленно кружащиеся среди звезд. На некотором расстоянии можно было рассмотреть громадину орочьего скитальца — виновника этой бойни. Один из членов команды считал пылающие зеленью строки с экрана перед ним и доложил: