Невероятные случаи зарубежной криминалистики. Часть 1 - Вацлав Павел Боровичка

Тем временем Андре Цумбах позвонил Линде Бо, рассказал ей о фотографиях и высказал свое подозрение:

– Думаю, что отца убил Пьер Жакку.

С мадемуазель Бо случился нервный припадок, и она еще продолжала трястись всем телом, когда к ней пришли полицейские в штатском и показали неприличные фотографии. Она едва взглянула на них и тут же отвела взгляд.

– Вы можете сказать, кто автор этих фотографий? – спросил комиссар полиции.

– Пьер Жакку, – безразличным голосом ответила она. Незадолго до этого она узнала от Андре Цумбаха, что была нужна ему только для времяпровождения. Цумбах просил ее никому не рассказывать об их связи, ведь он помолвлен, собирается жениться, и его будущая жена будет не довольна, если узнает о его амурных приключениях. В тот момент, когда за ней приехали из полицейского управления, чтобы отвезти на допрос, ей было уже все равно. Просто она поняла, что все равно ей скандала не избежать. Не могли его избежать также ни Пьер Жакку, ни Андре Цумбах.

– Это началось первого октября, – диктовала она для протокола. – Мне было двадцать семь лет, я работала секретарем директора на радио. Шеф давал ужин для членов контрольного совета. По чистой случайности мое место оказалось рядом с Пьером Жакку. Я знала, что это очень уважаемый и преуспевающий юрист и во время ужина много беседовала с ним. Это был интересный человек.

– Сколько лет ему тогда было?

– Сорок три.

– О чем же вы беседовали? Ведь ваши интересы должны быть совершенно разными!

– Ни о чем серьезном. Я хотела, чтобы он не подумал, будто я глупая гусыня. Й старалась. Когда вечер закончился, он предложил отвезти меня домой. Он мне нравился. Был уверен в себе, умел хорошо рассказывать. Был остроумным и интересным, и я поехала с ним. Перед этим мы пили шампанское. Я с детства мечтала попасть в общество известных людей, и сейчас один из них сидел возле меня. Мы остановились перед нашим домом и немного поговорили. Затем он спросил, не поехать ли нам еще куда-нибудь. Бары были уже закрыты, поэтому мы выехали за город и сидели в машине – любовались озером и огоньками на набережной. Мне было хорошо, как никогда в жизни. Мы долго молчали, затем он сказал, что предлагает мне дружбу, но без гарантий.

– Как это без гарантий?

– Сказал, что это может длиться недели две, чтобы я не сердилась на него, если это пройдет. Я ответила, что мне с ним хорошо и я буду рада даже этим двум неделям.

Пьер Жакку стал вести двойную жизнь. Он влюбился в Линду Бо, ему льстило, что Линда отвечала ему взаимностью. Красивая девушка, которая была почти на двадцать лет моложе его, притягивала Жакку не только физически, но также и из-за «пигмалионского» комплекса людей в возрасте, стремящихся изменить духовный облик своей любовницы в соответствии со своими представлениями. Линда считалась с его положением в обществе и, понимая, что не может появляться с ним на людях, не гнушалась встречаться с Жакку в номерах второразрядных отелей, а позднее в потрепанной и плохо обставленной однокомнатной квартире в Плэнпале на женевском Рон-Пуан.

К тому же выяснилось, какой жалкой была эта любовная связь. Прославленный адвокат боялся, чтобы кто-нибудь его не увидел в обществе Линды Бо, понимая, что в пуританском обществе протестантской Женевы ему этого не простят. Газетчики позднее окрестили их связь «романом в обеденный перерыв». Они занимались любовью в дневное время. Преуспевающий адвокат и политик около двух часов дня возвращался к своим обязанностям. Вечера он как ни в чем не бывало проводил в обществе жены и трех детей – строгий, мудрый, почтенный отец порядочного семейства.

Его карьера не была легкой прогулкой по весеннему саду. Чтобы попасть в цвет женевского общества, он вынужден был работать больше других. Недосыпание, постоянное нервное напряжение и крутой нрав – все это сделало из Жакку психически неустойчивого, физически слабого, полного противоречий мужчину, возмещающего недостаток сил лекарствами. Сильнодействующие медицинские препараты еще больше ослабляли его волю. Наркотики подорвали его здоровье, он страдал частыми приступами депрессии, галлюцинациями. У него часто случались нервные припадки. Он стал истеричным, сильно драматизировал свою связь с Линдой, а позднее и свою ревность.

– Он жил в постоянном страхе, – рассказывала позднее Линда Бо. – Мы постоянно должны были прятаться. За все восемь лет, которые длилась наша связь, мы не провели вместе ни одной ночи. Встречались только в обеденный перерыв. Несколько раз пару дней мы провели в отпуске. Но и тогда Пьер боялся, чтобы кто-нибудь из знакомых не увидел его. Когда мы вместе ходили на концерт или в театр, то заходили в зал, когда гас свет. В ресторане Жакку всегда садился спиной к входу и, когда заходил новый посетитель, спрашивал, как он выглядит. Он страдал глубокими депрессиями. Однажды сообщил по телефону, что расстается со мной. Я спросила, куда он уезжает. «Туда, где не существует болезней, – ответил он. – Я не могу жить такой жизнью, Линда. Покончу с собой». «Ты что, с ума сошел?» – сказала я. «Может быть. Но я так больше не могу, – ответил он. – Мне становится все хуже. В руке у меня пистолет… Напоследок я хотел услышать твой голос. …Линда!.. Мне плохо!» Затем я услышала, как упала его телефонная трубка. Я бросилась к машине и поехала в его контору. Он лежал на полу. В руке у него был револьвер. Он не был мертв. Хватило одного стакана воды, которую я выплеснула ему в лицо, чтобы он пришел в себя. Он снова и снова повторял, что не хочет жить».

Линда Бо сохранила письма своего любовника. Их было более пятисот. Психиатры позднее установили, что слово «смерть» произносилось им чаще, чем слово «любовь». Но ни тогда, ни сегодня нельзя с уверенностью утверждать, что все это не было театральным представлением, сценами, которые, принимая во внимание его любовь и ревность, era нервное расстройство, призваны были обеспечить расположение Линды. Он боялся, и не без оснований, что любовница уйдет от него.

Восемь лет красивая молодая девушка выдерживала такую жизнь, но силы ее оказались на пределе. Она устала от вечных скрываний, подозрений, лицемерия и страха, что их связь станет известной семье Пьера. Весной 1957 года она сказала своему любовнику, что дальше так продолжаться не может, что она уходит от него. Это был неожиданный удар. Душевно неустойчивый Жакку не мог смириться с мыслью о том, что он потеряет Линду. Он просил и угрожал, отправлял ей письма и букеты цветов, сгорал от ревности, узнав, что она встречается со своим сослуживцем Цумбахом, Жакку принудил ее раздеться, сфотографировал и послал снимки молодому Цумбаху, затем устроил перед его домом ночной концерт и в конце концов написал Линде, что решил жениться на ней.

Жакку перестал бояться сплетен? Ему стало все равно, что о нем подумают жена, дети и общество? Действительно ли он хотел принести в жертву свою карьеру? Расстался с желанием попасть в центр общественного внимания и больше не стремился стать министром? Неизвестно, действительно ли он был готов развестись и жениться на Линде, или же это было очередным театральным жестом. Зато очевидно, что Линда Бо не дала ему возможности реализовать этот замысел. Он сообщил о своем намерении жене, даже составил договор о разводе и разделе имущества. Жакку принес показать его Линде Бо. Но от нее услышал невероятное:

– В этом нет необходимости, Пьер. Я не выйду за тебя замуж. Между нами все кончено.

– Когда это произошло, мадемуазель? – спросил следователь.

– Где-то в начале апреля.

– То есть за месяц до убийства Шарля Цумбаха.

Полицейские долго не решались допросить адвоката. В конце концов сам начальник полиции Кнехт поехал к Жакку в его контору. Адвокат восседал за большим письменным столом – холодный, самоуверенный, как всегда, деловой и учтивый.

– Я признаю связь с Линдой Бо. И фотографии тоже сделаны мной. Это было глупостью, это я должен признать. Но ничего больше. У меня не было причины ревновать к молодому Цумбаху. Полтора года тому назад я расстался с мадемуазель Бо.

Он изобличил себя. Он лгал. Начальник полиции знал о предложении развестись, которое было сделано им жене около трех недель тому назад. После этого Пьер Жакку выехал на конгресс в Стокгольм. Оттуда он вернулся с перекрашенными в светлый цвет волосами. Когда его спрашивали, зачем он это сделал, адвокат отвечал, словно мальчик:

– Парикмахер в отеле перепутал бутылочки и вместо шампуня помыл меня осветлителем.

Следователь Марио направил запрос стокгольмской, полиции, которая расследовала случай у парикмахера. Было установлено, что швейцарский адвокат перекрасил волосы именно в тот день, когда в газетах появилось сообщение госпожи Цумбах о том, что убийца был среднего роста, и у него были темные волосы. Что это, случайность? А может быть, Жакку испугался? Или это всего лишь каприз раздвоенной личности? Как бы там ни было, подозрение углубилось, и его бывшим приятелям – начальнику полиции, следователю и генеральному прокурору, не оставалось ничего другого, как вызвать его на допрос.