Аниськин и снежный человек - Максим Курочкин

– А ты откуда знаешь, что похищения не было?

Костя еще раз удивился осведомленности деда. Из дома не уходит, а все знает. Костя никому не успел сказать о том, что Лешак-йети на самом деле не похищал Савскую. И все же все об этом узнали. Конечно, Ариадна Федоровна еще на улице начала вопить, что отказывается быть возлюбленной немца, но о том, что похищения на самом деле не было, она совершенно конкретно сказала только Косте, прямо в отделении. Может, в кабинете его уже давно установлен жучок с громкоговорителем на все село?

Несмотря на полную абсурдность предположения, Комаров заволновался. А кто его знает? Жучки уже перестали быть чудом техники. Что, если какой-нибудь умелец установил подслушивающее устройство в кабинете Комарова и теперь прослушивает все, о чем говориться в его кабинете и транслирует на все село? Тревожные мысли его прервал запоздавший на пару минут ответ Печного:

– Дык, я не про похищение. Я про любовь и верность. Я-то думал, что Лешак однолюб, а он не только на Арьку глаз положил. Пелагея рассказала. А ей Манька, которая с Кривого Конца. А Маньке сама Зинаида наябедила.

– Так, – сжал виски руками Костя, – давай все по порядку. Что конкретно наябедила сама Зинаида Маньке, которая с Кривого Конца, которая все донесла бабушке Пелагее?

Виктор Августинович неоднократно говорил, что в полных бреда откровениях иногда встречается довольно ценная информация. Правда, действительно иногда. То есть довольно редко. Костя сел за стол и приготовился слушать. Чтобы скрасить долгий монолог деда, он пренебрег правилами, и вместо того, чтобы взяться за ручку и вести протокол, взялся за ложку и принялся за еду.

Начал дед издалека.

Зинаида, рассказавшая все Маньке, жила на самой окраине Заречки. После недолгих препираний Печной объяснил, что Заречка – это нынешняя улица Ленина. Лет Зинаиде было примерно, как Пелагее – не то, чтобы совсем много, но старший внук школу уже заканчивал. Женщина Зинаида была не особо вредная, только с зятем традиционно находилась в контрах.

И вот однажды поздним вечером, после очищающей душу и ауру схватки с зятем, парилась Зинаида в бане. Хорошо парилась, в удовольствие. Пару поддавала квасом, настоянным на хмелю, отчего дух в бане стоял кислый, крепкий и хмельной, как мужик, который после летнего трудового дня возвращается домой весь пропотевший, прокуренный, успевший где-то дерябнуть с устатку, но такой родной и полезный.

На сердце Зинаида сроду не жаловалась, поэтому с полка почти не слезала, ждала, когда с потом выйдет из нее побольше хвори и прочей гадости, по-новому – шлаков. Шлаки шли активно, Зинаида раскраснелась от жары и удовольствия и постоянно плескала на лицо себе прохладной воды из ковшика, стоящего рядом. Когда вода в ковше закончилась, Зинаида сначала терпела. Слезать было неохота, члены все расслабились, блаженство словно горячей мокрой периной приковало ее к полку, но обветренное на огороде лицо жгло сильно, поэтому она все-таки, кряхтя и беззлобно поругиваясь, сползла со струганного полка и подошла к баку с холодной водой.

И тут до ушей ее донесся подозрительный звук – будто что-то тихо скребло по двери предбанника.

– Кто там? – грозно рявкнула Зинаида.

Звук прекратился, потом возник с новой силой и перешел в легкое постукивание. Зинаида решила, что это внучка, которая всегда мылась после нее, поторопилась прийти пораньше, тяжело вздохнула от того, что не дали довести помывочный процесс до конца и откинула металлический крючок.

Дверь медленно, со скрипом открылась.

– Заходи, чего топчешься, – осерчала бабуля, – и так жару мало.

Потом она долго каялась за эти свои необдуманные слова. Дело в том, что нечистая сила по духу своему довольно закомплексованная субстанция, она часто стесняется приходить без приглашения. Именно по этой причине старенькие бабушки в деревнях сатанеют, когда их неразумные внучата чертыхаются. Вроде, не помянешь – он и не явится. Но одно дело – просто помянуть, а совсем другое – гостеприимно распахнуть дверь и поторопить. Да еще в таком нелепом виде, в каком пригласила нечисть Зинаида.

А в том, что гость принадлежит племени духов, сомнений не возникало. Он вынырнул из темноты, растопырил руки с когтями и завыл настолько жутко, что не по-годам крепкое сердце Зинаиды едва не просочилось в поры кожи вместе с остатками шлаков.

Русская женщина мало похожа на тех девиц, которых рисует народ в своих сказках. По фольклорной традиции Зинаида должна была потерять сознание и красиво рухнуть в объятия того, кто пришел к ней в вечерних сумерках. А тот должен был крепко прижать к груди свою добычу и звериными прыжками, не чувствуя тяжести сладкой ноши, унестись в свое логово. Или, в самом крайнем случае, не уходя далеко, разорвать безвольную жертву на куски и сытно поужинать тут же, на пороге бани.

Но на деле все вышло совсем не так. Если первый вариант еще как-то интриговал Зинаиду, то второй, тоже имевший право на существование, ей совсем не нравился. Поэтому она подняла тяжелый, доставшийся ей в наследство от бабушки банный ковш и со всей своей избавленной от шлаков силы саданула гостя по косматой морде.

Гость взвыл и до обидного быстро ухромал обратно, в темноту. Зинаида обрадовалась, что так легко отстояла свою честь, быстро домылась и, озираясь по сторонам, добежала до дома. Домашним она ничего не рассказала о ЧП в бане. С одной стороны, ей не хотелось пугать чувствительную внучку. С другой, не хотелось радовать бесчувственного зятя. С третьей…

Зинаида не принадлежала к той редкой породе женщин, которых до гробовой доски сопровождает заинтересованный мужской взгляд. Она слишком рано распрощалась с эфимерной мечтой о неком возлюбленном, который, как в она видела в кинолентах, может простоять под ее окошком всю ночь, нервно куря дорогие сигареты или не жениться до густой седины либо блестящей лысины только потому, что она отвергла его ухаживания. Если и хлопнет кто пониже спины, так это же не от любви, а так, руки чешутся.

И вот хоть кто-то бродил вокруг бани в зыбкой надежде, хоть кто-то пытался подсмотреть в крохотное, подслеповатое окошко, хоть кто-то осмелился попроситься к ней в компанию.

А она его – ковшиком.

Зинаида несколько дней повздыхала, помечтала, побродила в потемках по задам, в надежде, что ОН вернется за ней, и проболталась подруге. Даже не то, чтобы проболталась, а театрально покручинилась на тему страха перед похищением. Проболталась, взяла с той зарок молчания и стала ждать, когда о ее радости узнает все село.

Сначала Костя слушал рассеянно. Но по мере обрастания сюжета подробностями взгляд его становился все заинтересованнее, а ложка двигалась все медленнее.