История изнутри. Мемуары британского агента. - Робин Локкарт

Эта операбуфф левых социалистовреволюционеров только укрепила большевиков и усилила партию мира. Отклики на события в глубине страны были незначитель ные. Через несколько дней Муравьев, главнокомандую щий большевистских сил на Волге, попытался двинуть свои войска к Москве. К этому времени неудача перево рота в Москве была уже известна, и его арестовали собственные солдаты. Он трагически покончил с жизнью, застрелившись в присутствии Симбирского совета. Спи ридонова и Черепанов сидели под арестом в Кремле, где позже мне пришлось быть их товарищем по несчастью. Убийца Блюмкин скрылся. Большинство рядовых членов партии социалистовреволюционеров, чтобы спастись от репрессий, отступились от своих вождей, осудили их действия и снова были приняты в большевистский загон. Это несчастное дело, которое должно было послужить предметным уроком союзникам как наглядное доказа тельство того, что Россия готова на все, чтобы избежать войны с немцами или союзниками, отразилось на нашем положении и положении немцев. Германское прави тельство было вне себя, но не объявило войны большеви кам, так как было уверено, что интервенция союзников неизбежна Оно требовало разрешения выслать батальон немецких солдат для охраны посольства в Москве, но, когда большевики отказали в этом, оно ограничилось

хГу меня был Радек и So6™f^f Убийства Мирба

правительство жел?е? Гмс^^^

личную охрану. При ^S^^^^rf^^^ на это отвечу. Я ответил ему г^ткоГш™ 410 *

лись едва ли не в псследштйра? * 3аСМеЯ_

Наше положение было действительно не из понятных Во время съезда Линдли приехал в Во^ГиЧпр^£1 мне первую тревожную телеграмму. Однак^она нТдавГ Ла мне никаких указаний на тактику или на датунапкй интервенции. Попытка контрреволюции былГуже близ ка. Савинков, подстрекаемый заверениями французов в помощи союзников захватил Ярославль, а Ярославль находился между Москвой и Архангельском Гединст венным открытым для нас портом. Между прочим Троц кий в своей автобиографии обвиняет меня в том, что я раздувал и финансировал ярославское дело. Это совер шенно неверно. Я никогда не оказывал Савинкову финан совой помощи. Еще менее я поощрял его действия. Троц кий издал приказ, чтобы всем французским и британским офицерам не выдавали паспортов ввиду их контрреволю j ционной деятельности. Хотя теоретически этот приказ if мне не относился, я знал, что на практике разницы ив будет. Кроме того, телеграфное сообщение с Англией задерживалось, и я не был уверен, что нас не лишат ' совсем этого способа связи.

Вечером 17 июля я получил от Карахана официальное сообщение — об убийстве царя и его семьи в Екатерин бурге. Я думаю, что я был первым лицом, передавшим эту новость внешнему миру. Единственные данные из первых рук, которые я могу сообщить об этом преступле нии, касаются официального положения большевистско го правительства. Мое личное впечатление таково, что, встревоженный приближением чешских войск, которые переменили фронт и состояли в открытой воине с боль шевиками, местный совет самовольно расправился и только впоследствии получил одобрение центрального правительства. Конечно, не могло быть и речи о непри знании или неодобрении. В своих передовицах больше вистская печать делала что могла в и поносила царя, как тирана и палача. Газеты объявили, что немедленно начнут опубликовывать его дачники. Позже было напечатано несколько отрывков. Они обна

ружили только то, что император был преданный муж и любящий отец. Когда увидели, что эти выдержки вызы вали только симпатию к царю, их перестали печатать Правда, Карахан заявлял, что он шокирован, и приводил смягчающие обстоятельства. Он выдвигал теорию, что угроза союзнической интервенции была непосредствен ной причиной смерти императора. Я должен сознаться что население Москвы приняло эту новость с поразитель ным равнодушием. Апатия ко всему, кроме собственной участи, была полная, но она показательна для исключи тельного времени, в которое мы живем. В то время как эта трагедия происходила в Екатеринбурге, в Вологде разыгрывалась драма, богатая комическими положения ми. Большевики послали Радека в этот союзнический рай для того, чтобы он в последний раз попытался убедить союзнических послов приехать в Москву. Может быть, ими руководило подлинное желание прийти к мирному соглашению. Более вероятно, что, сознавая неизбежность интервенции, они желали удержать послов в Москве в качестве заложников. Для этого щекотливого дела они выбрали большевистского Пука, и если его постигла неудача, то его чувство юмора было удовлетворено. Он являлся к послам с револьвером. Он убеждал, льстил и даже угрожал. Он интервьюировал их всех вместе и каждого в отдельности, но послы не сдавались. Вечером он отправился на телеграф и по прямому проводу сооб щил Чичерину о неудаче своей миссии.

Его радостная прогулка в Аркадию имела комическое продолжение. Я получил от одного из наших секретных агентов слово в слово отчет о разговоре Радека с Чичери ным по прямому проводу. Документ был настолько до стоверен, что американский генеральный консул в Моск ве послал его перевод своему посланнику. Не читая, Френсис положил его в карман и взял с собой на еже дневную конференцию послов. «Джентльмены, — сказал он, — я получил интересный документ из Москвы. Это отчет Радека о его переговорах с нами. Сейчас я вам его прочту». Мямля, он начал: «Посланник Френсис накрах маленное чучело». Это было верно, но звучало из уст самого посла немного странно. Последовали дальнейшие остроты, достигшие высшей точки в заключительной

фразе. «Линдли, единственный человек, у ^то^гь^отъ «Гяп па гмысла Он на практике признает поведение Нулан "с^ршешоНичьим». Сэр Френсис Линдли выдержал много трудных положений, не падая духом с ™„ яым хладнокровием, однако я шт*ШШиГчяЁ21 когдалибо чувствовал себя более неловко чем^ ^ минуту. , тем в эту

Перед финальной трагедией произошла еще одна ко медия. 22 июля официальная английская экономическая

миссия, состоявшая из сэра Вильяма Кларка, в настоят» время уполномоченного в Канаде, мра Лесли УлваотГ мра Армстида и мра Петерса из длттломатичеаюго торгового отдела, прибыла в Москву. Они приехали для переговоров о возможности торговых сношения с боль шевиками. Их приезд потряс меня. Насколько я знал (твердой уверенности у меня не было), наша интервенция была делом нескольких дней. Чешская армия продвига лась на Запад. Она взяла Симбирск и осаждала Казань Чехи были наши союзники. Поскольку мы их поддержи вали, мы поддерживали борьбу против большевиков. Савинков захватил Ярославль, Савинков финансировал ся французами. Более того, в эту самую минуту британ ские войска были на пути в Архангельск. А здесь, в Москве, британская экономическая миссия предлагает мир и торговый договор большевикам. Было ли когда .* либо столь двусмысленное положение? Мог ли я изум .мяться, когда позднее большевики обвиняли меня в ма киавеллиевом коварстве и дополняли обвинение в престу плениях документальными ссылками на вероломство Альбиона. Увы! Ни обмана, ни предательства не было. Это был только пример того, как один департамент Уайтхолла не знает, что делает другой. Я отвез сэра Вильяма Кларка к Чичерину и Вронскому — комиссару торговли. Не могу сказать, чтобы я рад был свиданию с ними. Не много смог я узнать и от английских посетите лей. Сэр Вильям Кларк ничего не знал о планах союзни ков, касающихся России. Уркварт, имевший паи в горной промышленности в Сибири, был убежденным интервен том. Я был доволен, когда через два дня после бесплод ных разговоров они уехали в С.Петербург. Если бы они остались еще на сутки, они могли бы задержаться до бесконечности. На следующий день пришло сенсационное известие, что союзные посольства оставили Вологду и бежали в Архангельск. Хотя они выпустили бесполезное заявление, что их отъезд нельзя рассматривать как раз рыв сношений, большевики правильно учли его как пре людию к интервенции. Их отъезд, предпринятый оез единого слова предупреждения союзных миссий в Москве поставил меня в незавидное положение. Я ясно увидел что роль заложников, первоначально предназначавшаяся' по° слам, будет предоставлена нам. Вместе с моими французским, американским и итальянским коллегами я отправил ся к Чичерину, чтобы нащупать почву. Он был изысканно вежлив и очевидно старался не подать никакого повода для обвинения большевиков в разрыве сношений. Он просил нас остаться в Москве и заверил нас, что, что бы ни произошло, нам разрешат уехать, как только мы захотим Мы дали уклончивый ответ. Мы все еще не имели официального указания от наших правительств. Мы допуска ли, что союзники решили высадить войска. Мы предполагали, что они высадятся в Архангельске, Мурманске и Владивостоке. Наверное, мы ничего не знали. Однако было ясно, что наше положение в Москве не прочно, и я вернулся к себе, чтобы начать подготовления к отъезду. Ближайшие дни относятся к самым печальным дням моего пребывания в России. Мура уехала из Москвы дней десять тому назад с целью навестить родных в Эстонии. Изза борьбы на чешском и ярославском фронтах езда по желе зным дорогам строго контролировалась. Я не мог сно ситься с ней. Могло случиться, что я вынужден буду уехать из России, не увидев ее больше. В течение четырех ночей я не спал. Часами я сидел в комнате, раскладывая пасьянсы и мучая бедного Хикса идиотскими вопросами. Мы ничего не могли делать: самообладание меня покинуло, и я погрузился в мрачное уныние. 28 июля днем зазвонил телефон. Я схватил трубку. Говорила Мура. Она приехала в С.Петербург после шестидневных ужасных приключе ний. Пешком перешла она через границу между Эстонией и Россией. Сегодня ночью выезжала в Москву.