Ричард III - Вадим Устинов

Возвращение короля Ричарда из Эксетера было достаточно мирным. 18 ноября он миновал Солсбери, затем проследовал через Уинчестер и Фарнэм к городам Кентского побережья. В Кентербери его торжественно приветствовала делегация горожан, которую возглавлял лорд Кобэм — один из наместников Джона Хауэрда, герцога Норфолкского. Ричард вернулся в Лондон 25 ноября, через четыре месяца после того, как он покинул столицу, отправляясь в королевское путешествие. Мэр, олдермены Лондона и пять сотен лучших граждан встретили своего победоносного короля в Кеннингтоне и сопроводили его через Саутуарк и Лондонский мост к зданию королевской гардеробной, расположенной рядом с Блэкфрайерз, которую он выбрал в качестве своего временного пристанища. На следующий день в Звездной палате Вестминстерского дворца Ричард вернул канцлеру Джону Расселлу Большую печать в том же самом белом кожаном мешочке, в котором получил ее из рук гонца в таверне Эйнджел-Инн. Свидетелями церемонии были те, кто затем играл ведущие роли в его царствовании: Томас Ротерем, архиепископ Йоркский, прощенный и восстановленный в королевской милости в качестве советника, епископы Батский и Уэллзский, Сент-Асафский, хранитель архивов Томас Бэроу, Джон Хауэрд, герцог Норфолкский, хранитель Пяти портов Уильям Фиц-Алан, граф Эранделский, Генри Перси, граф Нортумберлендский, Томас, лорд Стэнли, рыцарь королевской личной охраны сэр Ричард Рэтклифф, эсквайр королевской личной охраны Уильям Кэтсби и трое видных ученых — Джон Шервуд, епископ Даремский, Томас Лэнгтон, епископ Сент-Дэвидский, и лорд — хранитель Малой печати Джон Ганторп.

Восстание рухнуло отчасти из-за своей внутренней слабости и нескоординированности действий в разных частях Англии, а отчасти из-за лояльности или (что, может быть, точнее) апатии английского народа. За исключением герцога Бакингемского, маркиза Дорсетского и Ричарда Бошана, лорда Сент-Аманда, ни один лорд, находившийся тогда на английской земле, не предал Ричарда и не примкнул к повстанцам. Даже Томас Стэнли удивительным образом сохранил верность королю и активно участвовал в подавлении мятежа. Ни один город не сдался мятежникам. Англичане не рвались в массовом порядке вступить под знамена бунтовщиков, а те, кто все-таки взял в руки оружие, вскоре дезертировали. Восстание не нашло почти никакой поддержки к северу от Темзы и к востоку от Северна.

Принцип, которым король Ричард руководствовался при определении наказания, был следующим: наказывать лидеров, щадить простолюдинов. Лишь десять человек были казнены по обвинению в измене, и все они были зачинщиками или капитанами крупных отрядов мятежников. Король не преследовал простых людей, не налагал на них крупные штрафы, не отдавал их имущества на разграбление. Напротив, он помогал им вернуться к мирной жизни, причем иногда ему приходилось вмешиваться даже лично. Так, в декабре 1483 года он взял под покровительство Флоренс, жену заговорщика Александра Чейни, за ее добродетельный нрав и даровал ей право опеки над землями мужа.

Впрочем, забота о простых людях отличала Ричарда не только во время ликвидации последствий мятежа — это был один из краеугольных камней его правления. Клерк королевского совета Джон Харрингтон, например, получил ренту в 20 фунтов не только за добрую службу лордам, но особенно за сохранение, регистрацию и экспедицию прошений от бедных людей. Королевский совет помимо других обязанностей был последней инстанцией по апелляциям, и любой подданный короля мог принести туда свою жалобу на угнетения, вымогательства и другие несправедливости, которые ему чинила, скажем, местная власть. Кстати, та часть работы совета, которая касалась рассмотрения прошений от бедных и получившая значительный импульс именно во время правления Ричарда III, впоследствии была поручена Суду по ходатайствам[154].

Простолюдины — прежде всего мелкие арендаторы, торговцы, ремесленники — любили короля. Именно для них порядок и законность были крайне важны. Ричард во многом делал ставку именно на этот слой, и это, скорее всего, было его ошибкой. Несмотря на то что недворяне составляли подавляющее большинство английского общества, они мало что значили в плане политическом и военном. В строго иерархической государственной системе народ мог существенно влиять на ход событий лишь тогда, когда его чаяния совпадали с устремлениями вельмож, а силы мобилизовывались теми же представителями аристократической верхушки. Предоставленный самому себе, он был весьма инертен.

Гораздо более перспективным казалось стремление Ричарда привлечь на свою сторону джентри — рыцарей, эсквайров и джентльменов. Но землевладельцы юга, как он уже почувствовал на собственном опыте, относились к нему с недоверием. Не полагаясь более на южное дворянство, Ричард еще активнее начал укреплять администрацию английских графств северянами. Йоркширец Уильям Молеверер занял должность уполномоченного по выморочному имуществу в Кенте, а его земляк Эдуард Редмен Хервудский был назначен шерифом Сомерсета и Дорсета. Другой Молеверер, Хэлнат, стал шерифом Девона, а Томас Хаддлстон из Камберленда — шерифом Глостершира.

В то же время Ричард III как мог пытался ограничить влияние лордов. В парламент 1484 года он призвал всего 26 аристократов, в то время как в 1453 году их заседало 44, а в первом парламенте Эдуарда в 1461 году — 41 человек. Интересно, что впоследствии столь же осторожный подход исповедовал и Генри VII Тюдор. Ричард намеренно не прибегал к такому серьезному и находившемуся исключительно в руках короля оружию ослабления аристократии, как создание новых лордов. За все время своего правления он не пожаловал ни одного титула выходцам из джентри. Лишь несколько человек при нем получили более высокие титулы: Уильям, виконт Баркли, стал графом Ноттингемским, Джон, лорд Хауэрд, — герцогом Норфолкским, а его старший сын Томас — графом Саррейским, Эдуард, лорд Лайл, получил титул виконта.

Вслед за своим братом Эдуардом IV король продолжил борьбу со злом, которое представляла собой система ливреи и покровительства[155]. Она заключалась в том, что лорды могли содержать отряды вооруженных людей, нанятых по контракту или взамен ренты. Такие порядки существовали чуть ли не с начала XTV века и в принципе были не особенно опасны для государства, однако могли послужить топливом для локальных волнений. Частично благодаря этой системе лидеры повстанцев смогли собрать силы, достаточные для открытого выступления против короля.

Камергер Северного Уэльса и шериф Стаффордшира получили приказы привести к присяге на верность всех жителей в пределах их юрисдикции и предупредить их, чтобы они не смели носить чьи-либо ливреи, одежду геральдических цветов, бэджи или эмблемы. Такой же приказ был направлен жителям Глостера, Бристоля, Кентербери и других городов и графств.