Дом у реки - Ханна Ричел

Она кивает:

— Спасибо, — и отворачивается, пряча от него слезы.

На кухне она споласкивает бокалы из-под шампанского, очищает от остатков еды тарелки и складывает их у раковины, чтобы помыть утром. Выносит мешок с мусором. Где-то в саду слышен тихий перебор гитары, смех, пение. Что же она делает здесь? От чего прячется?

Своих сестер Ева находит возле костра. Они лежат, завернувшись в пледы, на одеялах и подушках, брошенных прямо на траву. Ночной воздух наполняется прохладой, костер угасает, и настроение становится все более созерцательным и задумчивым. Небо над окружающими холмами фиолетово-темное. Утро наступит еще не скоро.

Марго обхватила руками колени, на ее лице играют отблески костра. Люси лежит рядом, немного измученная, но блаженно счастливая. Ева смотрит на них и думает об Эндрю, о дочках, о том, как они спят сейчас в своих кроватях. И о том, сколько уборки предстоит завтра, когда оно наконец наступит.

— Мне, наверное, пора, — говорит она.

— Почему пора? — спрашивает ее Люси.

Ева пожимает плечами:

— Я не знаю. Из чувства вины — материнской, супружеской. Просто вины.

— Уверена, у Эндрю все под контролем. Останься. Хоть ненадолго.

Ева смотрит на Люси и Марго и вдруг понимает, почему всегда чувствовала, что они с сестрами разные. Это не они были другими, а она сама. Всегда держалась чуть поодаль. Взваливала на себя ответственность, брала все обязанности, даже больше, чем нужно. Поэтому сейчас она соглашается с ними. И опускается на подушку возле Люси.

— Хорошо. Только ненадолго.

— Смотрите, что мне подарил Йонас, — говорит Марго и достает из кармана платья косяк.

— Я не знаю, где ты нашла этого фотографа, но, мне кажется, я уже немножечко его люблю, — Люси восхищенно вздыхает. — Он очень даже ничего, кстати, — замечает она и толкает Марго под ребра. — Надеюсь, ты будешь с ним. Видно же, что он без ума от тебя!

В теплом свете костра заметно, как Марго вспыхивает. Ева хмурится, глядя на самокрутку в пальцах сестры:

— Уверена, что это хорошая идея?

Люси смеется:

— Ради всего святого, Ева. У меня рак. Да целебный косяк — это самое малое, чего я заслуживаю прямо сейчас!

Марго раскуривает его и передает Люси. Некоторое время они молча смотрят на медленно угасающий костер. Искры, потрескивая, взлетают и исчезают в темном небе. Ева берет косяк у Люси и тоже делает затяжку, не обращая внимания на веселые взгляды, которыми обмениваются сестры над ее головой.

— А ты иногда думаешь, какого хрена все это происходит и что означает? — вдруг спрашивает Марго. — Зачем и почему?

— Все время думаю, — отвечает Люси.

— И наверняка думаешь «почему я»? — спрашивает Ева.

— И это тоже, но знаете, — говорит она, пожимая плечами, — а почему бы и не я? Ведь жизнь — лотерея. И разве не это делает ее такой непредсказуемой?

— Ты боишься? — спрашивает Марго севшим голосом.

— Боюсь. — Костер трещит, превращая поленья в пепел, взмывая искрами в темное небо. — Но я собираюсь сделать все возможное. В конце концов, я еще молода. Я в отличной форме. У меня отличные врачи. Да черт возьми, у меня своя собственная студия йоги и ЗОЖа. Это же все мне на руку, правда?

Марго и Ева энергично кивают.

— Эта болезнь делает каждый прожитый день драгоценным и заставляет меня быть более открытой, жить намного смелее, чем обычно, и любить изо всех сил, которые у меня только есть. А еще, — добавляет она с легкой улыбкой, — можно я сейчас сыграю на твоем сочувствии, Марго, — она поворачивается к сестре, — и все-таки попрошу потревожить призраков прошлого? И тогда я умру счастливой, а ты будешь ненавидеть меня. Можно?

Люси пытается шутить, но Марго молча смотрит на тлеющие угли костра. Ева давно не видела такого выражения на ее мертвенно-бледном лице: неуверенность, волнение — точно она сидит на высоком утесе и раздумывает, стоит ли прыгать вниз, в пучину.

Вздохнув, она оборачивается и смотрит на сестер. Нечто новое мелькает в ее глазах. Уверенность. Она приняла решение.

— Да, я должна кое-что рассказать вам. — Ева и Люси сидят молча, не двигаясь, затаив дыхание. Обе смотрят, как Марго снова поворачивается к костру. — Уже давно должна была.

Сестры, чувствуя пропасть под ногами Марго, по-прежнему сидят не шевелясь. И тогда она начинает говорить. Впервые в жизни она рассказывает свою историю вслух и сама вновь погружается в нее.

Прошлое

2009–2010

33

На Рождество Тед пригласил Еву, Марго и Люси, которая недавно вернулась из затянувшегося путешествия, на ужин в паб. Это была их первая встреча после того, как Тед и Сибелла стали официальной парой. Марго делалось страшно от одной только мысли о том, как все сейчас будут натянуто радоваться и постоянно цепляться к ней, поэтому, стараясь быть как можно незаметнее, она скользнула на заднее сиденье машины Теда, когда он приехал забрать ее в Уиндфолз. Впереди сидела Сибелла, одетая в красное пальто, с распущенными рыжими волосами. Тед был на подъеме и неприкрыто ликовал: он только что вернулся из Лондона, где его новая — первая после долгого перерыва — пьеса «Истощение» снискала немалый успех у критиков. Казалось, он был решительно настроен докопаться до Марго и вытянуть из нее все подробности о том, как она сейчас живет. Она же отвечала на все его вопросы односложно и как будто даже механически.

— Как дела в школе? — спрашивал Тед, поворачи вая на крутых виражах главного шоссе Мортфорд.

— Прекрасно.

— Справляешься с нагрузкой?

— Угу.

— А с мамой как?

— Нормально.

Она заметила, как Тед с Сибеллой обменялись взглядами. Естественно, они считают ее просто капризным подростком, который никак не хочет принять новой жизни отца и его новой избранницы. Ну и пусть. Так проще.

Люси и Ева уже ждали их в пабе на высоких табуретах у стойки бара. Люси была вся золотистая, загорелая, с волосами, заплетенными в тугие косички, одетая в струящиеся шелковые одежды. Три ее месяца в Индии превратились в шесть благодаря пьянящему, но обреченному на неудачу страстному роману с коллегой-йогом. Она выглядела невероятно здоровой и сияющей. А вот Ева… Ева как раз наоборот — выглядела совсем уставшей от материнских забот с малышкой Хлоей.

Тед заказал шампанское и потчевал их театральными историями. Сестры грызли рождественское печенье. Марго попыталась раствориться в их радости и приподнятом настроении, сделать вид, будто ей тоже весело, но стараясь ни с кем не говорить. В какой-то