Adrenalin trash - Арсений Данилов

Место показала Светка. Случилось это в середине февраля, когда цивилизованный мир принял форму карточного сердца — близился День святого Валентина. Праздник влюбленных совпал с днем рождения Игорька. По случаю двойного торжества Светка решила удивить друга неожиданным подарком и отправилась на Ленинградский вокзал, прихватив для компании Марину.

— Порнуху хочу ему подарить, — объяснила Светка. — А ее там больше всего.

У Марины тогда зародились нехорошие подозрения насчет Светки. Дело в том, что в одиннадцатом классе, в День всех влюбленных, Марина получила анонимную валентинку шуточного содержания. Послание ей доставила специально организованная почта — руководство школы внимательно отслеживало тенденции развития молодежной культуры. Марина тогда была чрезвычайно взволнована тем, что кто-то решил обратить на нее внимание в самый романтичный день на земле. Слегка подрагивавшими пальцами она раскрыла алое картонное сердце, покрытое золотой изморозью блесток. Внутри черным маркером была выведена ободряющая надпись: «Не переживай! И тебе повезет!» Под надписью помещалась отпечатанная на принтере картинка: на фоне розового летнего заката полная женщина занималась любовью с конем.

На вокзал приехали после работы, по дороге выпили по бутылке пива, еще по одной взяли уже на месте, а потом долго разгуливали вдоль витрин. Светка была ошарашена богатством выбора и пышностью названий не меньше Марины. Некоторые особо удачные заголовки вызывали у нее долгие приступы смеха, отзывавшиеся гримасами мучительной боли на лицах постоянных посетителей. Марина старательно поддерживала подругу, хотя временами, когда в названиях мелькали слова «первый» и «три», это было совсем непросто. В конце концов Светка приобрела диск под названием «Царство минета», после чего отправились закупаться продуктами.

Праздник отмечали у Светки на даче. Идея с толстыми одеялами все-таки воплотилась в жизнь. У Марины, правда, уже не было Лени (после Нового года они не виделись даже на работе, похоже, пережитое приключение заставило его уволиться), но Светка обнадежила, сказав, что Игорек прихватит друга.

В общем, в итоге все напоминало Новый год, только обошлось без кровопролития. Светка стонала в соседней комнате, по темной комнате плавала грустная музыка, а друг Игорька — имя его не осталось в памяти — возился с застежкой Марининого лифчика. В комнате было очень холодно, и, видимо, у друга сильно замерзли пальцы. В конце концов он перестал бороться с крючками и попытался просто стянуть лифчик Марине на живот. В этот момент все и закончилось. Чтобы избежать ненужных вопросов и подбодрить мальчика, Марина сослалась на месячные. А утром в первый раз поехала на Ленинградский вокзал.

Марина добила сигарету, бросила дымящийся труп сигареты в урну и пошла прямиком к мужчине в очках, которого не выпускала из виду. В первый и второй раз она была слишком взволнована тем, что ей предстояло увидеть дома, чтобы обращать внимание на окружающих, и только позже увлеклась самим процессом покупки, который теперь был почти самодостаточным (как бы сказал преподаватель психологии из института, произошло классическое смещение мотива на цель).

Мужчина в очках, то ли неудовлетворенный предложенным ассортиментом, то ли не поборовший до конца детскую застенчивость, отошел от витрины, полюбовался немного расположенным напротив палатки книжным развалом, потом двинулся вдоль палаток и свернул внутрь торгового поселка. Марина, улыбаясь, шла следом.

Восьмого марта вышло совсем забавно. За неделю до праздника Марина в метро познакомилась со Стасиком — маленьким полноватым парнем, лицо которого еще хранило память о подростковых прыщах, но тем не менее казалось привлекательным. Биография Стасика была цепью веселых историй (суть их сводилась к двум обстоятельствам — он работал барменом в дорогой гостинице и увлекался наркотиками). Марина добавила в эту цепь еще одно звено. На квартире у Стасиковых друзей — запомнились стены, выкрашенные фосфоресцирующей краской, — они уединились в одной из комнат. Стасик в тот день только пил («Не кислотный праздник», — сказал он Марине с виноватой улыбкой). Пил он много. Организм его оказался не готов к такому испытанию. Стасик попытался расстегнуть молнию Марининых джинсов зубами. Марина сидела молча, стиснув челюсти и глядя в фиолетовый потолок. Через некоторое время она обнаружила, что Стасик заснул.

Следующая телесная витрина оказалась сразу за поворотом. Марина, задумавшись, шла слишком быстро и в итоге налетела на мужчину в очках. Тот обернулся. Оправа очков сверкнула в свете витрины. Марина извинилась и отошла на полшага в сторону. Мужчина ничего не сказал. Закурив, он снова стал смотреть на витрину, поместив на лицо выражение брезгливого равнодушия.

После случая со Стасиком Марина и обратила внимание на представителей целевой аудитории порноиндустрии. Девятого марта она почти два часа ходила по вокзалу, заглядывая во влажные глаза мужчин от тридцати пяти до пятидесяти, тративших неизрасходованную жизненную энергию. Тем из них, кто замечал ее, Марина улыбалась, но улыбка ее — чистая и, как ей казалось, зовущая — пугала мужчин. Некоторые, те, что покрепче духом, закуривали. Те, что послабее, уходили, почти убегали. Марина думала, что немного похожа на маленького ребенка, который бегает за голубями с самыми добрыми намерениями и совершенно не понимает, почему птицы разлетаются.

Она встала за спиной мужчины в очках. Быстро изучила ассортимент. Закурила и заметила, что пальцы слегка дрожат. Волны возникшего в ее душе напряжения ударили в согнутую бытом спину. Мужчина оглянулся. Снова сверкнули очки. Марина снова раздвинула губы, показав мужчине здоровые, еще не тронутые никотиновым налетом зубы. На секунду в его глазах что-то изменилось, поселив в душе Марины надежду. Однако решимость, проступившая на лице мужчины, оказалась несколько иного рода. Он бросил окурок, шагнул к окошку, задев плечом оказавшегося на его пути курсанта военного училища, наклонился и сдавленным голосом сказал:

— «Плейгерлз» дайте.

Продавцы в этих палатках, по наблюдениям Марины, обладали сверхъестественно острым слухом. Несмотря на то что многие покупатели говорили очень тихо, а вокруг гремела музыка и раздавались десятки привокзальных звуков, повторять дважды не приходилось никому. Мужчина сунул в окошко сторублевый билет и получил нежно-розовый диск. Благородная седина мужчины сияла в свете витрины. С поистине королевским достоинством он сунул диск в сумку, и даже то, что открыть молнию удалось не сразу, не смутило его закаленную душу.

— Отличный выбор, — сказала Марина, когда мужчина проходил мимо нее. — Рекомендую еще «Детские игры».

— Пошла ты, — тихо сказал мужчина и быстро пошел к метро.

Курсант оглянулся, потом снова повернулся к витрине.

Марина докурила сигарету, еще немного побродила по вокзалу, смущая измученных домашним чадом глав семейств. Возле одной из витрин она заметила светловолосого мальчика лет шестнадцати. Он стоял возле продуктовой палатки, ощупывая выставленные в соседней витрине нарисованные тела боковым зрением. Марина поймала его взгляд и увидела, что в глазах мальчика блестят слезы. Но он в конце концов справился с собой — Марина даже подумала, что помогла ему в этом, — и шагнул к заветному окошку.

На душе стало совсем погано. Марина купила себе «Групповой дебют», потом приобрела банку коктейля и поехала домой, размышляя о том, чем все это может закончиться.

Весы

Таблетки были очень красивыми. Даже не верилось, что сделаны они в Германии — помимо обычной фармацевтической целесообразности в их внешнем виде чувствовалась искренняя любовь дизайнера к потребителю, характерная разве что для холодных Скандинавских стран.

Они были нежно-розового цвета и округлой формой напоминали летающие тарелки. С одной стороны было выдавлено краткое заклинание «ТЗ», с другой — изображен зодиакальный знак Весы. В общем, композиция была завершенной. Плавность линий таблетки рождала безотчетное ощущение гармонии, деловитая надпись (Андрей догадался, что она как-то связана с содержанием активного вещества) добавляла рациональности, а эзотерический знак словно бы обещал, что все в конце концов обойдется.

— Какой эффект-то? — спросил Андрей.

— Не знаю, не пробовал, — сказал Олег. — Но самый ходовой товар у меня. Говорят, что чуть ли не как героин.

Андрей мысленно присвистнул (делать это по-на-стоящему он толком не умел).

— Глюки?

— Я так понял, что нет, — сказал Олег. — Мышечный эффект и изменение эмоционального состояния. Хватит нам димедрола.

Андрей кивнул. Димедрол был в прошлый раз. Поначалу они не верили в серьезность происходящего. Заглотив по десять таблеток (каждая доза стоила всего рубль, что делало предприятие совершенно легковесным) сразу после выхода из больницы, они минут двадцать, нервно пересмеиваясь, гуляли по району. Накрыло уже в метро, когда поехали домой, решив, что ничего не будет. Самым страшным из пережитого оказалась серебристая решетка, появившаяся перед глазами в середине путешествия. Деформация времени оказалась столь сильной, что даже приблизительная оценка координаты этого момента была невозможна. Тонкие прутья решетки горели неземным огнем. Она сопровождала все перемещения взгляда — как внешнего, так и внутреннего, — придавая восприятию что-то тюремное.