Повседневная жизнь Голландии во времена Рембрандта - Поль Зюмтор

На протяжении всего столетия Обменный банк был вторым после Биржи жизненно важным органом Амстердама и, соответственно, всей Голландии.

Ключи от обоих учреждений хранились у бургомистров вместе с ключами от городских ворот. Двери открывались только в присутствии одного из членов магистрата. О размере хранившихся там сумм ходили легенды. Люди давали полную свободу своему воображению. Париваль осторожно замечает, что тайна, которой банк окружал свои дела, не позволяла «точно знать или даже предполагать величину соотношения между размерами его реальных средств и суммами кредита».{210} Тем не менее в подвалах городской ратуши ему удалось увидеть «подобное чуду» количество слитков золота и серебра, предметов из ценных металлов и мешков с монетами. Именно там, в залах со сводчатыми потолками и дверями превосходной работы содержалась сокровищница банка, образованная вкладами богатых купцов и служившая источником кредита.

Раз в полгода банк на две недели закрывался. Заведующие подавали в бухгалтерию сводный отчет — поступления, переводы, сальдо. Кассир проверял их, опираясь на собственные выписки. Ошибка наказывалась пропорциональным штрафом. Банк превратился, таким образом, в общую кассу всех коммерсантов города. Эта система обеспечивала высокую надежность и предоставляла неоценимые услуги. Кредит банка гарантировался городской казной Амстердама, позволяя вести расчеты в твердой валюте. Поэтому самые крупные платежи в городе, внутри страны, а вскоре и в колониях стали осуществляться переводами в этот банк.{211} К 1700 году торговый оборот, в котором был задействован банк, достигал нескольких миллионов гульденов в день.{212}

С 1614 года соображения как социального, так и финансового плана подвигли муниципалитет Амстердама на создание еще одного Заемного банка (Bank van Lening), целью которого было выбить почву из-под ног частных ростовщиков. Понижая процентные ставки, этот банк препятствовал обнищанию мелкой буржуазии и усиливал кредит на местах. Получив от Обменного банка поддержку в виде авансов, Заемный банк играл, вплоть до 1640 года, роль учреждения коммерческого кредита. Впоследствии она мало-помалу перешла к частным банкам, создававшимся исключительно для этих целей.

Появление банков ничуть не изменило ситуацию в денежной сфере, которая, несмотря на все попытки оздоровления, почти до конца столетия оставалась нестабильной. В числе прочих пережитков Средневековья во многих местах сохранилось право обмена. Каждая провинция имела собственные деньги. В самой Голландии Хорн, Медемблик и Энкхёйзен пользовались единой денежной единицей, передавая друг другу право чеканки монет каждые семь лет. В стране обращались деньги, совершенно разные по своему происхождению, весу и номиналу, — фландрский фунт, дукат, риксдал, крейсдал, каролус и другие. Многие испанские и немецкие валюты имели официальный курс. Сам гульден, являясь основной денежной единицей, имел разную стоимость в зависимости от места выпуска — Голландии, Девентера,{213} Зволле или Кампена. В стране с интенсивными денежными потоками это создавало немыслимые неудобства. Темпл отмечал обилие наличных денег во всех слоях общества: «Хождение серебряных монет сильнее распространено среди здешних простолюдинов, нежели оное медяков во Франции».{214} Время от времени властям удавалось отменять хождение нежеланной единицы. В 1667 году Амстердам ввел фиксированный обменный курс для всех денежных единиц, находящихся в обращении.{215} С момента своего появления в 1544 году и до 1680 года голландский гульден прошел через несколько девальваций, утратив более 50 % изначальной стоимости. Наконец в 1681 году он был стабилизирован с помощью закона при содержании 9,45 грамма чистого серебра.{216} Однако фальшивомонетчиков в те времена хватало. Они подделывали золотые монеты, нанося золотую пленку, которую получали посредством ртутного сплава, на смесь свинца и серебра, олова и даже железа. Закон безжалостно наказывал преступников — виновный приговаривался к смертной казни и конфискации имущества.

Хаос, царивший в системе мер и весов, ни в чем не уступал анархии в денежной системе. Каждый город устанавливал свои порядки. В силу этого определения мер и весов оставались расплывчатыми. Так, «тонна», чрезвычайно часто использовавшаяся в оптовой торговле, изменялась в зависимости от происхождения и характера товара от 4 оксхофдов (oxhoofd — около 213,75 литра) до 1/2 ласта (last — примерно 15 гектолитров). Фунт (pond) являлся привычной единицей измерения в розничной торговле и равнялся 494 граммам, но на флоте использовался другой фунт, превышавший первый в триста раз.{217}

Система морского страхования, покрывавшая транспортные риски, существовала с середины XVI века. Страховка, включаемая в продажную стоимость товара, составляла к 1650 году от 1,25 до 5 % от последней.{218} Транспортное судно считалось пропавшим, если о нем не поступало никаких известий в течение года и шести недель после выхода из европейского или ближневосточного порта и двух лет, если судно шло из Индии. Компенсация окупалась, таким образом, за три месяца.

Нидерландцы наладили две службы, замечательные для Европы того времени: регулярную почту и информационную газету.

С середины XVI века в Амстердаме содержалось несколько муниципальных гонцов, к которым впоследствии присоединились коллеги из торговых корпораций. В 1621 году с их помощью город регулярно сообщался с двадцатью торговыми центрами как в самой Республике, так и за ее пределами, вплоть до Ронена и Гамбурга. Другие города последовали этому примеру. Находясь в ведении муниципалитетов, почтовые отделения стремительно развивались. Гонцы обоего пола, от которых в смутное время требовалось внесение залога, специализировались на определенном маршруте. Увеличение числа гонцов привело к возникновению среди них некоей иерархии. Имевший много заказов гонец частью продавал их своим коллегам, несмотря на официальный запрет. Из массы служащих выделялись начальники пересылок, богатевшие не по дням, а по часам. Рост дела привел к созданию крупных почтовых предприятий, попавших в руки могущественных «почтовых магистров». Так, в 1665 году Хендрик Ван дер Гейде, удостоившийся почестей за установление почтовых линий ко многим городам, расположенным в труднодоступной местности, обладал правом монопольных почтовых перевозок во Францию, Италию, Германию и Англию. Подобные подряды приносили огромный доход. В конце века амстердамская почта приносила 168 тысяч гульденов в год. Неудивительно, что должность начальника почты становилась объектом интриг и нечистой игры. Бывали случаи, что она записывалась за женщинами и даже за детьми.

Каждая почтовая линия имела свое представительство. В Амстердаме их насчитывалось четыре. Назывались они соответственно Антверпенское, Гамбургское, Кельнское и внутреннее. Антверпенская линия связывала Нидерланды с Бельгией и Францией (из Гааги в Париж письмо шло четыре дня) и морем — с Испанией и Португалией; из Роттердама почта отправлялась к берегам Англии. Гамбургская и Кельнская линии шли в Скандинавию и рейнские государства. Амстердам находился, таким образом, на пересечении всех путей. Письмо из Гамбурга в Утрехт проходило через его отделения. Амстердамские купцы оставались от этого в выигрыше, первыми узнавая о колебаниях цен за рубежом, движении кораблей в далеких морях, природных катаклизмах и бурях — всех факторах спекуляции.

В рамках Союза гонцы изначально пользовались общественным транспортом. До 1663 года служащие линии Амстердам — Фрисландия пересекали Зёйдер-Зе на паруснике, что вызывало длительные задержки во время штиля. Затем гонцы развозили почту верхом. Те, кто работал на дальних линиях, привозили почтовые сумки к месту отправления дилижанса или корабля, которые доставляли их в пункт назначения. Линия Амстердам — Гаага, уходившая к Роттердаму и дальше в Англию, предназначалась в основном для дипломатической почты и была сильно перегружена. В 1659 году письма, поступавшие в отделение после отхода последней кочи, отсылались с верховым. Гонец выезжал из Амстердама в 21.30 и направлялся в Гарлем, где пересекал на лодке Спарн и поднимался до Лиссы навстречу своему коллеге, выбравшемуся из Гааги в 22.00. Они обменивались сумками с почтой, пропускали по стаканчику и пускались в обратный путь. В 1662 году ночная смена обслуживала линию уже до Роттердама. В этом городе корреспондент амстердамского отделения составлял график приливов и отливов, определяя время прибытия и отплытия кораблей, и обеспечивал почтовые перевозки морем. Существовала простая система, позволявшая работать напрямую с большими морскими кораблями, минуя почтовые службы. Служащий оставлял почту на борту специального судна, встававшего на якорь в устье Мааса, которое затем развозило ее по соответствующим кораблям. С последних на «челнок» передавали письма, адресованные в Голландию. При обмене почта помещалась в непромокаемые мешки, которые перебрасывали с борта на борт. Шлюпка доставляла с челнока собранную почту на мол, откуда она доставлялась верховым, а затем переправлялась в Амстердам.