Убийственно жив - Питер Джеймс

– Что еще можете сообщить мне на данной стадии?

Брэнсон взглянул на Николла и тряхнул головой.

– Ничего.

– Ну что ж. А теперь я хочу повидаться с клиентом.

88

На улице уже почти совсем стемнело. Рой Грейс рассеянно пробегал глазами страницы сводки происшествий за нынешний день, выходившие на компьютерный монитор, ища хоть что-нибудь, имеющее отношение к расследуемым делам, однако ничего не нашел. Просмотрел электронную почту, выбросил множество сообщений, отослал несколько кратких ответов. Посмотрел на часы. Прошло пятнадцать минут после того, как Клио обещала перезвонить.

Его охватила тревога. Он понял, как сильно ее любит, мысль о том, что с ней может что-то случиться, невыносима. Клио становится опорой жизни, нерушимой скалой, какой много лет была Сэнди. Надежной, прочной, прекрасной, веселой, заботливой, любящей. Только порой она с солнца уходит в тень.

Господи, думал Грейс, насколько все стало бы проще, если бы Дик подтвердил, что встретил ту женщину. Это не принесло бы желанного покоя, но хотя бы можно было не думать о Мюнхене. А теперь надо вновь туда ехать. Только в данный момент невозможно размышлять об этом. Слишком живо помнится, что вчера какой-то ненормальный средь бела дня распорол крышу машины Клио, стоявшую у морга.

Туда тянутся всякие извращенцы и чокнутые, которых в Брайтоне более чем достаточно. До сих пор трудно понять, как ей может нравиться там работать. Разумеется, ко всему можно привыкнуть, но это не означает, что можно такое полюбить.

Крыши автомобилей режут главным образом на городских улицах, чтобы украсть что-нибудь из салона, либо темной ночью напившиеся или обкуренные юнцы. Но никто не разгуливает по автостоянке у морга, особенно в жаркий воскресный день. Из «эм-джи» Клио ничего не украдено. Просто гадкий, злобный акт вандализма. Может, какой-нибудь подонок позавидовал машине.

Кто там сегодня шныряет у морга?

Позвони мне. Пожалуйста, позвони.

Он попытался вникнуть в повестку дня ежегодного симпозиума Международной ассоциации следователей, но не смог сосредоточиться.

Зазвонил телефон, он схватил трубку, с облегчением выпалил:

– Привет!

Но это была Джейн Пакстон, сообщившая, что Бишоп сейчас встретится с адвокатом и она отправляется в наблюдательную комнату. Грейс должен был прийти туда через десять минут.

89

Брайан Бишоп сидел в камере, сгорбившись на краешке постели. Даже не помнится, чтобы когда-нибудь в жизни он чувствовал себя таким несчастным и униженным. Казалось, что половина привычного мира от него оторвана, а другая оборачивается против него. Даже добряк Роберт Вернон говорил сегодня по телефону не столь дружелюбно, как обычно. Почему? Прошел слух, будто он губит все, к чему прикоснется, и поэтому от него надо держаться подальше, как от ядовитого гада?

Кто будет следующим – Гленн с Барбарой? Потом Йен и Террина, с которыми они с Кэти так часто виделись? И все остальные, кого он некогда считал друзьями?

Голубой хлопчатобумажный комбинезон резал под мышками, пальцы ног едва шевелились в тесных тапках, но он не обращал внимания. Все это страшный сон, и скоро он проснется и увидит на соседней кровати Кэти, сияющую широкой улыбкой, читающую колонку светской хроники в «Дейли мейл», а рядом с ней чашку чаю.

В руках он держал желтый листок, полученный при регистрации, и щурился на расплывающиеся слова, стараясь прочесть их без очков.

Полиция Суссекса

УВЕДОМЛЕНИЕ О ПРАВАХ И ОБЯЗАННОСТЯХ

Запомните свои права

Дверь внезапно открылась, и Бишоп увидел мужчину лет тридцати, с одутловатой физиономией, без шеи, со сложением пухлого младенца, словно тот раньше работал с гантелями, а потом перестал, и мускулы заплыли жиром. Он был в форме охранника: в белой рубашке с монограммой и черными погонами, с черным галстуком, в черных брюках – и очень сильно потел. Несколько скрипучим голосом, нарочито вежливо, стараясь не смотреть в глаза, словно так принято при общении с негодяем, брошенным за решетку, он проговорил:

– Мистер Бишоп, ваш адвокат здесь. Я провожу вас к нему. Пожалуйста, идите вперед.

Бишоп пошел, следуя звучавшим за спиной указаниям, по лабиринту пустых, молчаливых кремовых коридоров, где единственной утешительной ноткой служила красная лента сигнализации в металлической оправе, и оказался в конце концов в комнате для допросов, которую Брэнсон и Николл на время покинули, предоставляя ему возможность встретиться с адвокатом наедине.

Литон Ллойд пожал ему руку, заставил сесть и проверил, выключены ли все записывающие устройства.

– Спасибо, что пришли, – сказал Бишоп.

Солиситор сочувственно улыбнулся ему, и Бишоп мгновенно проникся к нему теплым чувством, хотя был уверен, что испытал бы симпатию даже к Аттиле, если бы тот явился на помощь.

– Это моя работа, – ответил Ллойд. – Ну, с вами хорошо обращаются?

– Мне особенно не с чем сравнивать, – попытался слегка пошутить Бишоп, на что адвокат не отреагировал. – Собственно, единственное, что меня по-настоящему рассердило, – у меня забрали очки для чтения.

– К сожалению, здесь нет нарушения.

– Замечательно. Значит, если б я носил контактные линзы, они бы остались при мне, а если предпочитаю очки, то лишен возможности читать.

– Приложу все силы, чтобы вам их поскорей вернули. – Ллойд сделал пометку в блокноте. – Итак, мистер Бишоп, я понимаю, сейчас уже поздно, вы устали. Полиция хочет провести один допрос сегодня – постараемся, чтобы он был как можно короче, – а следующий состоится завтра утром.

– Долго мне здесь придется оставаться? Вы не можете освободить меня под залог?

– О залоге можно ходатайствовать, только когда полиция выдвинет против вас обвинение. Без предъявления обвинения она имеет право задерживать подозреваемого лишь на двадцать четыре часа, а потом в случае необходимости продлить срок еще на двенадцать.

– Значит, меня могут здесь продержать до утра среды?

– Боюсь, что так.

Бишоп замолчал. Ллойд поднял лист бумаги:

– Здесь кратко изложена информация, которую полиция готовится нам предоставить на данном этапе. Если вам трудно читать, я могу прочесть вслух.

Бишоп кивнул, охваченный болезненной слабостью. Ему даже не хотелось говорить.

Прочитав то, что было написано на листке, адвокат от себя добавил то немногое, что сумел вытянуть из сержанта Брэнсона.

– Все понятно? – спросил он, закончив.

Бишоп снова кивнул. От услышанных слов ему стало еще хуже. Они падали в душу, как черные камни, отягощая и без того мрачную тоску. Казалось, будто он сидит на самом дне глубочайшей на всем белом свете шахты.

За несколько следующих минут солиситор кратко перечислил вопросы, которые ему могут задать на первом допросе, и проинструктировал, как отвечать. Велел говорить немногословно – с готовностью, но коротко. Если какие-то вопросы покажутся неуместными, Ллойд сам скажет об этом. Ллойд также поинтересовался, как он себя чувствует, вынесет ли предстоящее испытание, не требуется ли ему врач, лекарства. Он ответил, что с ним все в порядке.

– И последний вопрос, который я должен задать, – сказал Литон Ллойд. – Вы убили свою жену?

– Нет. Ни в коем случае. Это смешно. Я любил жену. Зачем мне ее убивать? Нет, я ее не убивал. Действительно не убивал. Вы должны мне поверить. Я просто не понимаю, что происходит.

Солиситор улыбнулся:

– Хорошо. Для меня это очень неплохо.

90

Когда Грейс шел вдоль бетонной дорожки, отделяющей основное здание Суссекс-Хаус от блока предварительного заключения, его одолевали мрачные мысли. Он прижимал к уху мобильник, и тревожный узел в желудке закручивался все туже. Во рту пересохло от страха. Прошло уже больше двадцати минут. Почему Клио не перезвонила? Ее мобильный телефон переключился на голосовую почту, и он набрал номер морга. После четвертого звонка включился автоответчик. Он подумал, не вскочить ли в машину и не поехать ли туда, но это было бы безответственно. Надо быть здесь, следить и тщательно анализировать ход допроса.

Поэтому он позвонил в патрульную службу, объяснил дежурному, кто он такой и в чем его проблема, и с облегчением услышал в ответ, что как раз сейчас в том районе находится бригада и ее немедленно направят к моргу. Грейс попросил, если можно, перезвонить ему, когда полицейские будут на месте, и обрисовать ситуацию.

Нехорошо все это. Очень нехорошо. Хотя он знает, что Клио всегда запирает двери и в морге стоят камеры наружного наблюдения, все равно нехорошо, что она осталась там одна поздним вечером. Особенно после вчерашнего происшествия с автомобилем.

Он поднес карточку-пропуск к серому глазу электронного устройства на двери, вошел в тюремное здание и оказался в круглом зале, где, как обычно, регистрировали прискорбную горстку хулиганов из низших слоев – среди прочих костлявого юнца в рваной куртке, камуфляжных штанах и сандалиях.