По ту сторону небес - Карен Робардс

Неужели то, что его брат поцеловал ее, ничего не значит для Мэта? Лиззи Питерс, мрачно обрывавшая с початков одну шелковую кисточку за другой, бросила на Кэролайн ядовитый взгляд. И Кэролайн нисколько не винила ее за это. Она тоже источала бы яд, когда объект ее любви открыто, при всех, предпочел другую.

Если, допустим, Мэт поцеловал бы Ханну Форрестер, Кэролайн стоило бы неимоверных усилий не убить их обоих!

Потому что Мэт был тем мужчиной, кого она хотела. С чувством неизбежности Кэролайн осознала наконец-то, что должна была понять давным-давно. Она снова отыскала Мэта глазами. Этот черноволосый негодник все еще беседовал с Ханной Форрестер. Поцелуй Даниэля, который Мэри истолковала чуть ли не как декларацию о намерениях, ни в малейшей степени не задел его за живое. Напрягая теперь память, Кэролайн пришла к заключению, что за прошедшее лето Мэт ни разу не дотронулся до нее иначе, чем того требовали вежливость и правила приличия. Ни словом, ни поступком он не совершил ничего, что даже самая оптимистично настроенная женщина могла бы расценить как проявление интереса к себе. Неужели физического влечения, которое она когда-то, бесспорно, в нем вызывала, больше не существовало? А, может быть, Мэт решил, что его мужские страсти влекут его туда, куда он совсем не стремится попасть, и сознательно повернул назад? Он же говорил ей, что не намерен жениться во второй раз, а идея сделать ее своей любовницей, при том, что она живет у него в доме и заботится обо всей семье, явно не из самых умных. Нет, конечно, она не стала бы его любовницей. А женой?

Кэролайн приказала себе больше не касаться этого вопроса даже мысленно. Она рьяно взялась за кукурузные початки и трудилась до тех пор, пока (ей оставалось очистить еще с полдюжины) команду их противников не объявили победительницей. Затем все дружно налегли на еду и напитки. А после шумной веселой трапезы начали расходиться по домам.

На обратной дороге Кэролайн так же восседала между Мэтом и Даниэлем. Ночью стало довольно прохладно, неясные очертания облаков быстро проносились на фоне огромной, оранжево-красной луны. На празднике кто-то из гостей назвал ее урожайной луной. Поднимался ветер, ветви деревьев скрипели и раскачивались над самой головой. Вдалеке, как надеялась Кэролайн, завыл одинокий волк.

Уставшие мальчики, привалившись к своим дядькам, всю дорогу хранили молчание. Роберт и Томас вполголоса переговаривались. Управлявший лошадью Мэт сидел неподвижно, словно окаменев, и его твердый локоть едва не впивался Кэролайн в бок. Его лицо хранило непроницаемое выражение. Даниэль, по другую сторону от нее, был столь же молчалив. Атмосфера легкости и веселья, царившая по дороге на праздник, исчезла. Казалось, над ними довлела какая-то тяжесть, коей невозможно было дать определение. Ну, если не над всеми, то, по крайней мере, над ними троими, сидевшими на переднем сиденье. Кэролайн то и дело переводила взгляд с Мэта на Даниэля и обратно, решив было развеять общее мрачное настроение каким-нибудь легким замечанием по поводу только что закончившегося вечера, но затем передумала. У нее и самой было не особенно весело на душе, и, судя по тому, как вели себя ее спутники, настроение у них было не лучше. Похоже, их что-то серьезно беспокоило.

Когда они добрались до дома, Мэт остановил лошадь у двери, чтобы дать сойти Кэролайн и мальчикам. Ему с братьями предстояло еще доехать до амбара, чтобы поставить на место повозку и лошадь, а также закончить кое-какие хозяйственные дела. Кэролайн начала было протестовать, ведь на них парадная одежда, но затем, вздохнув, махнула рукой. Сегодня вечером у нее не то настроение, чтобы с кем-то спорить.

Повозка едва успела тронуться с места, как Кэролайн услышала голос Томаса с заднего сиденья.

— Так ты влюбился, Дан? — насмешливо пропел он.

— В Кэролайн? — подхватил игру Роберт. Девушка поняла, что они только и дожидались, пока повозка не отъедет, чтобы Кэролайн не могла их услышать. А удалившись на безопасное, как они считали, расстояние, тут же принялись подтрунивать над своим братом. Теперь они, конечно, разошлись вовсю, и Кэролайн оставалось только благодарить судьбу за то, что не слышит всего этого.

— Заткнитесь!

Она еще разобрала голос Даниэля, в котором звучало намного больше благодушия, чего сама она проявила бы в подобных обстоятельствах. Все, что еще произошло или могло произойти между братьями в этот вечер, так и осталось для Кэролайн загадкой, поскольку повозка отъезжала все дальше. Да и ей пора было завести мальчиков в дом.

— Ты собираешься замуж за дядю Дана? — выпалил Дэви, как только за ними закрылась входная дверь. Он были явно потрясен этим известием.

Кэролайн обернулась к Дэви, удивленная тем, что он умудрился все заметить и понять, хотя весь вечер развлекался со своими друзьями. Просто поразительно, насколько дети умеют подхватывать информацию, казалось бы, не обращая ни малейшего внимания на то, что происходит вокруг них.

— Что ты, конечно же, нет, — ответила Кэролайн более резким тоном, чем ей хотелось. И тут же отправила обоих наверх спать.

Дойдя до середины лестницы, Джон обернулся и посмотрел на нее.

— Я бы не стал возражать, если бы вы поженились, — почти застенчиво проговорил он.

Глядя на него, одетого в свою выходную одежду (уменьшенная копия отцовской), с взъерошенной от ветра копной черных волос и горящими багровым румянцем щеками, Кэролайн почувствовала, как по всему телу разливается приятное тепло. Улыбка едва успела растянуть кончики ее губ, как тут же застыла от слов Дэви, успевшего добраться до верхней площадки лестницы.

— Да? А вот я бы стал! — выкрикнул он и, не дожидаясь реакции, ринулся по коридору и через пару секунд с треском хлопнув дверью, скрылся в своей спальне.

Джон пожал плечами и, ссутулившись, продолжал подниматься по ступенькам. Кэролайн уже привыкла к тому, что Дэви сопротивлялся любым ее попыткам пролезть, как он считал, в полноправные члены семьи. Она проводила глазами Джона, а потом отправилась к себе. По пути обдумывая не дававший ей покоя вопрос: был ли публичный поцелуй Даниэля свидетельством его серьезных намерений или просто дружеской привязанности, Кэролайн поймала себя на том, что от души надеется на последнее. Если же Даниэль действительно намеревается за ней ухаживать, то ее с таким трудом обретенное душевное равновесие будет подвергнуто самому серьезному испытанию, о чем Кэролайн даже подумать не могла без содрогания.

Однако в последующие несколько дней Даниэль вел себя так, что не вызывал у Кэролайн никаких подозрений. И в то же время его поведение было не совсем обычным, как, впрочем, и остальных членов семьи. Дэви и Джон постоянно ссорились, а другие мальчишки (именно мальчишки, настолько по-ребячьи они себя вели) препирались друг с другом по каждому поводу. Мэт по большей части хранил молчание, грозно взирая на осмеливающихся ему перечить. И открывал рот только для того, чтобы пропесочить тех несчастных, что впали в его немилость. Какая муха их всех укусила? Что за болезнь в них вселилась? Кэролайн не понимала. Но что бы это ни было, так дальше продолжаться не могло. Либо таинственный «вирус» окончательно их сразит, либо они победят его.