Клуб холостяков - Даниэла Стил

– Я не обманываю тех, кого люблю. Я даже друзьям не вру. Тебе, например.

– Правильно, потому мы и друзья. Но я тебе вот что скажу, старик: я не собираюсь бросать Сильвию ради тебя.

– Вот те на! – рассмеялся Чарли. – А я-то уж понадеялся. – Он покосился на Сильвию. – Сильвия, прошу меня извинить, но я его первым увидел.

– Охотно с тобой поделюсь, – совершенно искренне сказала она и вдруг решила высказать и свое мнение. – Не собираюсь вмешиваться, Чарли, к тому же твоя позиция мне понятна. Я тоже не люблю, когда люди делают что-то, что мне не по душе. Мне всегда кажется, что это только верхушка айсберга, что надо ждать еще худшего. Но подозреваю, с Кэрол все иначе. Мне кажется, она действовала из лучших побуждений. С такими, как ты и она, никогда нельзя знать, что у вас на уме. Думаю, Грей прав, она просто хотела начать с чистого листа. Надо было ей, конечно, тебе сказать, и чем раньше, тем лучше. Плохо, что ты узнал все это не от нее. Но она же замечательный человек, ты сам говорил, и у вас с ней много общего. Может быть, дашь ей еще один шанс? Всем нам иногда нужно снисхождение. И потом, никогда не поздно расстаться, если откроется еще что-то. Ты же не жизнь с ней связываешь! В любых отношениях всегда приходится идти на компромиссы, мы все это знаем. Никто не совершенен. Возможно, и тебе когда-нибудь понадобится ее снисхождение. Идеальных людей не бывает, но если ты всерьез увлекся Кэрол, значит, ты видишь в ней близкого по духу, близкого физически человека, поэтому есть смысл примириться с ее недостатками. Мне казалось, тебе многое в ней симпатично. – Сильвия умолкла. Чарли смотрел на нее глазами побитой собаки. Он страдал, но признаться в этом было выше его сил.

– Я не хочу опять все потерять. А я уже потерял Кэрол.

Сильвия взяла его за руку.

– Не говори так, Чарли, не принимай поспешных решений. Одному куда труднее. Я-то знаю, – сказала Сильвия взволнованно. Чарли был с ней согласен – одному тяжело, но потерять дорогого человека еще тяжелее. Он знал, что Сильвия через это тоже прошла. Самоубийство ее последнего возлюбленного чуть ее не добило, как говорил ему Грей.

– Ты, наверное, права, – проговорил Чарли, – но я не могу простить ей этого притворства, этой игры! За кого она меня принимала?! А когда узнал – каким дураком я себя почувствовал! Поразительно, насколько она ненавидит свой круг, стесняется своего происхождения. Разве это нормально?

– Может быть, у нее было трудное детство, – предположил Грей. – Всем почему-то кажется, что в детстве у всех должны были быть одни радости. Мы же не знаем, кого бросили, кого избивали, шпыняли изо дня в день, кого вообще не замечали… У каждого есть в прошлом что-то такое, о чем мы хотели бы забыть. Абсолютных счастливчиков не бывает. Может, и у нее в детстве были свои беды. Я читал о ее отце: фигура влиятельная, но на нежного папашу никак не похож. Впрочем, Чарли, может, ты и прав, и Кэрол банальная лгунья. А если это не так? Вдруг она порядочный человек, которому до смерти надоело жить в той среде, где она родилась, и быть наследницей одного из крупнейших состояний в мире? Такому, как я, это трудно представить, но ты-то должен знать, что обязанности, которые на тебя накладывает твое происхождение, бывают непомерно тяжелы. Сказать по правде, мне нравится твоя яхта, я прекрасно отдыхаю там вместе с тобой, но, честно говоря, я бы не хотел быть на твоем месте. – Грей, как всегда, был предельно искренен, и Чарли это оценил.

– Ты прав, мое место, наверное, не предмет мечтаний! Но мы ничего не выбираем, тебе передают эстафетную палочку, иногда раньше, чем ты бы хотел, как было у меня, и – вперед. Тут уж не посидишь на скамейке запасных и не будешь ныть, что ты сегодня не играешь. Впрягаешься и тянешь. Делаешь все, что можешь.

– Вот-вот. Может, и у нее так же. Может, ей просто потребовалась передышка.

Чарли в задумчивости смотрел на друга, размышляя.

– Дама, от которой я узнал, кто такая Кэрол, сказала, что, когда ее брак распался, она была на грани нервного срыва. Кое-что об этом она мне сама рассказывала. Судя по всему, бывший муж ее бил да к тому же был психопатом. Я с ним шапочно знаком. Неприятный тип. Сумел заработать большие деньги, но порядочным человеком не стал. Подозреваю, он на ней как раз из-за происхождения женился. – «Грей прав, – подумал Чарли. – Возможно, Кэрол понадобилось вырваться из своего окружения. Поэтому четыре года она живет своей жизнью. И на задворках Гарлема чувствует себя уютнее, чем в своем кругу. Грустная, выходит, у нее была там жизнь, а я ведь еще не все знаю. Ей, наверное, досталось». – Я подумаю, – пообещал он, все с облегчением вздохнули, и разговор зашел о другом. Говорить о Кэрол и чувствах Чарли было нелегко, у каждого есть свои старые раны, своя боль и страхи. В жизни главное – это умение обходить подводные камни и рифы так, чтобы не сесть на мель и не потопить корабль.

Чарли просидел у друзей допоздна. Идти в свой одинокий дом, да еще с такими невеселыми мыслями, не хотелось. Они славно сидели, говорили обо всем на свете. Тема Кэрол в этот вечер больше не поднималась.

Но это не означало, что он снова и снова не возвращался к ней мысленно. Дома, уже лежа в постели, Чарли перебирал все доводы «за» и «против», и вдруг словно какая-то сила подняла его, и он потянулся к телефонной трубке. Он набрал номер Кэрол, не зная, что скажет ей. И вот он уже слышит ее голос.

– Кэрол? – Он словно удивился, услышав ее голос, не меньше, чем она – его.

– Чарли?

– Я… Я только хотел поздравить тебя с праздником. – Он едва смог выговорить эти простые слова.

Кэрол ответила не сразу.

– Я уж думала, больше никогда не услышу твой голос. – Со дня их ссоры прошло почти четыре недели. – У тебя все в порядке?

– Да, в порядке, – ответил Чарли с закрытыми глазами и упиваясь звуками ее голоса. Голос ее дрожал, похоже, она тоже была в постели. – Сегодня я был у Сильвии с Греем. – По-видимому, друзья задели сокровенные струны в его сердце, иначе бы он не позвонил. Чарли впервые в жизни нажал на тормоза, остановился, огляделся и медленно сдал назад. Он оказался на последней развилке, и перед ним снова простирались просторы жизни. – Замечательно посидели. А как там твои?

Она вздохнула и улыбнулась. До чего же приятно опять говорить о земных вещах!

– Да как всегда. Все не как у людей. У нас в семье никто не умеет испытывать благодарность даже в День Благодарения. Всех так и распирает сознание собственной исключительности. Моим близким и в голову не приходит, что у других людей ничего этого нет, да они этого и знать не хотят. У нас в семье родственных чувств не существует. Главное – это то, что мы Ван-Хорны и потому такие замечательные. Меня от этого тошнит. В следующий раз День Благодарения проведу с ребятами в центре. Лучше буду есть сандвичи с индейкой или с арахисовым маслом и мармеладом, чем пить шампанское и закусывать фазаном в компании моих родственничков. Мне их угощение в горло не лезет. И вообще, я терпеть не могу фазанов. Это у меня с детства.