Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика - Ольга Власова

Близ Пармы, в городке Реджо-Эмилии, психиатрической больницей заведовал Джованни Джервис, бывший коллега Базальи по больнице в Гориции. Джервис отталкивался от противоположной по сравнению с Базальей точки зрения: в своей больнице он не предпринимал никаких коренных изменений, считая, что организация сообщества или рабочие кооперативы пациентов в конце концов обернутся той же институциональной структурой. Он, напротив, стремился предотвратить госпитализацию, поэтому вся работа была сосредоточена за стенами больницы.

Джервис действовал при поддержке местной администрации. Городок принадлежал к «красному поясу», поэтому подобные инициативы всячески приветствовались. Он сразу же сплотил вокруг себя команду единомышленников: пригласил революционно настроенных психиатров, психологов, социальных работников, многие из которых прибыли из других областей Италии или из других стран. Он взял на работу местных жителей, прошедших медицинскую подготовку. Команда была разбита на шесть групп по территориальному принципу, седьмая группа специализировалась в детской психиатрии и работала со школами. Акцент ставился на работе не только с самими больными, но главным образом с социальным окружением. Команды посещали семью, родственников, соседей, коллег и начальников заболевших. Большое внимание уделялось и профилактической работе, в частности, активисты группы посещали фабрики и заводы, обсуждая там проблемы тревоги и напряжения, страха и рабочей усталости, не давая таким образом разрастись им до масштабов расстройства.

Деятельность группы Джервиса осуществлялась начиная с 1969 г. до середины 1970-х годов. Примерно с 1973 г. внутренние изменения в местной администрации привели к прекращению поддержки эксперимента. И постепенно инициативы были оставлены[423].

В Ареццо тогда работал Агостино Пирелла, который когда-то сменил Базалью на директорском посту в Гориции. Реформы поддерживала местная администрация, и Пирелла удалось совместить трансформации внутри и снаружи больницы. Экс-пациентам были предоставлены рабочие места, а активность медсестер привела к коренным изменениям в функционировании больницы. Параллельно велась работа и с горожанами, которые постепенно стали проникаться пониманием тяжелого положения пациентов. В Ареццо был открыт социальный центр, а сама психиатрическая больница постепенно закрылась. Но не все оказалось так просто. Выписанные из больницы пациенты столкнулись с острейшей проблемой нехватки жилья и были вынуждены вернуться в то здание, которое они оставили. Они организовали нечто вроде домашнего хозяйства, выращивали живность, обустроили поле для гольфа, открыли кафе, которое даже стало приносить какую-то прибыль, устраивали киносеансы. Клуб для гольфа вскоре был официально признан как спортивная ассоциация.

Начиная с 1965 г. курс на гуманизацию и деинституционализацию взяла и психиатрическая больница в Перудже. Она наследовала модель собраний, уже апробированную Базальей в Гориции, и стала организовывать как совместные встречи пациентов со штатом, так и встречи обитателей больницы с городскими жителями. Реформы оказались отчасти успешными: были открыты девять центров психического здоровья, но деинституализация обернулась ре-институционализацией. Команда реформистов опиралась на положение о том, что психическое заболевание имеет свою специфику и требует специфического ответа, поэтому многие психиатры продолжили реформы организацией групповой, психоаналитически ориентированной работы[424].

Институциональное движение развивалось также в Неаполе, Ферраре, Порденоне и других городах, но оно сталкивалось с многочисленными проблемами, преодолеть которые пока было не в состоянии. Уже к 1978 г., по данным некоторых исследователей, 10 из 20 итальянских провинций развивали в области психиатрической помощи стратегии терапевтических сообществ[425].

В Триесте для продолжения этого движения сложились весьма благоприятные условия. Население Триеста составляло около 300 тыс. человек, и большинство из них жило в городе. Район охвата психиатрической больницы совпадал с административными границами области. Больницу и сам город контролировала местная администрация, поэтому административные условия были в этом отношении идеальными. Как отмечает Дуглас Беннетт, структура напоминала структуру небольших английских городов до 1948 г., в которых и были реализованы самые успешные эксперименты по организации терапевтических сообществ[426].

Реформы длительное время поддерживала и местная администрация во главе с Микеле Дзанетти. Последний, во всем помогая Базалье, ввел многие его идеи и проекты в политические программы. Да и сами пациенты были весьма податливы. В Гориции, к примеру, был высок процент пожилых и физически немощных, а также хронических психотических пациентов в острой фазе, которые «затрудняли» реформирование. В Триесте таких больных было гораздо меньше. А это само по себе уже было залогом успеха.

На момент вступления Базальи в должность директора в больнице находились 1182 пациента, более 90 % которых проходили принудительное лечение. Врачей и сестер было мало, поэтому он сразу же нанимает новых сотрудников. Реформы поддержала радикально настроенная молодежь, и молодые люди прибывали в больницу, чтобы работать добровольцами. Стены больницы и смежных помещений часто украшались революционными лозунгами. «Свобода исцеляет!» («La liberta e terapeutica»), – писали они[427]. Вообще, интеграция со студенческими и другими молодежными движениями, с рабочим движением, с движением маргинальных групп была одной из отличительных особенностей реформистской психиатрии в Италии. Во многом такая интеграция обеспечила успех борьбы.

При поддержке молодежи Базалья начинает реформу сразу по двум направлениям: внутри самой больницы и в городе. Основой этой двунаправленной работы стало секторное разделение областей обслуживания: больницу поделили на пять секторов по территориальному признаку (мужчин и женщин поместили в совместные отделения), соответственно им были созданы и центры внебольничной работы. Основной целью пяти групп врачей, управляющих этими секторами, было установление отношений между территориальными отделениями больницы и соответствующими районами города. Больница стала постепенно освобождаться от своей централизующей роли. И новые больные принимались уже территориальными психиатрическими центрами.

Базалья не просто хотел повторить эксперимент, успешно реализованный в Гориции, он вовсе не ставил задачи организации сообщества. Он был настроен довести реформу до конца и, основываясь на ранее достигнутых результатах, попытаться ликвидировать психиатрическую больницу как тюремную институцию. Кроме того, он не ставил своей целью полностью вылечить пациентов, его задачей было показать, что психически больные, так же как и больные соматическими заболеваниями, могут успешно адаптироваться и жить в сообществе, что их не обязательно изолировать. Он намеревался реинтегрировать больных в социальную среду, из которой они были исключены, или предотвратить это исключение, т. е. вновь адаптировать их и поддерживать эту социальную адаптацию. Больной тем самым возвращался обществу.

После предварительных реформ (отмены электрошока, физических ограничений, смягчения ролевой дифференциации и других изменений, ранее уже проводившихся в Гориции) больница практически сразу же превратилась в открытое сообщество. Больные получала лекарственную терапию, но она расценивалась лишь как средство установления контакта и устойчивых отношений при стабильном состоянии больного. Началась тщательная работа с пациентами с целью выяснения особенностей их болезни и определения наиболее подходящих условий проживания в больнице и работы с ними. Особое значение при этом имело введение в больнице статуса гостя, или ospite. Это были люди, восстановленные в гражданских правах, но по разным причинам не способные жить нигде, кроме больницы. Некоторые работали в городе, но не имели жилья, некоторые были пожилыми или требовали за собой ухода. Для всех гостей больница была настоящим домом: они могли работать и питаться за ее пределами, однако всегда приходили туда ночевать. В 1972 г. в больнице оставались 980 пациентов, 430 из них проходили добровольное лечение, а 50-ти присвоили статус гостя[428]. Сама больница уже не была так централизована, поскольку все ее помещения использовались для проживания.

Были приняты и достаточно радикальные экономические решения. Нехватка денег в больнице и у больных подвигла Базалью потребовать восстановления для некоторых пациентов пенсионного обеспечения и отмены опекунства. И это стало важным этапом на пути обретения ими социальной свободы. После договоренности с местной администрацией трудоспособные пациенты получили право организовываться в трудовые кооперативы, управляемые пациентами и экс-пациентами, и заключать оплачиваемые администрацией договоры на уборку территории больницы. Первый такой кооператив был организован в 1973 г. и состоял из 60 человек, убиравших по контракту отделения, кухню и территорию больницы.